Пир во время чумы - Николай Леонов

— Пусть думают, что мы везем тебя насильно, тогда твою семью не тронут.

Появился Станислав с чемоданами и рюкзачком, двинулся не к машине, а к наблюдателю, дал ему под зад ногой, громко сказал:

— Мы вас не трогаем, вот и отцепитесь. — Он подошел к “Ауди”, бросил вещи в багажник, и они укатили из центра.

— Командир, извини за импровизацию, но было бы странно, если бы мы не заметили такого наглого филера, — сказал Станислав.

— Пожалуй, ты прав, — ответил Гуров. — Сейчас позвоним генералу, скажем о майоре, покаемся.

В дороге Гуров несколько раз проверялся, но убедился, что “хвоста” за ними нет, и они спокойно добрались до дачи. Конечно, дачка эта прекрасно известна бандитам, и максимум за сутки их обнаружат. Но в оперативной работе сутки — срок немалый.

Гуров сразу же позвонил генералу и сообщил, что они временно майора Шарова забрали для беседы. Пусть Олег Евгеньевич не серчает, не считает майора ни арестованным, ни задержанным — с ним лишь побеседуют и потом привезут в целости и сохранности.

— Лев Иванович, а вы не могли с моим замом по розыску беседовать в моем кабинете? Неловко, люди могут не понять, — недовольно проворчал генерал.

— Не подумали, — признался Гуров. — Вы начальник, люди приходят к вам в кабинет и уходят, а Шаров на ногах не стоит, ему выспаться надо бы.

— Гостю наручники не надевают, — рассердился генерал.

— Видимость одна. Не хочу, чтобы в городе думали, будто он брат нам или сват. Олег Евгеньевич, честно скажу, судя по всему, наш визит — дело совершенно пустое. Но я, как каждый офицер, человек подневольный, потолкусь у вас день-два и уеду.

На самом деле Гуров обращался не к генералу, а к его адъютанту-капитану, который, конечно, каждое слово записывал, чтобы доложить содержание разговора по инстанции. Гурову требовалось хотя бы два спокойных дня, чтобы иметь возможность нанести удар первым и неожиданно.

Пока Гуров беседовал с генералом, Стас и майор вынимали из холодильника продукты, накрывали на стол, майор при этом все качал головой, приговаривая:

— Не то что не ел, не видел давным-давно, полагал, такой продукт и не изготавливают теперь.

— Тебе горячее необходимо, много не ешь, худо станет. — Стас поставил на огонь кастрюльку с водой, достал пачку пельменей. Нарезал окорок, выставил банку маринованных огурцов, бутылку водки.

Гуров сидел задумавшись. Необходимо позвонить бывшему директору цирка Колесникову Алексею Ивановичу или его завхозу Сильверу, получившему свое прозвище за хромоту, либо знаменитому коверному по прозвищу Классик, зовут Николай, отчество забыл. Но пользоваться телефоном нельзя, его могли уже засечь. Сыщик посмотрел в окно, увидел сторожа, сгребавшего листву. Нет сомнений, человек раньше работал в органах, теперь трудится на всех — и на генерала, и на бандитов, иначе здесь не выжить. У него наверняка имеется телефон. Как воспользоваться и человека не подставить? Будем рисковать, иного выхода нет, решил Гуров, сунул в карман четвертинку и кусок сала.

— Стас, сейчас сторож зайдет, поговори с ним, угости и потолкуй. О генерале и авторитетах ни слова, якобы ты ищешь человека, приметы придумаешь. Майор, быстро лопай, выпей стакан и ступай в другую комнату спать. Понял? Я пошел.

Гуров рассчитал верно, сторож в лицо сыщика знать не мог, а сверкающий мундир полковника выдавал в человеке старшего.

Сыщик подошел к сторожу Федору, сказал:

— Здравствуйте, и мир труду.

Мужик оперся на грабли, поднял на гостя темные молодые глаза, смахнул со лба пот и неторопливо ответил:

— И вам не болеть.

Сидел мужик, понял Гуров, видно, не Бунич выбирал себе сторожа, а ему человека рекомендовали.

— Разговор имеется. — Гуров сменил интонацию. — Зайдем к тебе в сторожку? Простынешь...

— Если опер заботится, жди беды. — Сторож стоял, широко расставив ноги, не шелохнулся.

— Ты в своем доме, я у тебя в гостях. Зайдем, мне зябко с непривычки.

— Зайдем, — равнодушно согласился Федор, сгреб кучу листвы поплотнее, воткнул в нее грабли, зашагал к своему жилью.

Лицо у сторожа что печеное яблоко, потому смотрелся он лет на шестьдесят, но взгляд и походка выдавали в нем человека нестарого и физически крепкого.

В красном углу неожиданно просторной комнаты висела икона, и сыщик быстро перекрестился.

— Верующий? — насмешливо спросил Федор.

— Не знаю, но крещеный точно. — Сыщик выложил на стол четвертинку и шмат сала.

— Покупаешь? — Сторож смахнул рукавом со скамьи невидимую пыль.

— Купить можно то, что продается. — Сыщик сел за стол, ловко откупорил четвертинку, плеснул в подставленные хозяином стаканы, достал из кармана складной нож, полоснул розовое сало. — У меня к тебе никакого дела нет. С тобой мой бугор покалякать хочет. Он человека одного ищет. Ну, будем! — Не чокаясь, проглотил водку, взял кусок сала.

— Давно натурального не употреблял. — Сторож тоже выпил, закусил, аккуратно вытер губы. — И надолго прибыли?

— Точно не знаю, думаю, дня на два. — Гуров долил из чекушки, огляделся. — Чисто у тебя. Один живешь или приходящую деваху имеешь?

— Заглядывает одна, да я и сам с руками, как из зоны вышел, тихо живу, аккуратно. Ты большой начальник?

Гуров рассмеялся, указал на телевизор:

— Большие там, мой командир не большой, однако начальник, а я, ты верно определил, простой опер.

— Виски серебрит, а ты все бегаешь, не надоело?

Гуров не ответил, заглянул в стакан, кивнул и выпил.

— Тебя полковник зайти просит, а я тут пока подежурю. Лады? — Гуров вытащил из кармана мятую газету.

Сторож допил свою порцию, задумчиво пожевал губами, отер бисеринки пота со лба.

— Полковник. Из самой Москвы. Требуется честь оказать. На территорию никого не пускай, да я из окна увижу, сам выйду. К телефону не подходи, решат, я во дворе, перезвонят.

Гуров проводил сторожа на крыльцо, подышал, наслаждаясь запахом прелой листвы и земли, вернулся в комнату и сразу набрал номер Колесникова, бывшего директора цирка, общего любимца и известного сладкоежки. Три года назад Капитан держал маленькую пекарню, изготавливал торты, знаменитые во всей округе. Как-то все сейчас? Шли длинные гудки, наконец ответил слабый, как показалось сыщику, женский голос:

— Слушаю.

— Здравствуйте. Алексея Ивановича можно попросить? — спросил Гуров.

— А на кой черт он вам нужен? — Голос погрубел и обозначился как явно мужской, но никак не капитанский бас.

Сыщик уже понимал, что говорит с Колесниковым, который с момента их последней встречи стал другим человеком.

— Леша, привет, Гуров говорит! — громко сказал сыщик.

— Зачем? — Сыщику показалось, что некогда здоровенный мужик всхлипнул, затем набрал воздуха и почти нормальным голосом закричал: — На хер ты приехал? Мотай отсюда, покуда жив!

— Разберемся, Леха. Сильвер, Классик живы? — спросил Гуров.

— Утром были живые, сейчас — не знаю.

— Адрес у них прежний? — спросил сыщик.

— Вроде так. — Голос у Колесникова снова упал.

— Дерись, Лешка, завтра зайду, — сказал Гуров и положил трубку.

Затем он набрал номер Сильвера. Хромой жил в одном доме с бывшим коверным и имел с ним общий телефон.

— Ну? — сразу ответил хрипловатый голос Сильвера. — Чего надо?

— Здравствуй, Саша. Гуров говорит.

— Мать твою! Живой! А мы тебя прошлым годом схоронили. Когда прибыл, зачем? — У Сильвера был прежний напористый голос.

— Сегодня. Я к тебе через час заеду. Можно? — Гуров даже затаил дыхание.

— Валяй, коли такой смелый. — Сильвер даже хохотнул. — Сейчас Классика разбужу. Он умрет от радости. Николай единственный, кто не верил, что тебя шлепнули, все говорил...

— Хорошо, хорошо, он мне все сам скажет. — Гуров протер носовым платком трубку, положил на место, вышел на крыльцо.

Хозяин сторожки шагал не торопясь, был задумчив, увидев Гурова, качнулся — только тогда сыщик понял, что мужик сильно пьян, Стас явно перестарался. Гуров помог ему подняться на крыльцо, уложил на печку и вышел на воздух. В доме Станислав уже убирал со стола, а майор крепко спал в другой комнате.

— Следует найти телефон, по которому можно позвонить Петру и выяснить наконец, что конкретно он от нас ждет, — решительно сказал Стас. — Город прочно контролируется бандитскими группировками. Ты знаешь, я не трус, но на танки в пешем строю с пистолетом не ходят. Кроме того, если даже каким-то чудом мы найдем “агран-2000” и “беретту-гардонс” — что дальше? Почему Петр решил, что именно из этих стволов убили Галину Старову? Какова вероятность, что оружие не уничтожено? И какова вероятность того, что исполнители живы? Почему он считает, что в Москву ездили боевики из Котуни? Извини, я верю в интуицию Петра, но слишком уж все притянуто за уши. Да, здесь недавно убили точно из такого же оружия. Но и в десятках других городов оно появлялось. Он не сказал нам главного в надежде, что мы сами уцепимся за что-то и тогда он подбросит нам козырного туза. Но Петр не знает здешней обстановки. И эта дача, и машина — обыкновенные мышеловки, стоит нам дернуться, нас пристрелят влет.