Выжить любой ценой - Сергей Майдуков

Семиэтажный торговый центр «Империум» стал последним пунктом на пути Юлии и Сони. Именно здесь они истощили остатки своих ресурсов – и физических, и материальных – и поняли, что экскурсию пора заканчивать. Упав на пластмассовые стулья первого подвернувшегося кафе, они долго переводили дух, пытаясь восстановить силы зеленым чаем с пирожными.

– Ничего себе прошлись по магазинам, – покачала головой Соня. – Весь день убили.

– И нагребли лишнего, – не смогла не признать Юлия, критически осматривая два внушительных пакета, пристроенных возле стола.

Они были набиты пакетиками поменьше, которым не было числа. Подсчитать расходы толком тоже не получалось, поскольку расплачивалась Юлия карточкой, а чеки распихивала как попало.

– Ничего, – рассудила Соня, – папа сердиться не будет. Он даже обрадуется возможности откупиться.

– Не получится у него откупиться, – отрезала Юлия. – Я сама за все платила.

«А откуда у тебя деньги взялись на карточке?» – хотела спросить Соня, но промолчала, чтобы не ставить маму в неудобное положение.

Ее родители ругались гораздо реже, чем у сверстников, хотя, конечно, случалось. Чаще всего по пустякам. Отец не позволял себе лишнего. Все свободное время проводил с семьей, в спортзале или на одиноких загородных прогулках. Соня привыкла видеть его по вечерам с книгой, а не с бутылкой. Честно говоря, она не была склонна драматизировать вчерашний эпизод и выступила на маминой стороне исключительно из женской солидарности.

Они только недавно стали близкими подругами. До шестнадцати Соня оставалась папиной дочкой, любимой и любящей. Юля завидовала их отношениям. Если Соне нужно было посоветоваться, пожаловаться и просто поделиться новостями, она секретничала с отцом, а не с матерью. У них были свои тайны, излюбленные шуточки и маленькие ритуалы. Иногда это раздражало Юлию и даже угнетало. Ей казалось невозможным ревновать дочь к собственному мужу, однако она ничего не могла с собой поделать.

А потом девочку словно подменили. По мере того как в ней просыпалась женственность, она все сильнее тянулась к той, которая когда-то пережила те же ощущения, – к маме. И постепенно отец стал отходить на второй план, хотя, конечно, это не означало, что повзрослевшая Соня стала любить его меньше. Просто система их отношений изменилась. Отец стал для девушки авторитетом, а мама – старшей подругой. Как же можно было не поддержать ее в трудную минуту?

– Собираешься с папой мириться? – осторожно спросила Соня.

– Не сегодня, – сказала Юлия.

Разговаривая с дочерью, она ощущала на себе взгляды проходящих мимо мужчин, и это помогало ей быстро подпитываться новой энергией.

– Отпуск всего две недели продлится, – напомнила Соня, решившая действовать окольными путями, чтобы не давить на маму открыто. – Время пролетит, не успеем оглянуться.

– Это ты о папе беспокоишься? – криво усмехнулась Юлия.

– Не только, мама. И о тебе тоже. И о себе.

– Да помиримся мы, помиримся, не переживай. Завтра.

– Почему не сегодня?

Юлия внимательно посмотрела на дочь. Бедной девочке еще многое придется пережить, прежде чем она поймет мужскую натуру и научится отстаивать свои интересы.

– Наш папа заслужил наказание, – заговорила Юлия. – Воспитание – вещь жестокая.

– Не обязательно, – возразила Соня. – Меня, например, наказывать почти не приходилось, ведь так?

– Так. Но он перешел черту.

– Подумаешь, выпил с другом!

– Не в этом дело, – наставительно произнесла Юлия. – Если бы он сегодня повинился как следует, тема была бы уже закрыта. Но он повел себя иначе. Дал понять, что имеет право вести себя как вздумается, раз он наш кормилец. Учти, это основное оружие всех мужчин. Стоит уступить – и не заметишь, как под лавкой окажешься.

– Под какой лавкой? – не поняла Соня.

– Это я образно выражаюсь. Мужчины стремятся подавить нас, взять верх. Наша задача не позволить сесть себе на шею.

– Не представляю папу, сидящего у кого-то на шее… – Соня прыснула. – При его габаритах…

Юлия не приняла шутливый тон дочери:

– Поэтому мы ему и не позволим. Вчера он развлекался, а сегодня наша очередь.

– Ты о чем, мама?

– Дадим ногам отдохнуть еще немного, снимем в банкомате наличные и отправимся в ресторан. Хорошенько покушаем, выпьем вина. Расслабимся. Домой спешить не станем. И на телефонные звонки отвечать тоже не будем. Пусть поволнуется, как мы вчера волновались.

– Ох, не знаю, не знаю. – Соня с сомнением покачала головой. – Очень уж жестко мы с папой… Боюсь, вы после этого до конца отпуска не помиритесь.

Юля отрицательно поводила указательным пальцем:

– А вот и нет, девочка моя. В браке, как и на войне: или ты наступаешь, или отступаешь. После нашего похода папа шелковый станет, вот увидишь. А если спустить ему с рук, то он завтра опять с этим Родниным куда-нибудь попрется. Нет, никаких компромиссов. Пусть знает.

– Но мы заедем в отель переодеться? – спросила Соня.

Это означало, что в принципе она приняла предложенный план.

– В отель возвращаться нельзя, – решила Юля, обдумав вопрос. – Иначе слишком поздно начнем.

На самом деле она опасалась, что при виде отца дочка размякнет и откажется участвовать в заговоре. Допустить этого было нельзя. Оставшись без союзницы, Юлия проиграет этот поединок. Не одной же ей идти в ресторан ночью? Нет, это будет слишком.

Соня намотала на палец прядь волос и неуверенно произнесла:

– Я собиралась голову помыть…

– Ты и так прекрасно выглядишь, Соня. Ну-ка, вставай. Пойдем.

– По-моему, мы делаем ошибку, мама.

– А по-моему, нет. Все будет хорошо, увидишь.

Возможно, хорошо им действительно было. Но недолго, совсем недолго.

День четвертый

Проснувшись, Данко рывком сел на кровати. В комнате царила не темнота, а скорее сумерки, пронизанные электрическим светом большого города. И в этих сумерках было отчетливо видно, что женщин тут нет. Они до сих пор не вернулись.

Черт! И еще куча ругательств покрепче.

Дотянувшись до тумбочки, Данко взял телефон. Пропущенных звонков не было. Таймер показывал час ночи. Холодная рука тревоги стиснула сердце. Что случилось? Почему их так долго нет? Неужели что-то случилось? Или барышни просто перебрали и совсем потеряли голову?

Вечером Данко позвонила дочь и торопливо произнесла:

– Папа, мы сегодня с мамой задержимся, но это секрет.

– Не понял. Где задержитесь? Почему? От кого секрет?

– От тебя, от тебя, – пояснила дочь. – Мама решила тебя проучить за вчерашнее. Я тайком звоню. В туалет пошла, пока она вещи сторожит. Мы сейчас в «Империуме». Отсюда в ресторан пойдем. Смотри, не выдай меня.

– Ни за что, – пообещал Данко. – В какой ресторан?

– Не знаю. Выберем что-нибудь. Здесь на Сукхумвит-Роуд их полно.

– Вы поосторожней там. Не напивайтесь.

– Спасибо за ценный совет, папочка, – язвительно сказала Соня.

И отключилась. А теперь была поздняя ночь, и было неизвестно, где она и ее бестолковая мамочка. Какой безответственной нужно быть, чтобы отправиться в ресторан без сопровождения! Это же Таиланд, а не Швейцария!

Заставив себя успокоиться, Данко начал одеваться. Тревожиться и сердиться не имело смысла. Нужно было решить, где искать женщин. Насколько понял Данко, «Империум» – это был торговый центр на Сукхумвит-Роуд. Судя по тому, что Юлия караулила покупки, пока Соня бегала в туалет, вещей они набрали немало. Значит, и выбранный ими ресторан должен находиться где-то поблизости.

Прежде чем отправиться на поиски, Данко несколько раз набрал телефонные номера жены и дочки. Ответа не было. Ледяные пальцы на сердце усилили хватку. Сунув мобильник в карман, Данко покинул гостиничный номер.

Выйдя из такси возле «Империума», он попал в самую гущу мелкой таиландской молодежи и почувствовал себя Гулливером в стране лилипутов. Хотя это могли быть японцы или, к примеру, филиппинцы – Данко не различал их ни по внешности, ни по чирикающему говору.

На улице было шумно и многолюдно. В какую бы сторону он ни повернулся, повсюду его взгляд натыкался на вывеску ресторана или какого-нибудь ночного заведения. Здесь можно было увидеть и типичные азиатские кабачки, и уличные кафе вполне европейского типа, и даже лондонские пабы. Вот из бара вывалилась компания гогочущих моряков, вот пронеслась стайка мотоциклистов, опасно лавирующих среди пешеходов, вот продефилировали затянутые в кожу тайские девчата – а может, и тайские трансвеститы с осветленными лохмами.

У Данко голова пошла кругом от этого бангкокского столпотворения. С другой стороны, он немного успокоился, увидев веселящиеся толпы. Ночная жизнь кипела и переливалась неоновыми огнями. Вряд ли с Юлей и Соней могло случиться что-то плохое в такой оживленной, почти праздничной обстановке. Ну, загуляли. А на звонки не отвечают, потому что марку держат.