Жизнь за всех и смерть за всех - Владимир Князев

 25-го января 1920 г., власть в Иркутске от политического центра (как заранее то было решено) перешла к совету рабочих и солдатских депутатов, и Адмирал был выдан генералом Сыровым, по распоряжению генерала Жанена, большевикам, которыми был заключен в тюрьму города Иркутска.

***

Заканчивая эти скорбные воспоминания, надо еще раз подчеркнуть рыцарский поступок нашего духовного Вождя, — его приказ о роспуске всех его окружавших. Личному его конвою, всему штабу, адъютантам было приказано немедленно отправиться на фронт в армию. Конечно, никто не мог этого не исполнить. Адмирал остался один.

Никто и ничто не могло принудить Адмирала назвать истиной и добром то, что было ложью и злом. Телеграмма из Женевы приготовила Адмирала к смерти — за всех. Адмирал был перед лицом гибели, в ореоле мученика, за Веру Православную, за Царя, за народ, за славу России, мало пожив, но чрезвычайно много пережив. Будучи все время, то в борьбе со стихией, среди льдов Ледовитого Океана, ради Родины, человечества, науки, ради спасения ближнего своего (Барона Толя), то в борьбе верного союзника Антанты в Балтийском и Черном морях, он, наконец, в явном самопожертвовании бросился с горстью верных сынов Родины, на маленькой Дальневосточной окраине — против всей огромной территории России, уже захваченной врагами человечества, не понимавшего происходящей угрозы мирового порядка.

Адмирал явил миру дух Христианства, который есть прежде всего борьба! Герой-моряк, он не бросил руля, взятого в свои руки, до самой смерти, пусть и с раненым сердцем. И вот настал 1920 год! Рассвет чрезвычайно морозного дня. 7-е февраля. Выкурив папиросу, он подарил унтер-офицеру свой серебряный портсигар и был расстрелян.

Адмирал Колчак расстрелян!!! Три страшных слова!.. Большинством, потерявшим Бога - эти три слова забыты. И даже я слышал: — Это старо... неинтересно. А что нас ждет сегодня? Но настоящий православный человек, и в зарубежье и особенно за железным занавесом, вздрогнет сердцем от этих трех слов... Нечто роковое произошло в конце зимы 1920 года! Многие, по всей России, могли надеяться на спасение... И вот прошла роковая весть! Нет Адмирала!.. нет больше того русского человека, который своим именем, хотя и означал небольшой отрезок времени, но, по развернувшимся событиям — эпоху!

Вряд ли найдутся даже в теперешнее время переоценки ценностей люди, которым мои слова покажутся преувеличенными или неуместными. А если и найдутся, то они должны стать перед лицом защитника, который непобедим человеческой речью... перед лицом смерти!!! Клевета, зависть, вражда, недоразумения — все смолкает даже перед самой обыкновенной могилой. А здесь? Я верю, что никто не откажется повторить вслед за мной написанное: «Мир его праху, вечная память о его жизни для нас всех, ибо прославлена его именем слава России! Спи спокойно, Александр Васильевич, совесть твоя чиста. Россия — жива, живет и будет жить, не забывая тебя, как представителя тех избранных натур, о которых сказал Короленко: «Житейская пошлость стелется у их ног. Клевета и сплетни — скатываются по их чистой одежде, точно грязные брызги с крыльев белоснежного лебедя!»

Мне вспомнилось еще небольшое стихотворение Плещеева, которое как будто написано ко дню 50летия со дня расстрела Верховного Правителя России рукой, направленной союзниками первой войны: французами, англичанами и пленными чехословаками. Вот слова этого стихотворения — поразительные слова, как будто самого Адмирала:

«Не вижу я вокруг отрадного рассвета;Повсюду ночь да ночь, куда ни бросишь взор.Исчезли без следа мои младые лета,Как в зимних небесах сверкнувший метеор.

Как мало радостей они мне подарили,Как скоро светлые рассеялись мечты!Морозы ранние безжалостно побилиБеспечной юности любимые цветы.

И чистых помыслов и жарких упованийНа жизненном пути растратил много я;Но средь неравных битв, средь тяжких испытанийЧто ж обрела взамен всех грёз душа моя?

Увы! лишь жалкое в себе разувереньеДа убеждение в бесплодности борьбы,Да мысль, что ни одно правдивое стремленьеЖдать не должно себе пощады от судьбы».

Русские люди! не является ли такое сознание близким той великой печали, которая разлита повсюду среди русских людей, и под тяжким бременем ига сатаны, и в Зарубежье? И что может смягчить эту печаль, если не одна только молитва — умиленно-покаянная?

Принесем же к дорогой нам могиле, к неизвестному ее месту, нашу молитвенную память об ушедшем самоотверженном борце за восстановление России, и это будет не только лучший наш дар его памяти, но и лучшее приношение Богу в уповании на восстановление нашей Родины в ее подлинном Свете.

«Со святыми упокой, Христе, душу раба Твоего, убиенного воина Александра, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная».

Личный адъютант Ротмистр В. В. Князев.

Монреаль. Канада. 1970—1971 гг.