Круг Матарезе - Роберт Ладлэм

Скофилд явился в указанное место и был впущен горничной странного вида и неопределенного возраста. Он сообщил, что у него назначена встреча с владельцем квартиры и со своим адвокатом. Горничная кивнула и проводила его в гостиную первого этажа, где гостя встретил некий пожилой господин, но вовсе не тот, что должен был прибыть из Штатов. Когда дверь за женщиной закрылась, старик хозяин сказал:

- Я пробуду здесь несколько минут, а затем удалюсь к себе наверх. Если вам что-нибудь понадобится, нажмите эту кнопку на телефоне, и у меня там раздастся звонок.

- Благодарю, - ответил Скофилд, глядя на голландца и вспоминая другого пожилого человека, там, на мосту. - Мой коллега прибудет с минуты на минуту. Нам ничего не нужно.

Человек кивнул и удалился. А Брэй принялся осматривать помещение. С отсутствующим видом он приблизился к книжным полкам и начал рассеянно перебирать корешки томов, причем даже не глядя на названия, - он просто не видел их. И внезапно до него дошло, что он не испытывает никаких эмоций: ни волнения, ни злости, ни сомнений. Он не ощущал ничего, пребывая в какой-то прострации. Все чувства притупились, и он не знал, что скажет человеку, который преодолел ради него огромное пространство, добираясь из США. Его это не волновало.

Наконец за дверью наверху послышались шаги. Похоже, горничную на сей раз отпустили за ненадобностью: человек, спускавшийся вниз, прекрасно ориентировался в квартире. Через секунду Брэй увидел в проеме двери того, кого ждал. Брэй знал этого типа из группы стратегического планирования и разработки специальных операций.

Ему было примерно столько же лет, сколько и Брэю, но, более худой и пониже ростом, он был склонен изображать бьющее через край веселье и кипучую энергию бодрячка, надеясь скрыть таким образом свое честолюбие. Однако ему это плохо удавалось.

- Брэй, как поживаешь, старина? - бодро выкрикнул он, протягивая руку для дружеского и пылкого рукопожатия. - Бог мой, прошло почти два года! У меня есть что тебе порассказать!

- Неужели?!

- А то как же! - Бодрясь, прибывший показывал, что у Скофилда не должно быть никаких сомнений. - Я побывал в Кембридже на двадцатой годовщине нашего выпуска и прямо влип в кучу твоих друзей. Я напился в стельку и уже не помню, что я там врал насчет тебя и, главное, кому. Ты у меня теперь и важный спец по Малайскому архипелагу, и крупнейший лингвист в Новой Гвинее, и помощник секретаря посольства в Канберре. Это был прямо фонтан вранья. Ничего не помню, так нажрался.

- Чего в им было интересоваться мной, Чарли?

- Ну они же знали, что мы оба работали в Штатах, что мы друзья... Все это знали.

- Брось! Мы никогда не были друзьями. Я подозреваю, что ты даже недолюбливаешь меня, впрочем, так же как и я тебя. И я никогда не видел тебя пьяным...

Человек из-за океана застыл от неожиданности. Сияющая бодрая улыбка сползла с губ.

- Ты решил быть грубым, Брэй?

- Я хочу, чтобы все шло так, как идет.

- Что случилось?

- Когда? Где? В Гарварде?

- Ты знаешь, о чем я спрашиваю. Прошлой ночью. Меня интересует, что произошло прошлой ночью.

- Вот ты и объясни. Ведь это ты запустил машину, и ты крутил колеса.

- Мы обнаружили утечку секретной информации, по причине чего все результаты в области космических исследований сводились на нет. Нам нужны были доказательства. Ты подтвердил наличие человека, работавшего на русских. И тебе было известно, что следует делать в таких случаях, но ты ушел в сторону.

- Да, я устранился, - согласился Скофилд.

- И, кроме всего прочего, когда у тебя возникли разногласия с помощником, ты поднял на него руку. На своего же человека!

- Да, я сделал это. Если бы ты был на моем месте, ты избавился бы от него, отправил бы его куда-нибудь в Чили. Ведь ты неспособен стоять до конца и дать кому-нибудь в морду.

- Что?

- А с другой стороны, может, ты бы так и не поступил. Он так похож на тебя, Чарли. Он ничему не может научиться. Будь осторожен, когда-нибудь он займет твое место!

- Ты что, пьян?

- К сожалению, нет. Я подумал было, не напиться ли, но у меня пониженная кислотность. Конечно, если в я знал, что они пришлют тебя, я бы рискнул... Ради нашего общего прошлого.

- Нет, ты не пьян, ты слетел с катушек.

- Тележка свернула в сторону. Колеса, которые ты крутил, не вписались в поворот.

- Кончай копаться в навозе...

- Какое старомодное выражение! Нынче мы поминаем не конское, а бычье дерьмо, хотя я предпочитаю говно ящерицы.

- Ну хватит! Твоя деятельность или, точнее, бездеятельность порочит основополагающие принципы контрразведки.

- Да это ты иди и покопайся в конском дерьме! - заревел Скофилд, надвигаясь с грозным видом на персону из Штатов. - Я услышал от тебя все, что хотел услышать. Я ничему не навредил. Это ты и тебе подобные выродки компрометируют контрразведку. Вы решили, что обнаружили истинного виновника утечки информации, сквозь ваше вонючее сито просеяли фальшивого агента, а потому вам понадобился его труп, чтобы доказать, что он был шпионом. А потом вы побежали бы в Сороковое управление и рапортовали этим подонкам о том, как эффективно вы боретесь со шпионами.

- Что ты несешь, Брэй?

- Этот старик уже готов был сотрудничать с русскими, его вовремя обезвредили, потому что он на самом деле был предателем.

- Что ты хочешь этим сказать? - Чарли отступил на шаг.

- Я не уверен, но я бы хотел быть уверен. Что-то опущено в его досье. Может быть, жена у него никогда не умирала, а ее скрывают где-то, может, его шантажировали внуками, если они у него есть. В досье ничего об этом не говорится, но они могли взять кого-то заложником, Чарли. Вот почему он пошел со мной на контакт. И я был для него "листком".

- Что это значит?

- Да выучи ты язык. Бога ради. Ты же считаешься экспертом.

- Пошел ты со своим языком, я и так эксперт! Нет никаких доказательств того, что старика шантажировали. Ни о каких его родственниках никогда не упоминалось. Их нет и никогда не было. Он был преданным агентом советской разведки.

- Доказательств нет?! Ну давай, валяй, Чарли! Ведь даже ты прекрасно знаешь, что он пока ни в чем не замешан. Если ему удалось организовать себе возвращение, то он ловко спрятал концы в воду. И полагают что все дело во времени. Он ждал указанного срока, а я опередил русских. Его тайна или тайны были раскрыты. Его раскусили. Все это я понял из его досье, образ жизни он вел очень странный, даже учитывая его профессию.

- Мы отвергли это предположение, - с пафосом заявил человек из Штатов. - Старик был с причудами.

Скофилд оторопел.

- Отвергли? Чудаковатый? Бог мой, так вы знали?! Вы же могли использовать его, вести его, как вам надо. Но нет, вам хотелось быстрого успеха, чтобы эти подонки наверху увидели, как вы хорошо работаете. Вы могли взять его в игру, а не убивать его! Но вы не знали как, и поэтому вы скрыли то, что вам известно, и пригласили того, кто устранит старика.

- Это предположения. У тебя нет доказательств того, что КГБ вышел на него до тебя.

- Мне и не нужно доказывать это. Я знаю!

- Откуда?

- Я видел это по его глазам, сукин ты сын! Человек из Вашингтона помолчал некоторое время, а затем сказал мягко:

- Ты устал, Брэй. Тебе необходимо отдохнуть.

- На пенсии или в гробу?

Глава 4

Талейников вышел из ресторана.

Порыв ледяного ветра отличался такой мощью, что взметнуло снег с тротуара, и на мгновенье в завесе взвихренной снежной пыли рассеялся свет уличных фонарей. Похоже, предстояла вторая морозная ночь. Как сообщило московское радио, температура упала до минус восьми градусов. К утру снегопад прекратился, и взлетные полосы Шереметьева расчистили. Далее Василия Талейникова уже ничто не заботило: самолет компании "Эр Франс", рейс 85, наконец взлетел десять минут назад и взял курс на Париж. На борту находился некий еврей, который по своим первоначальным планам намеревался спустя два часа вылететь рейсом Аэрофлота в Афины. Согласно намеченной схеме, этому человеку не грозило попасть в Афины, ибо предполагалось, что, как только он появится у стойки Аэрофлота, ему будет предложено проследовать в определенную комнату, где его встретят люди из ВКР.

Талейников был обязан убедиться и подтвердить для себя вылет из Москвы этого интересовавшего военную контрразведку лица и тем самым констатировать начало претворения в жизнь абсурднейшей, по мнению Василия, операции.

Какая глупость, думал Василий, покидая наблюдательный пункт. Мороз усиливался, и он поднял воротник пальто, поглубже натянул ушанку. Глупость потому, что вэкаэровцы ничего благодаря этому не достигнут, но обеспечат себе кучу хлопот. Никого этим не обдуришь и меньше всего тех, на кого это рассчитано.

Диссидент, отрекающийся от своего диссидентства! В какой литературе абсурда сумели вычитать подобную идею эти фанатики из ВКР? А старые и мудрые головы их начальников? Что думали они, когда дураки подчиненные приступили к разработке схемы подобной операции? Когда Василий услышал о планируемой акции, он просто хохотал в голос. Они преследовали цель поднять не слишком длительную, но мощную кампанию, направленную против выдвинутых сионистами обвинительных актов. Они решили: пусть на Западе знают, что не все евреи в Советской России думают одинаково.