Прерванная игра - Кэтрин Куксон

Как-то в один из дней, когда Джейни уже просто разозлили эти разговоры о порядках в доме леди Бекетт, она вошла на кухню и громко сказала, не обращаясь ни к кому конкретно:

— Поцелуйте в задницу свою леди Бекетт!

Конечно, Джейни не следовало говорить этого, и очень скоро ей пришлось пожалеть об этом. Не успела она дойти до детской, как уже знала, что кухарка стучится в дверь гостиной и просит хозяйку принять ее. Спустя десять минут в детской появилась хозяйка, она выглядела очень расстроенной.

— Джейни, я очень удивлена тем, что мне рассказала кухарка. Ты не должна употреблять такие выражения, ведь это может войти в привычку. Только представь себе, что бы произошло, если бы ты ляпнула нечто подобное в присутствии детей.

Джейни, потупившись, молча стояла перед молодой женщиной, которая относилась к ней по-доброму, и, когда хозяйка ушла, Джейни села за стол, уронила голову на руки и расплакалась. Она плакала, пока не проснулся маленький Дэвид, который тоже начал плакать, а за ним и Маргарет, и последний, еще совсем крохотный ребенок.

Джейни подумала, что это самый несчастный день в ее жизни, но когда легла спать, была вынуждена спрятать голову в подушку, поскольку совершенно неожиданно ее разобрал смех. Уснуть в таком состоянии Джейни не могла, поэтому она решила спуститься вниз и извиниться перед хозяйкой, сказать, что никогда больше не позволит себе таких выражений в ее доме. И пусть не беспокоится, дети не услышат от нее ни единого грубого слова.

Джейни уже подошла к лестничной площадке, когда ее остановил приглушенный смех, доносившийся из спальни хозяйки. Дверь была приоткрыта, и Джейни услышала слова хозяина:

— Ну прекрати, прекрати, Алисия… я не расслышал… что, ты говоришь, она сказала?

Джейни замерла на расстоянии вытянутой руки от двери спальни. Хозяйка, давясь от смеха, попыталась повторить свои слова уже медленнее:

— Она… сказала… поцелуйте… леди… Бекетт… в задницу.

— Да неужели?

Теперь уже хозяин и хозяйка смеялись вместе. Это был тот смех, который Джейни приходилось слышать в гостиной Конноров, когда Лиззи говорила что-нибудь смешное.

— Ну и молодчина эта Уаггетт.

Они еще некоторое время смеялись, затем хозяин сказал:

— Я терпеть не могу эту Тайлер. Надо бы избавиться от нее.

— Но она хорошая кухарка, — возразила хозяйка. — Я не могу ее прогнать, Дэвид. А Джейни непозволительно говорить такие вещи. Господи, не знаю, как я не рассмеялась, когда отчитывала ее.

Когда Джейни медленно вернулась в детскую, на лицее ее сияла изумленная улыбка. Она никогда не слышала, чтобы хозяин так смеялся. И хозяйка тоже. Они вели себя, как молодая супружеская пара.

Уже в постели Джейни подумала: странно, что люди с таким положением в обществе так задорно смеются вместе, поскольку хозяин и хозяйка всегда вели себя очень чопорно в присутствии гостей и даже когда приезжала сестра. Но сестра вышла замуж за человека, двоюродный брат которого имеет титул то ли сэр, то ли лорд, что-то вроде этого, поэтому сестра и ожидает от них изысканного обращения. И все же они смеялись, а хозяйка даже повторила ее слова.

Этой ночью Джейни сказала себе, что любит своих хозяев и сделает для них все что угодно. А снова вспомнив их смех, она уткнулась лицом в подушку, чтобы остановить приступ истерического смеха. Последней ее мыслью перед тем, как погрузиться в сон, была: «Ну и повеселю же я своих в следующее воскресенье».

Глава 2

Наступила последняя суббота перед Рождеством. Облака низко нависли над городом, и мачты кораблей терялись в сером тумане.

Рори поежился на ходу, входя в Джарроу. Он миновал ряд белых оштукатуренных коттеджей и направился к оживленной Эллисон-стрит. Он терпеть не мог этот маршрут, буквально ненавидел утро субботы, поскольку маршрут по утрам в субботу включал в себя Пилби-стрит и Солтбэнк-роу. Пилби-стрит была довольно паршивой улицей, а Солтбэнк-роу и того хуже.

У Рори было шесть адресов на Пилби-стрит и пятнадцать на Солтбэнк-роу, и, как всегда, приходя сюда, он весь напрягся, придал лицу решительное выражение и расправил плечи, но одновременно с этим подумал: старого Кина и других домовладельцев, которых он представляет, следовало бы линчевать за то, что они осмеливаются требовать с людей плату за такое жилье.

Вот уже четыре года Рори собирал ее на этих улицах. Обычно в других местах он собирал квартплату по понедельникам, вторникам или средам, но на Пилби-стрит и Солтбэнк-роу ни с кого нельзя было получить ни пенни в любое другое время, кроме как в субботу утром. Да и то, если повезет. Только страх перед судебными приставами заставлял обитателей этих улиц платить хоть что-то.

Взявшись за железный дверной молоток, Рори постучал в дверь без ручки с облупившейся краской. Из-за двери доносилась возня детей, они то ли дрались, то ли играли. Через несколько минут дверь распахнулась, и три пары глаз на грязных мордашках уставились на Рори. У всех ребятишек были сопливые носы, короста вокруг губ и ячмени на глазах. Старший, лет пяти, произнес взрослым голосом:

— Ох, это сборщик квартплаты. — Устремившись внутрь квартиры в сопровождении младших, он крикнул: — Мама, мама, это сборщик квартплаты!

— Скажи этому засранцу, что меня нет дома.

Рори четко услышал эти слова, и когда мальчишка вернулся и заявил, что мамы нет дома, Рори внимательно посмотрел на него и обратился к нему, как к взрослому:

— Передай ей, что поганец требует квартплату, иначе в понедельник пожалуют судебные приставы.

Мальчишка снова убежал в комнату, и Рори услышал его слова:

— Он говорит, что засранец требует квартплату.

Рори плотно сжал губы, понимая, что ему ни в коем случае нельзя улыбаться. Если только позволишь себе улыбнуться на этой улице, то не получишь ни пенни.

Прошло почти три минуты, прежде чем перед Рори появилась женщина. Концы черной шали, прикрывавшей ее обвислые груди, были заткнуты за пояс юбки. Женщина попыталась изобразить улыбку на своем бесцветном лице.

— Ох, это вы, мистер Коннор. Вы за квартплатой? Понимаете, на носу Рождество, а вы сами знаете, как деньги уходят на этот праздник, он буквально пожирает деньги. А посмотрите на детей, они у меня совсем голые, да и муж последние три недели без работы.

Ни один мускул не дрогнул на лице Рори, заявившего строгим тоном:

— Последние шесть месяцев ваш муж работает на прокатном стане, и за это время ни одного дня не был без работы. Я это проверил. У вас задолженность по квартплате за десять недель. Давайте пять шиллингов, и я оставлю вас в покое до следующей недели, но на следующей неделе снова потребую пять шиллингов, и так будет каждую неделю, пока вы не погасите задолженность. Если не заплатите, я сообщу Палмеру, и он вышвырнет вас на улицу.