За голубым порогом - Ольга Хлудова

Мы стоим, слушаем все эти необыкновенные приключения и просто не знаем, что думать. Ведь не станут же два солидных, почтенных человека сидеть более полусуток в тайге голодные и мокрые только для того, чтобы нас мистифицировать неправдоподобным рассказом. И в этот момент в кустах за конторой как рявкнет самец косули… «Ага, — закричали с торжеством наши туристы, — слышали?! А вы нам не верили. У вас здесь леопарды прямо рядом с поселком ходят!» Тут, разумеется, поднялся смех. Мы им говорим, что косуля кричала, а они сердятся: «Вы, говорят, нам сказок не рассказывайте, мы не маленькие, знаем, как козы кричат». — «Да это ведь не козы, а косули». Все равно не верят. Так и уехали очень сердитые и даже обещали на нас жаловаться.

— А как обстоит дело с настоящими леопардами? — спросил Николай директора заповедника, когда утих смех.

— Барсов, или, как их еще называют, — леопардов у нас три. Живут они в самой глуши, высоко над долиной реки. У них свой район, и они его не покидают. Один из леопардов совсем старый. Вообще за все время существования заповедника, то есть с 1916 года, не было ни одного случая нападения на человека. И вот что интересно — за пределами заповедника все звери боятся человека, скрываются от него. А как только переходят границу запрета и входят в наш заповедный район, становятся менее осторожными и реагируют на присутствие людей куда спокойнее. Разумеется, они не лезут на глаза и не любят шума, как и вообще все звери. Но разница в их поведении очень заметна. Впрочем, о животных поговорим после, — закончил Александр Георгиевич. — Уже три часа. Давайте решать, что будем делать дальше. Можно сразу идти домой, а если вы все не очень устали, то я предлагаю пройти немного в сторону, поглядеть, как растет женьшень. Это несколько лишних километров пути.

Ну кто же откажется от возможности поглядеть на легендарный женьшень, растущий в тайге!

Вымыв посуду и залив костер, наша небольшая компания тронулась в путь. Сначала поднялись по пологому склону, где подлеска было мало, только отдельные небольшие кусты почти тонули в высоком папоротнике. Деревья-великаны стояли здесь во всей своей красе, не скрываемые промежуточными ярусами растений. Мощные стволы поднимались из зарослей папоротника на некотором расстоянии друг от друга. Деревянистая лиана толщиной в ногу человека всползала по громадной пихте на головокружительную высоту и свисала оттуда причудливо изогнутой петлей, как серый удав. Снизу видны были кисти белых цветов. Это одна из самых больших лиан приморской тайги — актинидия аргута. Ее плоды величиной с крупный садовый виноград — слегка сплющены с боков. Они еще слаще, чем плоды актинидии коломикты, и, как говорят, напоминают по вкусу инжир, но обладают еще и особым нежным ароматом.

На этот раз не было и следов тропинки. Александр Георгиевич вел нас таежной целиной, находя дорогу по каким-то известным ему приметам.

Мы спустились в небольшой распадок. В крутых глинистых берегах летел горный поток. Под корявым выворотнем на склоне темнело отверстие. Слабые отпечатки когтистых лап и несколько волосков, прилипших к влажной земле у входа, указывали на то, что нора принадлежит барсуку.

— Смотрите, там он рылся, добывая земляных червей или насекомых, — сказал Александр Георгиевич, приглядываясь к раскиданной земле на другом берегу ручья.

— Почему вы так уверены, что это был барсук, а не кабан? — спросила с недоверием Зина. — Отсюда ведь не видно следов,

— Для этого нет необходимости подходить вплотную и разглядывать следы, — ответил директор, — Поглядите, земля отброшена назад, значит зверь рыл под себя, — так роет барсук, А кабан бросает рылом землю вперед, от себя. Ясно?

Нам было ясно, но мы не поленились проверить его утверждение. По стволам упавших деревьев ничего не стоило перейти на другой берег. Действительно, на мягкой земле отчетливо виднелись следы барсучьих лап,

— Здесь по ручьям и в реке много выдры, — говорил Александр Георгиевич, прокладывая путь в рослом папоротнике. — В основном она питается раками, мелкой рыбой и лягушками.

Вскоре опять появился густой подлесок. Мы шли очень медленно, с трудом пробираясь сквозь колючие заросли кустарника элеутерококка, аралии, жасмина и лещины, каждую минуту ожидая увидеть, наконец, знаменитый женьшень.

О женьшене написано много прекрасных поэтических строк, и, вероятно, ни об одном растении не складывалось столько легенд, сколько сложено о нем. Ему же посвящены и серьезнейшие работы ученых.

Женьшень занимает в китайской медицине особое место. Да и в других странах Востока — Корее, Японии, Индонезии — корень этого растения употребляется как мощное целебное средство при многих заболеваниях.

Но самое любопытное, что во всех этих странах на протяжении многих веков женьшеню приписывали удивительное свойство — продлевать человеческую жизнь, восстанавливать утерянные силы, свежесть и молодость.

Тщательно изучив химический состав и лечебное действие этого корня, его начали с успехом применять и в европейской медицине. Дикое растение давно стало редкостью и ценится очень высоко. В 1958 году Приморским краевым Советом депутатов трудящихся было вынесено специальное решение, запрещающее выкапывание молодых корней, вынос семян из тайги, скупку и продажу женьшеня частными лицами. Запрещено выкапывать женьшень до созревания его семян, то есть до первых чисел августа. Семена должны быть посеяны в тайге.

Во Владивостоке продавалась специальная брошюра, посвященная женьшеню. На внутренней стороне обложки напечатано: «Женьшень — ценнейшее лекарственное сырье. Все заготовительные пункты потребительской кооперации принимают корень и оплачивают его от 300 до 5000 рублей (в новом исчислении) за килограмм. Охотники, рабочие, служащие! Добывайте в установленные сроки и разрешенным способом дикорастущий корень женьшень».

В этой брошюре подробно описаны корни различных классов и сортов, даны инструкции, где и когда искать это растение, как его выкапывать, хранить и т. д.

Непрерывно растущий спрос на женьшень давно навел на мысль разводить его в нужном количестве. Сейчас в Приморье есть специальные плантации женьшеня. Но поиски дикорастущих корней продолжаются из года в год.

Александр Георгиевич остановился на пологом склоне и осторожно раздвинул высокие травы в одном месте, потом в другом. Затем выпрямился и, поглядев на наши любопытные лица, засмеялся.

— Вот вам и женьшень, — сказал он. — Ну, кто его увидит? Только очень осторожно, не помните его.

Зина первая опустилась на колени, раздвигая траву. Мы глядели на стебли, медленно расступавшиеся под ее пальцами.