Страна мечты - Луанн Райс

— Ну вот. И твоя дочка тоже образумится, как только немного повзрослеет.

— Понимаешь, папа… — Джеймс и сам толком не знал, что собирается сказать, но ему хотелось поговорить о Дейзи и детях, о невосполнимых утратах — о том, о чем он никогда раньше с отцом не говорил.

— Глянь, какие тучи, — прервал его Далтон. — Надеюсь, Луиза не забудет снять белье.

Джеймс промолчал. Отец словно догадался, о чем он собирается завести речь, и избавил их обоих от неловкости. Не в обычаях Такеров говорить о любви, сокрушаться о прошлом или делиться мечтами. И свои страхи и сомнения они привыкли держать при себе.

С высоты ему было далеко видно. Каньоны, пастбища, ранчо, горные хребты, окаймлявшие долину. Когда он стоял здесь, ему казалось, у него тоже есть дом.

А еще ему было очень одиноко. Никто не знал, что он здесь, никто о нем не думал. Порой он видел пастухов, ухаживающих за телятами, и глаза ему жгли слезы. Вот что должны делать отцы: заботиться о своих детях.

Матери и отцы. В горах он перевидал множество родителей с детенышами: оленей с оленятами, коров с телятами, койотов с выводком щенков. Но не каждому малышу выпадал шанс стать взрослым. На этих землях действуют суровые законы: одни выживают, другие погибают.

Теперь ему было на это наплевать. Он будет сидеть здесь и ждать сколько потребуется. Прогремел гром, но его раскаты звучали для него музыкой. Это — его гора.

Ты хороший мальчик. Слова пришли откуда-то издалека. Кто-то сказал их ему однажды, и теперь он повторял их себе сам. Внизу послышался стук копыт, и он нырнул за камень. Он пока не хотел, чтобы его увидели. С деревьев облетали желтые листья. Может, когда выпадет снег, он и покажется. И заявит о своих правах.

Ему захотелось спать. Выбрав место посуше, он свернулся калачиком и стал ждать колыбельной. Ты хороший мальчик, услышал он. Ты хороший мальчик.

Стоя с чашкой кофе на веранде, Луиза смотрела на антилоп, цепочкой взбиравшихся по склону горы. Взглянув на огромные лиловые тучи, нависшие над долиной, она подумала о Сейдж. Сколько лет уже она не видела девочку, а ведь когда-то считала ее внучкой. Если выдавалась свободная минута, она с удовольствием сидела с близнецами — в те времена, когда они были одной большой счастливой семьей.

Она вздохнула. Одна из собак, учуяв запах булочки, поднялась на веранду.

— Чего тебе? — спросила Луиза, притворившись, будто не понимает.

Колли лизнула ей руку и повалилась на спину, чтобы ей почесали пузо. Со сколькими детишками сидела Луиза на этой веранде, скольким собакам чесала пузо. Жмурясь от удовольствия, колли дрыгала левой передней лапой. Луиза попыталась засмеяться, но сердце заныло еще сильнее.

Она выпрямилась. На ней было свободное платье, синее, как цветы горечавки. В тон одежде и тени на веках. На шее висело ожерелье «Мать-медведица», которое сделала для нее Дейзи из костей гризли. Эту медведицу как-то летом пристрелил Джеймс: она напала ночью на палатку, где ночевали они с Дейзи и детьми. Потом он нашел двух медвежат, ждавших мать ниже по склону холма. Медведица решила, что ее детеныши в опасности, и пошла в атаку.

Дейзи долго оплакивала медведицу и заставляла Джеймса проверять, как там медвежата без матери. Дважды он видел их обоих, а потом один куда-то исчез.

Ожерелье Луизы символизировало силу духа матери-медведицы. Она царствовала над горами и каньонами, оберегала всех детенышей.

Луиза провела пальцами по гладким бусинам из яшмы, бирюзы и кости. Слева и справа от медальона висели медвежьи зубы и когти. Она вспомнила, как Джеймс сказал, что ожерелье слишком страшное. Но Луизе было наплевать. Они с Дейзи знали, как яростно защищает своих детей настоящая мать.

Когда пропал Джейк, Луиза перестала носить ожерелье. Ей казалось бессмысленным надевать амулет, который не сумел никого защитить. Но сегодня утром, думая о Сейдж, она снова его надела.

На пыльную землю упали первые капли дождя. Согнав собаку с веранды, Луиза направилась к телефону: ей предстоял трудный разговор.

Укутавшись в шаль, Дейзи сидела у себя в мастерской. Только что звонила Барбара Лароса, сообщила, что в поезде Сейдж не оказалось. По словам Бена, она сошла в Чикаго. Полицейские ему не поверили, но найти ее пока не удалось. Успех зависел от усилий множества людей, а у всех у них имелись дела поважнее, чем поиски беременной беглянки.

Зазвонил телефон. Дейзи схватила трубку:

— Сейдж?

— Нет, дорогая, это я, — раздался низкий, с западным выговором голос Луизы. — Есть новости из полиции?

— Они не могут ее найти. — Дейзи крепко зажмурилась. Предчувствие, что Сейдж едет на ранчо, перешло в уверенность. — Я знаю наверняка, она едет к Джеймсу.

— С того дня, как ты ему позвонила, я только об этом и думаю. Мы с тобой были когда-то очень близки…

Луиза говорила с любовью и искренней грустью, но Дейзи сейчас было не до воспоминаний о былых временах.

— Мне нельзя долго занимать телефон.

— Ты должна меня выслушать, — твердо сказала Луиза.

— Это Луиза, — объяснила Дейзи вошедшей в комнату Хатауэй.

— Там твоя сестра? — спросила Луиза. — Хорошо, что она с тобой. Тебе сейчас нельзя быть одной. А когда ты выслушаешь то, что я собираюсь сказать, тебе будет с кем посоветоваться.

— Ладно, говори, — неохотно согласилась Дейзи.

— Я считаю, тебе надо приехать на ранчо.

У Дейзи застучало в висках.

— Ты что, шутишь? Я не могу! — Ранчо было связано с самым страшным в ее жизни кошмаром. Она не сможет глядеть на эти горы, дышать пропитанным полынью воздухом, не думая о потерянном сыне. — Не могу. И не хочу.

— Не хочешь помочь собственной дочери? — спросила Луиза.

— Да как ты смеешь!

— Дейзи, положи трубку, — велела Хатауэй. Она видела, что сестру расстраивает этот разговор.

— Успокойся, — сказала Луиза. — Ты сейчас сходишь с ума от неизвестности. Я на твоем месте вела бы себя так же. И все-таки тебе нужно сюда приехать. Не навсегда, лишь до тех пор, пока не объявится Сейдж.

— Что толку, если я туда приеду?

— Сейдж поймет, что вы с отцом способны хотя бы на время забыть о своих разногласиях. Ради нее. Она еще совсем девочка, ей сейчас трудно, и ей нужны ее родители. Оба.

— Она беременна, — сказала Дейзи.

— Так я и думала. Чего бы иначе она вдруг взяла и убежала из дома. В свое время я сделала то же, самое.

— Что?

— Когда я забеременела. Мне было семнадцать, чуть больше, чем Сейдж.

— Я ничего про это не знала.

— За несколько лет до того у меня умер отец, и это сыграло определенную роль. Я сильно по нему тосковала. Вот и сбежала с первым попавшимся парнем. Мне была необходима хоть какая-то любовь.