Когда тонут корабли - Анна Мар

Гедройц (Ютте). Нет, дитя… (Помогает ей одеться.)

Ютта (одеваясь, ровно). Благодарю вас за все, что вы сделали для меня и для Луки, Ян.

Гедройц (утешая Ютту). Все изменится…

Ютта (безнадежно). Ничего не изменится…

Марина (обнимая мужа, как бы удерживая его). Покойной ночи, Ютта!

Ютта. Счастливой ночи, Марина… (Уходит.)

Третье действие

Будуар Марины. Гедройц, который очень велик и заменяет ей гостиную. Налево дверь в спальню Марины. Направо — в другие комнаты. Определенный стиль не выдержан. Цветов нет. Сейчас ранняя весна. Первые недели Великого Поста. Часа два дня. Из спальни выходит Марина, мадам Натто и Мастерица с картонкой.

Марина (любезно). Это платье очень красиво, мадам Натто… Только как бы белый цвет не полнил меня…

Мадам Натто. О, нет, мадам… и потом совершенно невозможно к Пасхе не иметь белого платья… (Озабоченно.) Я хочу подыскать вам другую отделку.

Марина. Другую отделку?.. Но та мне нравилась…

Мадам Натто. Ваш муж раскритиковал ее…

Движение изумления Марины.

Да… вчера он заходил ко мне с госпожой Подгаецкой-младшей…

Марина (вспыхнув). Ах, с Юттой!..

Мадам Натто. Да… и они оба нашли, что отделка груба…

Марина (спокойно). В таком случае, перемените ее… Благодарю вас, мадам

Натто. До свидания.

Мадам Натто. До свидания, мадам.

Мастерица. До свидания, мадам.

Марина. До свидания, мадемуазель.

Мадам Натто и Мастерица уходят. Марина возвращается в спальню с расстроенным видом.

Марина в спальне. Несколько минут сцена пуста. Входит Ян Гедройц.

Гедройц (громко). Мы дома?

Голос Марины из спальни: "Бегу".

Марина (почти выбегая из спальни, бросаясь к мужу). Ты!..

Гедройц (снимая ее руки с плеч). Как ты экзальтирована… Можно подумать, что мы не виделись десять лет…

Марина (с упреком). Не виделись с утра… Тебя раздражает моя любовь?..

Гедройц (садясь). Можешь поздравить меня… господин Мавиль купил мое имение… сегодня все оформлено…

Марина (пораженная). Как? Уже?.. (Разочарованно.) Почему ты продал господину Мавилю, а не мама?… Мама так мечтала…

Гедройц (сухо). С мама достаточно и вашего родового имения… Она все равно не умеет управлять… Да, я рад… очень рад… (Задумчиво.) Теперь я ближе к цели…

Марина (испуганно). Какой цели?

Гедронц (мягко). Если ты готова спокойно выслушать меня…

Марина. Ну?

Гедройц (твердо). Я хочу выйти из правления нашего Акционерного Общества и уехать путешествовать.

Марина, пораженная, молчит.

(Медленно.) Твое приданое лежит нетронутым. К нему я прибавляю еще и половину суммы, которую мне уплатил господин Мавиль. (Довольный.) Этого хватит не только на твою жизнь, Марина, но и на десять жизней…

Марина (заикаясь от волнения). И ты… ты уедешь… один… без меня?

Гедройц (недовольно). Разумеется, я уеду один…

Марина. Когда же… ты едешь?

Гедройц (задумчиво). О… много позже… весною…

Марина. А… когда… ты вернешься?

Гедройц (смеясь). Ну… я сам не знаю…

Марина. Ах, не знаешь… (Пауза, упавшим голосом.) Почему же ты говоришь мне об этом сегодня?

Гедройц (сухо). Чтобы ты скорее привыкла к мысли…

Марина (вспылив). Ты лжешь!.. Ты не уедешь один!.. Я все знаю…

Гедройц (медленно). Если ты все знаешь, это сильно облегчает наш разговор…

Марина (испугавшись). Что?.. Я ничего не знаю… Я пошутила… Я солгала… (Бросаясь к нему.) Клянусь тебе, я ничего не знаю… Не говори мне ничего… Нет!.. Нет!..

Гедройц (утомленно). Ну, вот… с тобою нельзя говорить серьезно…

Молчание.

Марина. Вчера я целый день провела с Юттой. (Пауза.) Мне кажется, она несчастна.

Гедройц (живо). Почему?

Марина (задета). А тебя это беспокоит?

Гедройц. Но… почти…

Марина (вспоминая). Ютта чересчур точна, механична во всем, что она делает. И бледнеет при твоем имени…

Гедройц (раздражаясь). Рассказывай Ютте, о ком хочешь, но меня оставь в покое…

Марина (вызывающе). Почему?

Гедройц. Потому что ты меня не знаешь. И все, что ты скажешь обо мне, будет ложь.

Марина (гордо). Я — твоя жена.

Гедройц. Часто самые близкие люди самые далекие.

Марина (колко). Но ты говорил, что влюбленные женщины ясновидящие… Следовательно…

Гедройц (твердо). Ты любишь меня не тем чувством, которое свято и поистине любовь, Марина. Ты тщеславишься мною, ты ценишь комфорт и положение, которое я дал тебе, ты любишь меня за те ощущения и новые чувства, которые я тебе открыл. Без всей этой рамки — ты бы скоро остыла и забыла меня. Твое чувство боится всякого страдания, унижения, тоски, хотя бы они были принесены ради меня, для меня. Ты ревнуешь меня, ибо я объект твоего наслаждения, ибо ты горда гордостью красивой женщины. Ты любишь меня таким, каким я есть сейчас. В позоре, нищете, уродстве ты бы меня не любила.

Марина (капризно). Это литература… Я не героиня романа…

Гедройц (отвечая на свои мысли). Да. У твоей любви есть мера и границы.

Марина (недовольная). Ну, хорошо… А ты?.. Ты меня не ревнуешь…

Гедройц (искренне удивленный). К кому же я мог бы тебя ревновать?

Марина (обиженно). К тому же Верциньскому…

Гедройц (улыбнувшись). Правда… я забыл белокурого поэта… (Другим тоном.) Ты ждешь кого-нибудь?

Марина (обрадованная переменой разговора). Да… и Лука придет… и Ютта… и мама… Сегодня я дежурю с мама в нашей столовой для бедных…

Голос Луки: "Можно, сестричка?"

(Живо.) Можно, братец…

Те же и Лука. Гедройц молча жмет ему руку и быстро уходит.

Лука (комично). Ба!.. "Сам" изволят быть не в духе.

Марина (извиняясь). Не сердись, братец… Ян очень занят…

Лука. Ох… вид у твоего Яна… Честного человека может напугать…

Марина (целуя брата). Помолчи… А где твой новый крем?

Лука (вынимая коробочку и отдавая ее сестре). Вот… английский… для лица… на ночь… после теплого умывания… и легкий массаж…

Марина. Если только его снова не придется выбросить…

Лука (обиженно). Клянусь тебе честью… Я знаю одну кокотку… очаровательную женщину…

Марина. Фи… Лука… в такие дни…

Лука (весело). Pardon, сестричка… я забываю, что у нас Великий Пост… Так вот почему ты в черном…

Марина. Да. Это приличнее. (Садится.) Ты был вчера в балете?

Лука. Я думаю… выступала Нансен… Твой муж бродил с мрачным видом…

Марина (изумленно). Мой муж?..

Лука (довольный). Именно он, твое сокровище. Он изгнал меня из собственной ложи. Я позорно бежал. Он остался допекать Ютту…

Марина (недоброжелательно). Чем же он допекал ее?

Лука. О… говорил дерзости, язвил за туалет, прическу, высмеивал ее жесты и слова, возмущался, что на нее смотрят в бинокли…

Марина (расстроенно). Она его раздражала, без сомнения.

Лука. Он находил ее то слишком веселой, то слишком грустной…

Марина (принужденно). Ютта просто немного позирует…

Лука (хохочет). И допек ее, бедняжку… К концу последнего акта она стала бледна, как ее кружева. Еще, кажется, немножко, и она залилась бы слезами… Но я сбежал… я позорно бежал… Я сидел в ложе Верциньского, и мы потешались… Как он ее зудил!.. (Неудержимо хохочет.)

Марина (живо). Верциньский был?

Лука. Да. Мы говорили о тебе…

Марина смущается.

Что с тобою, сестричка?

Марина (конфузясь). Ничего…

Лука (живо). Ты влюбилась?

Марина. Лука… Как ты можешь…

Лука (страшно заинтересованный). Я тебя не выдам…

Марина. Но…

Лука. Я хочу знать.

Марина (смущенно). Мне нравятся стихи Верциньского…

Лука (убежденно). О, да… Верциньский — гениален…

Марина. И он о тебе высокого мнения, братец…

Лука (скромно). Мне тоже кажется.

Марина (опуская глаза). Он писал мне.