Ермак. Покоритель Сибири - Руслан Григорьевич Скрынников

рассылая полки по разным дорогам. Не только воеводы Полоцка, но и Шеин с ратниками и казаки были брошены на произвол судьбы. Они не могли выдержать столкновения с главными силами Батория, но не получали приказа об отступлении. В результате русский отряд подвергся поголовному истреблению. Шеин и другие воеводы были убиты на поле брани.

Шереметев с уцелевшими дворянами пытался бежать по псковской дороге. Поляки настигли его и взяли в плен.

Из всего отряда избежали разгрома лишь донские казаки. Они не стали ждать от царя приказа об отступлении, но действовали, как им подсказывали обстоятельства, решая все своим умом. Казаки не приняли боя с противником, располагавшим подавляющим превосходством сил, и ушли на Дон.

Избежавшие плена младшие воеводы поспешили возложить на казаков всю ответственность за поражение. «И государю пришла весть, что донские казаки все изменили, воевод не послушали… пошли на Дон». На самом деле ответственность за полоцкое поражение несли не казаки, а царь.

Иван IV не желал лишаться «нарвского мореплавания», связывавшего Россию со странами Западной Европы. В его глазах первый русский порт на Балтике имел несравненно большую ценность, нежели Полоцк. Получив известие о движении шведов к Нарве, Иван IV немедленно послал в Ливонию отряд Трубецкого. Шведы потерпели у стен Нарвы тяжелое поражение. Но успех под Нарвой по своим последствиям не шел ни в какое сравнение с полоцким разгромом.

Миновала зима, и хан возобновил нападения на южные границы. Баторий собрал почти 50-тысячную армию и захватил Великие Луки. Шведы заняли Корелу.

Летом 1581 года Россия оказалась на пороге военной катастрофы. Командование вновь объявило о поголовном призыве на службу всех дворян и служилых людей. В Москву были вызваны более тысячи казаков из городов. С Волги и Дона прибыли отряды вольных казаков. Царь Иван IV и не помышлял о наказании донских казаков за их мнимую измену под Полоцком. Когда атаман Миша Черкашенин и его казаки явились в лагерь, царь велел им оборонять Псков. Поручение такого рода было несовместимо с какими бы то ни было подозрениями в измене.

Псков был одной из лучших русских крепостей. Его кремль, воздвигнутый на скалистом мысу при впадении реки Псковы в Великую, высился над всей округой. К югу от кремля раскинулся огромный город, опоясанный двумя кольцами крепостных стен. В первые годы Ливонской войны внешние деревянные укрепления города были заменены каменными, башни усилены сооружением подземных галерей – «слухов».

Ко времени вторжения Батория в Пскове были собраны крупные военные силы. Город приготовился к длительной осаде. Стены и башни ощетинились множеством орудий. Пороховые погреба и житницы были заполнены до краев.

Все взрослое население вооружилось, чтобы дать отпор врагу. Всяк знал свое место на крепостной стене.

Соратники Батория не скрывали своего удивления, глядя на неприступную крепость. Ян Пиотровский писал в своем дневнике: «Любуемся Псковом. Господи, какой большой город! Точно Париж! Помоги нам, Боже, с ним справиться!»

Пять месяцев королевская армия тщетно пыталась захватить Псков. Город подвергся многократным бомбардировкам. В южной стене были сделаны большие проломы. Через них вражеская пехота попыталась ворваться внутрь крепости. Неприятелю удалось захватить две башни и прилегающую стену. Но попытки закрепиться тут разбились о несокрушимое мужество оборонявшихся. Все население города помогало воинам гарнизона. Русские взорвали Свинузскую башню вместе с засевшими в ней солдатами Батория и принудили неприятеля к отступлению. Последующие приступы были также отбиты с большими потерями для штурмовых колонн.

Атаман Миша Черкашенин оборонял крепостную стену в самых опасных пунктах. Его храбрость поражала современников. Псковичи наивно верили, что он «заговорен» от пуль. Считали также, что он обладает какой-то сверхъестественной силой, которая позволяет ему «заговаривать» вражеские пушки. В дни псковской обороны летописец записал: «А заговоры были от него ядром многия».

Псковская осада сопровождалась огромными потерями с обеих сторон. Смерть косила ряды защитников крепости, и вольный казак чувствовал, что не гулять ему больше по тихому Дону. Описывая «псковское сидение», летописец пометил: «Да тут же убили Мишку Черкашенина, а угадал себе сам, что ему быти убиту, а Псков будет цел. И то он сказал воеводам».

Так кончил свою жизнь знаменитый предводитель вольных казаков.

Население вольных окраин не осталось безучастным к судьбам России, когда на южных и западных рубежах страны развернулись грандиозные оборонительные сражения. Казаки приобрели в этих сражениях богатый боевой опыт. Война формировала военные силы казачества и их вождей.

На Волге казачество выдвинуло из своей среды предводителей, храбростью и славой не уступавших Мише Черкашенину. Одним из них был атаман Ермак Тимофеевич. Замечательно, что и Миша Черкашенин, и Ермак стали со временем героями народных песен и сказов.

Миф о разбое

В разгар Ливонской войны Россия пережила «великое разорение». Голодная смерть и чума косили население. Если прежде в поле шли немногие удальцы, теперь туда уходили толпами. Бежали от голодной смерти, от государевых податей и помещичьих поборов. Население казачьих станиц значительно увеличилось. Приток беглых усилил настроения недовольства среди вольных казаков. Участились разбойные нападения вольницы.

Власти не оставляли попыток полного подчинения степных окраин. Во многих пунктах Нижнего Поволжья появились правительственные войска. Как писал один английский путешественник в 1579 году, «на острове, называемом Царицыным, русский царь держит в летнее время отряд из 50 стрельцов для охраны дороги, называемой татарским словом „караул“. Между этим местом и Астраханью есть еще пять караулов, или сторожевых отрядов».

Царские воеводы пытались взять под свой контроль пути, издавна связывавшие Поволжье с Доном. В 1579 году русские дипломаты заявили крымскому хану, что по царскому указу «не велено никого на Дон пропущать, и с Дону казака никакова пущать не велено. А кого изымут на украйне, и тех казнят смертью».

Дипломаты старались успокоить хана и избавить страну от новых крымских вторжений. Но их заявления расходились с жизнью.

Воеводы вешали казаков, повинных в разбойных нападениях на царские караваны либо на купцов. Но «воры» нечасто попадали к ним в руки. Отыскать их на дальних реках не удавалось.

В целом же власти старались не раздражать станичное население. Нуждаясь в военных людях, Москва по-прежнему привлекала донских, волжских и терских казаков на государеву службу, снабжала их порохом и свинцом. Когда царские армии стали терпеть поражения, государство пошло на новые уступки окраинам. Царь разрешил нанимать в свои полки не одних только «старых», но и «новых» казаков – вчерашних беглых крестьян и холопов.

После смерти Грозного его фактическим преемником стал Борис Годунов. В угоду дворянству он закрепостил крестьян, составлявших подавляющее большинство населения страны. По