Между никогда и навечно (ЛП) - Бенсон Брит

Я в двадцати футах от двери, когда она распахивается и выходит офицер Дентон, затем, прежде чем я успеваю полностью осознать, что происходит, за ним следует Саванна. Из моих легких вырывается вздох облегчения, а плечи опускаются.

— Сав! — Я устремляюсь к ней, но останавливаюсь, когда она бросает на меня сердитый взгляд.

Она в ярости. Я понимал, что она, скорее всего, разозлится, но выглядит она так, будто хочет меня убить. Я стискиваю зубы, готовый вступить с ней в спор, и делаю еще шаг, но она качает головой.

— Держись от меня подальше, Левит, — громко заявляет она, — если не хочешь, чтобы я сломала тебе нос, как Коннору.

Я отшатываюсь назад, широко распахивая глаза.

— Мисс Шоу, — осаждает офицер Дентон, хватая ее за плечо. — Вас предупредили, чтобы вы вели себя наилучшим образом. Идите в класс.

Саванна совершенно не обращает на него внимания. Только еще раз сужает на меня глаза, затем отводит взгляд и удаляется прочь по коридору.

— Возвращайся на урок, Леви, — слышу я голос офицера Дентона. Он кладет широкую, мясистую ладонь мне на плечо и похлопывает. — Не беспокойся о ней.

Я рассеянно киваю, но молчу. Не могу оторвать глаз от стремительно удаляющейся спины Саванны. До настоящего момента я этого не замечал, потому что так разволновался, увидев ее, но волосы Сав подстрижены. Раньше они были очень длинными, заканчивались чуть выше талии, а теперь достигают лишь плеч. Они зачесаны и стянуты блестящей заколкой. Сав никогда не зачесывала волосы. Они всегда были дикими, спутанными и падали ей на лицо.

Когда я переключаю внимание на ее наряд, моя челюсть буквально отвисает.

На ней платье.

Сав никогда не носит платья. Она всегда в изношенных футболках и одних и тех же потрепанных джинсах. Я поворачиваюсь к офицеру Дентону.

— Куда вы ее отправили? Где она живет? Почему так одета?

В моем голосе слышно замешательство, а когда он смотрит на меня, от его улыбки мне хочется скривиться.

— Она остановилась у мистера и миссис Оглсби.

Моя голова дергается назад. Я знаю их по церкви. Они старше моих мамы и папы, но детей у них нет. Со мной они не очень дружелюбны, но после воскресной службы обязательно разговаривают с моими родителями.

Не представляю, чтобы Саванна жила с ними. Как бы ей там ни нравилось. Вы только гляньте, как они ее нарядили и причесали. Она, должно быть, дико несчастна.

— Почему у них?

— Они станут ее приемными родителями, — рассеянно объясняет он, затем снова хлопает меня по плечу. — Только на время. Иди на урок и не думай о Саванне Шоу.

Я киваю и благодарю его, затем возвращаюсь к обеденному столу и собираю свои вещи. Моя голова как в тумане, и все, что мне хочется сделать, это поговорить с Сав. Все, что я желаю, это несколько ответов.

Почему только на время? Почему ей пришлось подстричься и надеть платье? С каких пор Оглсби стали приемными родителями? У них никогда не было приемного ребенка. А что насчет мамы Сав? А бойфренда ее мамы? А как насчет того, что Сав ударила его по голове бутылкой? Выдвинут ли против нее обвинения? И нужна ли она все еще своей матери?

Не уверен, на что я надеялся, чем все обернется, но точно не стрижкой, платьем и Оглсби.

Выбросив мусор, я спешу на следующий урок.

Я должен с ней поговорить. Мне нужно убедиться, что с ней все в порядке.

Сав игнорирует меня.

Она заговаривает со мной только для того, чтобы велеть оставить ее в покое или угрожать моей жизни. После первой недели я прекратил попытки приблизиться к ней, потому что не хотел, чтобы мне сломали нос, но все равно наблюдал за ней.

Она выглядит печальнее, чем обычно. Продолжает носить платья, стягивает волосы блестящими заколками и ни с кем не разговаривает. На автобусе она тоже больше не ездит. Однажды утром я видел, как ее подвозил мистер Оглсби, хотя их дом стоит на нашем автобусном маршруте. Я жду еще неделю, пока она остынет, но когда она все еще отказывается смотреть в мою сторону, теряю терпение.

Я репетирую со школьным оркестром, когда через окно замечаю ее на уроке физкультуры, она бегает по дорожке со своим классом. Вот что меня поражает: Саванна в форме и действительно занимается физкультурой. Заколки и платья, а теперь еще и физкультура?

Все слишком странно.

Я поднимаю руку.

— Мистер Паркер, можно мне выйти в туалет, пожалуйста?

Он кивает мне со своего места за пианино.

— Возьми пропуск.

Я встаю, опускаю трубу на стул и с пропуском выхожу из класса, иду по коридору и через двойные двери, ведущие к беговым дорожкам.

Как только вижу ее, бегу ей навстречу и держусь рядом.

— Уходи, Леви, — выдыхает она, не глядя на меня.

— Нет, — возражаю я, мой голос не так дрожит, как ее, потому что я не бегал большую часть урока. — Я хочу знать, почему ты игнорируешь меня, Саванна. Это глупо.

Она не отвечает.

— Саванна.

Снова ничего.

Итак, я принимаю глупое решение. Хватаю ее за предплечье и резко останавливаю. Мы оба немного спотыкаемся, а затем она поворачивается ко мне, толкая в грудь с такой силой, что я шлепаюсь на задницу.

— Я не хочу с тобой разговаривать, — огрызается она, и я быстро вскакиваю на ноги.

— Почему? Ты говорила, что мы друзья…

— Друзья не ябедничают, Левит…

— Я не ябедничал, — кричу я. — Тебя бы убили! Я сделал то, что должен был сделать, чтобы защитить тебя.

— О, здорово. — Она смеется, но смех звучит зло. — Да, потому что Барбара и Тед намного лучше.

— Держу пари, они не напиваются и не пинают тебя в живот, — выплевываю я.

Она качает головой, затем понижает голос до гневного шепота.

— А ты знаешь, что я должна спрашивать разрешения, чтобы воспользоваться ванной? Они держат ее запертой, а когда пускают меня туда, один из них стоит прямо у двери. Мне даже не позволено закрываться, это ты знаешь? То же самое, когда я принимаю душ. Никакого уединения.

Эта новость шокирует, но прежде чем я успеваю что-то сказать, Сав подходит ближе и толкает меня в плечо.

— То же самое с едой и напитками. В этом проклятом доме все под замком. Будто они думают, что я обворую их или типа того. Они выбросили все мои вещи — все до единой — и позволили носить только эти чертовы уродливые платья. Они практически связали меня, чтобы остричь мои гребаные волосы. И они запирают меня в спальне с 19:30 до 6:00 утра.

Она снова толкает меня, на этот раз сильнее.

— Меня, черт возьми, запирают. Я никуда не могу выйти. Никуда, Леви. Даже пописать.

Ее дикий взгляд скользит по моему лицу, зубы стиснуты. Я не понимаю. Зачем мистеру и миссис Оглсби такие странные и строгие правила? Они следят за тем, как она ходит в туалет? Наблюдают, как она принимает душ…?

Не может быть.

Нет.

Но это должно быть лучше, чем раньше. Верно?

— Но тебе больше ничего не угрожает, — выдавливаю я. — Никто тебя не бьет или еще что. Я вытащил тебя. Теперь ты в большей безопасности.

— Леви, — говорит она, крепко зажмурив глаза, — я всего лишь променяла один ад на другой. Вот и все. Это просто еще один ад, но теперь я не знаю, как в нем ориентироваться. Я слепа, понимаешь? Ты не спас меня, ты меня ослепил.

— Я скажу отцу.

Она снова толкает меня.

— Нет! Боже, Леви, просто остановись. В любом случае, я даже не должна с тобой разговаривать. Просто держись подальше от моей жизни, хорошо?

— Что значит, ты не должна со мной разговаривать?

Она проводит ладонью по лицу и вздыхает.

— Твоя замечательная, любящая Иисуса мамочка сказала, что если я не оставлю тебя в покое, она прикажет Дентону арестовать меня за нападение на Терри. Сказала, что меня могут обвинить в покушении на убийство, нападении с применением оружия или еще какой фигне.

У меня отвисает челюсть.

— Она бы этого не сделала. — Я говорю так, хотя знаю, что это неправда. Мама бы сделала это. Я совсем не удивлен.