История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 2 - Луи Адольф Тьер

– возведенным на небывалую высоту, желала, чтобы так продолжалось и далее, и только порой, когда французской армии случалось зимовать на Висле и биться на Немане, начинала опасаться, как бы всё это величие в самом его избытке не дошло до предела.

Таковы были формы героического деспотизма, порожденного Революцией. Изменение их не имело значения, ибо суть оставалась прежней. Но можно было исправить некоторые детали в организации послушных и зависимых корпусов, и именно это собирался сделать Наполеон в отношении Трибуната, который занимал ложное и не достойное его названия положение. Хотя Законодательный корпус и не желал большего веса, нежели тот, каким уже обладал, и был совершенно не расположен пользоваться правом голоса, даже если бы его получил, он тем не менее несколько смущался своей немоты, выставлявшей его в смешном свете. Нужно было сделать простую вещь, которая не могла повредить свободе того времени, а именно, слить Трибунат с Законодательным корпусом, соединив в одном органе полномочия и людей. Это и решил сделать Наполеон, посовещавшись с Камбасересом. Он решил, что Трибунат будет упразднен, а его полномочия передадут Законодательному корпусу, которому возвратится таким образом право обсуждения; что при открытии каждой сессии Законодательного корпуса голосованием будут избираться три комиссии по семь членов в каждой, которые, подобно упраздненным комиссиям Трибуната, будут заниматься законодательством, внутренним управлением и финансами; что эти отделения на закрытых заседаниях с соответствующими отделениями Государственного совета продолжат обсуждение проектов законов, представляемых правительством. Кроме того, чтобы не менять существующий порядок вещей на предстоящей сессии, все труды которой были уже подготовлены, было решено обнародовать сенатус-консульт с новыми распоряжениями в день закрытия этой сессии.

Наполеону также не терпелось принять и другую меру, которую он считал куда более срочной, нежели упразднение Трибуната, а именно чистку магистратуры. Правительство Консульства, торопясь упрочить свое положение в минуту учреждения, набирало членов всяческих администраций в большой спешке, и уже вскоре ему пришлось изменить некоторые назначения. Изменения тем более заслуживали одобрения, что продиктованы были уже не политическими мотивами, но приобретенным знанием о достоинствах каждого. В магистратуре же ничего подобного не происходило по причине несменяемости ее членов, установленной конституцией Сийеса, и некоторые лица, выбранные в VIII году, при незнании людей, в спешке всеобщей реорганизации, стали со временем подавать постоянные поводы к возмущению. В то время как среди служащих правительства, помещенного под активный надзор, преобладала благопристойность и прилежность, магистратура нередко подавала досадные примеры обратного. Следовало это устранить, и Наполеон решил положить конец подобному беспорядку. Он спросил мнение Камбасереса, верховного судии в подобных делах, чей плодовитый и трезвый ум нашел в этом случае, как во многих других, изобретательное средство, подкрепленное прочными доводами. Конституция VIII года, объявив членов судебной системы несменяемыми, подчинила их, тем не менее, общему для всех членов правительства условию, то есть занесению в избирательные списки. Тем самым она гарантировала пожизненность и несменяемость их должности лишь условно, если они будут всю жизнь заслуживать общественное уважение. Поскольку эта предосторожность исчезла вместе с избирательными списками, нужно было, сказал Камбасерес, их заменить. Для этого он предложил две меры – одну постоянную, другую временную. Первая состояла в том, чтобы считать назначения в магистратуре окончательными и несменяемыми только по истечении пяти лет и после проверки нравственных качеств и способностей магистратов опытом. Вторая состояла в том, чтобы сформировать комиссию из десяти членов и поручить ей провести смотр всей магистратуры и выявить тех ее членов, которые выказали себя недостойными отправлять правосудие. Эта изобретательная и внушающая доверие комбинация была принята Наполеоном и обращена в сенатус-консульт, который следовало представить на утверждение Сенату.

Отдав дань конституционным и административным мерам, Наполеон уделил внимание финансам. Этой сферой он был удовлетворен как никакой другой, ибо в Казначействе царило изобилие, и порядок в нем восстановился. К хорошему состоянию финансов с прошедшего года присоединилась и легкость в обслуживании Казначейства. Мы помним, что по различным причинам состояние Казначейства вызывало большие затруднения, и это породило финансовую депрессию 1805 и 1806 годов, даже при чудесных успехах кампании, окончившейся победой в Аустерлице. Но в январе 1806-го возвращение Наполеона с победой и огромным количеством металлических денег, захваченных у Австрии, возродило доверие и доставило первую помощь, в которой была великая нужда. С 1806 года операции Казначейства облегчило новое учреждение, ставшее необходимым дополнением финансовой организации и приведшее в течение 1807 года к невиданному изобилию. Касса обслуживания, учрежденная в конце 1806 года, при отбытии Наполеона в Пруссию, при его возвращении в 1807 году была переполнена деньгами. Мольен не ограничился созданием одной служебной кассы в центре Империи, он учредил подобную ей в заальпийских департаментах. Кроме того, в Алеcсандрии была учреждена касса перечислений, в которую все счетоводы Лигурии, Пьемонта и французской Италии перечисляли поступавшие к ним средства и которая, в свою очередь, направляла их туда, где в них нуждались.

Ведя войну на Севере, Наполеон внимательно следил за развитием новых финансовых учреждений, и по возвращении в Париж, когда министры явились приветствовать в его лице счастливого покорителя континента, он горячо поблагодарил Мольена. Никогда не делая добра наполовину, Наполеон задумал довести до конца так называемое освобождение Казначейства. Новая служебная касса, посредством займа в 80 миллионов с плавающей процентной ставкой, была почти избавлена от необходимости прибегать к дисконтированию облигаций и бонов на предъявителя, кроме некоторых срочных случаев, когда она обращалась к Банку. Но Наполеон решил обеспечить свои ресурсы при помощи комбинации, которую задумал еще на биваках среди заснеженной Польши. Сумма облигаций и бонов на предъявителя, срок платежей по которым наступал в следующем году и которые нужно было тогда дисконтировать, доходила примерно до 124 миллионов. Правда, расход не покрывался приходом за год. Но Наполеон хотел по возможности закрывать расход в том же году. Согласно задуманному им в Польше плану, он захотел, чтобы облигации 1807 года, срок которых истекал в 1808 году, оставлялись на 1808 отчетный год, а облигации 1808 года, срок которых истекал в 1809 году, – на 1809 год, так чтобы каждый отчетный год располагал только теми ценными бумагами, срок погашения которых истекал в течение двенадцати месяцев. Но для этого нужно было в 1807 году доставить эквивалент 124 миллионам в ценных бумагах, относимых на последующие отчетные год<. Наполеон решил предоставить служебной кассе заем в 124 миллиона из ресурсов, которыми располагал. Перебрав различные комбинации, он решил предоставить 84 миллиона из казначейства армии, а остальные 40 миллионов – через учреждения, помещавшие свои средства в бумаги Казначейства. Располагая 84 миллионами, поступившими ей от армии, новая касса должна была