Новгород, открытый археологами - Петр Иванович Засурцев

Новгород был одним из крупнейших городов Европы. Здесь насчитывалось свыше 5 тыс. дворов, а количество населения определялось примерно в 20 тыс. А вот в 1579 г. во всем Новгороде осталось только 283 жилых двора, т. е. всего каких-нибудь 6% от прежнего их количества. Несколько сотен дворов с домами и прочими постройками были брошены жителями, а остальные «дворовые места» превратились в пустыри и поросли бурьяном.

Но это произошло уже во второй половине XVI в., почему же нет в земле остатков построек и мостовых первой половины XVI в.? Это легко объяснить. Когда с уменьшением населения в городе соответственно coкpaтилось и нарастание культурного слоя, то и в нижележащих слоях дерево не могло хорошо сохраняться. Почва стала рыхлой, в нее проникал воздух и разрушал не только остатки построек начала XVI в., но и в нижележащих слоях второй половины XV в.

То, что мы говорили здесь о культурном слое Новгорода, прояснилось по-настоящему после завершения работ на Неревском раскопе.

Раскоп 1951 г. имел небольшие размеры: всего 18 X 20 м. Захватывать большую площадь было рискованно, ведь толщина слоя здесь еще так и не была известна, предшествующие раскопки в этой части города ни разу не были доведены до материка.

Раскопки в Новгороде (как и в других местах) требуют большого количества научно-технических работников для ведения дневников, составления чертежей, описания находок и пр. Эти работы выполняются студентами, в первую очередь студентами-археологами Московского университета, Московского архитектурного института и других. Поэтому раскопочный сезон ограничивается временем каникул.

Раскапывать верхние слои в Новгороде легко, но скучно: поздний мусор, битые горшки, обломки кирпичей, печные развалы, угли, зола - все это явные остатки жилищ и других построек, но никакого представления о жилищах составить по ним невозможно. Но вот где-то на глубине 1,6 - 1,8 м начинают появляться рыжие или коричневые пятна древесной трухи. Такой же полоской темно-коричневой трухи предстала и самая верхняя мостовая. Она шла через раскоп по диагонали, с юго-востока на северо-запад. Такого направления не было ни у одной улицы Неревского конца.

По местоположению это могла быть, вероятнее всего, Холопья улица (рис. 1). В дальнейшем, когда выявился древний холм, который огибала эта улица, все сомнения отпали окончательно. Настилы мостовой лежали непосредственно один на другом, как в штабеле.

Ширина мостовых сверху до низу оставалась тоже неизменной - 3,5 м. Неизменной была и конструкция: вдоль мостовой прокладывались три лаги из бревен диаметром 18 - 20 см, одна лага в середине и две ближе к краям, а на них укладывались плахи плоской стороной кверху. На настилы мостовых использовались прямослойные и довольно толстые бревна (25 - 30 см в диаметре), которые обрабатывались здесь же, на месте укладки. Плоская сторона плахи обтесывалась топором, а в горбыльной стороне вырубались выемки точно по лагам.

Рис. 1. Неревский раскоп. Мостовая Холопьей улицы

Никаких креплений не требовалось. В таком виде мостовые могли служить десятки лет почти без ремонта, и если их обновляли, то, как мы говорили уже, по другим причинам. По обе стороны мостовой, вплотную к торцам, стояли частоколы. Они прекрасно сохранились в земле. Собственно - это были лишь нижние части столбовых стенок, ограждавших владения новгородцев. Верхние концы частоколов всегда были обуглены: их «срезало» огнем во время очередного пожара. В земле остались нижние концы столбов длиной 80 - 100 см. Подобные частоколы были и на Ярославовом Дворище. Они также показывали границы владений, но владения эти уходили далеко за пределы раскопа и вскрыть хотя бы одно из них полностью никто не осмеливался и мечтать. Но 26 июля 1951 г. произошло событие, вначале как будто ничем не примечательное. Работница Н. Ф. Акулова нашла в земле небольшой, свернувшийся в трубочку кусок бересты, на которой хорошо были видны буквы, нанесенные заостренным предметом. Это была первая Новгородская берестяная грамота. Волнующий момент находки этой грамоты очень ярко описан в книге В. Л. Янина «Я послал тебе бересту».

Когда этот кусок бересты распарили в теплой воде и со всеми предосторожностями развернули и зажали между стеклами, грамота оказалась довольно большой: 38 X 13 см. Буквы, написанные русским полууставом XV в., читались очень четко, но грамота еще в древности была сильно повреждена, у нее вырвано б кусков, очень затруднивших чтение. Но и из оставшегося текста можно было понять, что речь идет о феодальных повинностях - «поземе» и «даре», которые поступали с ряда новгородских сел (Меново, Васильеве, Овсеево, Шадрине, Ошвино, Харьяново, Мохово и др.) некоему Фоме, очевидно, крупному феодалу, жившему в Новгороде. Грамота была найдена на середине мостовой и в момент ее находки еще очень трудно было оценить значение этого факта. Но на следующий день была найдена вторая, затем третья, четвертая, пятая и т. д.

Грамоты находились в самых различных местах: в развалах построек, во дворах, на мостовой. И найдены они не в какой-то одной прослойке, а в наслоениях с XV по XI в. (если смотреть сверху вниз). Было ясно, что в руки археологов попали не остатки какого-то архива, а первые листки еще никому не известного, но давно уже ожидаемого ценнейшего исторического источника - письма людей, написанные по самым различным поводам.

Рис. 2. Берестяная грамота (прорись) и стили для письма

Всего в 1951 г. найдено 10 берестяных грамот (рис. 2). Лето 1951 г. в Новгороде было очень благоприятным для раскопок, и в начале сентября работы были завершены. Толщина культурного слоя по Холопьей улице достигала 7 м. Если отбросить 1,5 - 1,7 м верхних напластований, то остается массив свыше 5,5 м плотного, цельного почти не нарушенного поздними (да и древними) ямами. От самого верха и до материка (или точнее сказать до поверхности дерна, покрывавшего изначальную материковую глину) лежал штабель мостовых - 25 настилов, 25 ярусов, но эту картину археологи могли наблюдать только по окончании раскопок в стенках котлована. В процессе же работы каждый настил расчищался, зачерчивался, фотографировался и удалялся из раскопа. Самый верхний настил относился, как мы уже упоминали, к концу XV в., а самый нижний - к XI в. Более точной даты в то время назвать было нельзя. По обеим сторонам мостовых шли частоколы, а за ними лежали в разных местах остатки более 20 построек. И повсюду - около построек и внутри их - попадалось огромное количество самых