Сумрак - Пенелопа Дуглас

"Он верит, что влюблен в Ло". Учитель обошел вокруг своего стола и прислонился к переднему, его мягкая обложка свернулась в кулаке. "Но он также не полностью игнорирует свое преступление. Он говорит: "Я знал, что влюбился в Лолиту навсегда; но я также знал, что она не будет вечной Лолитой"". Он оглядел класс. "Что он имел в виду?"

"Что она вырастет", — ответил Кай. "И больше не будет сексуально привлекательной для него, потому что он педофил".

Я усмехнулась про себя. Кай был моим любимым Всадником, если бы мне пришлось выбирать.

Таунсенд обдумал мысли Кая, но затем обратился к другому ученику.

"Ты согласна?"

Девушка пожала плечами. "Я думаю, он имел в виду, что мы изменимся, и она тоже. Дело не в том, что она взрослеет. Дело в том, что она перерастет его, а он боится".

Возможно, именно это имел в виду Гумберт, но оценка Кая мне понравилась больше.

Учитель кивнул, а затем дернул подбородком в сторону другого ученика. "Майкл?"

Майкл Крист поднял голову и выглядел потерянным. "Что?"

Деймон фыркнул на своего друга, а я покачала головой.

Таунсенд прикрыл глаза, выглядя нетерпеливым, но затем повторил свой вопрос. "Как ты думаешь, что он имел в виду, когда сказал, что она не будет вечной Лолитой?"

Майкл на мгновение замолчал. Я уже почти засомневалась, ответит ли он.

"Ему нравится мысль о ней", — наконец сказал он Таунсенду, и в голосе его прозвучала уверенность. "Когда она в конце концов исчезнет из его жизни, мечта о ней все еще будет преследовать его. Вот что он имел в виду".

Хм. Не совсем плохая оценка. А я думала, что Кай будет единственным из них, кто действительно читал книгу.

Таунсенд сдвинулся, перелистнул на другую страницу и прочитал: "Она говорит: "Он разбил мое сердце. Ты просто сломал мне жизнь". Что она говорит ему?"

Все молчали.

Преподаватель обвел взглядом комнату, ища, не дрогнет ли кто-нибудь из нас. "Ты просто сломал мне жизнь", — повторил он.

Иглы укололи мое горло, и я опустила глаза. Ты сломал мне жизнь.

Студент вздохнул с места возле двери. "Она добровольно потакала ему", — возразил он. "Да, это было неправильно, но это проблема сегодняшнего дня. Женщины не могут просто решить постфактум, что они подверглись насилию. Она добровольно вступала с ним в сексуальные отношения".

"Несовершеннолетние не могут дать согласие", — заметил Кай.

"Что, значит, ты волшебным образом становишься эмоционально и умственно зрелым, когда тебе исполняется восемнадцать?" ответил Уилл, неожиданно включившись в разговор. "Просто происходит в одночасье, да?"

"Она была ребенком, Уилл". Кай повернулся на своем месте, размышляя о своем друге. "В голове Гумберта, он требует от нас сочувствия, и большинство читателей дают его, потому что он говорит им это. Потому что мы готовы простить кому угодно что угодно, если он привлекателен для нас".

Я уставилась на свой стол, не моргая.

"У него нет привязанности к Ло", — продолжал Кай. "Он неравнодушен к молодым девушкам. Это не единичный случай. Над ней издевались".

"И она ушла от него, чтобы жить с детским порнографом, Кай", — выплюнул Уилл. "Если над ней издевались, почему у нее не хватило ума не возвращать себя в эту ситуацию?"

Я провела большим пальцем по мягкой обложке, слыша, как она скользит по глянцу. Мой подбородок дрожал, глаза немного щипало.

"Я имею в виду, зачем ей это делать?" спросил Уилл.

"Вот и я о том же", — отозвался другой студент.

Слова повисли на кончике моего языка, говоря им, что они слишком упрощают. Что проще судить девушку, о которой ничего не знаешь, чем позволить кому-то проявить достоинство своего процесса. Что удобнее не задумываться о том, что есть вещи, которых мы не знаем и которые мы никогда не поймем, потому что мы поверхностны, имеем право и невежественны.

Что вы остались, потому что…

Потому что…

"Жестокое обращение может быть похоже на любовь".

Я моргнула, голос прозвучал так близко, что у меня заложило уши. Медленно я подняла глаза, чтобы посмотреть на лицо Деймона Торранса, его помятую рубашку и галстук, затянутый на шее.

Весь класс затих, и я посмотрела на Уилла рядом со мной, увидев, что его брови сошлись вместе, когда он смотрел на затылок своего друга.

Подошел мистер Таунсенд. "Злоупотребление может ощущаться как любовь…", — повторил он. "Почему?"

Деймон оставался настолько неподвижным, что казалось, он не дышит.

Он непоколебимо смотрел на учителя. "Голодные люди съедят все".

Я замерла, когда его слова повисли в воздухе, и на секунду почувствовала тепло. Возможно, он не был полностью лишен мозговых клеток.

Почувствовав на себе взгляд, я повернула голову и увидела, что взгляд Уилла сосредоточен на моей ноге.

Я посмотрела вниз, обнаружив, что мои пальцы скручены вокруг подола юбки, на бедре видны царапины и часть синяка. Мой пульс участился, и я одернула юбку до колена.

"Пролистайте до последней главы, пожалуйста", — позвал Таунсенд. "И выньте пакет".

Но синяк пульсировал от боли, и мне вдруг стало трудно дышать.

Разве ты не знаешь, что можешь получить все, что захочешь? Я причиню боль любому, кого ты попросишь.

Мой подбородок дрожал. Я должна была выбраться отсюда.

Жестокость может быть похожа на любовь…

Я покачала головой, запихнула свои материалы обратно в сумку, встала и надела ее на голову, направляясь по проходу к двери.

"Куда ты идешь?"

Я повернула голову в сторону учителя. "Чтобы закончить книгу и составленные ответы в библиотеке".

Я продолжала идти, смаргивая слезы, застилающие глаза.

"Эмери Скотт", — позвал учитель.

"Или вы можете объяснить моему брату, почему мои баллы по SAT будут дерьмовыми", — сказала я, идя назад, не сводя с него взгляда, — "потому что они доминируют в девяносто восьми процентах всех разговоров в этом классе". Я жестом указала на Всадников. "Пришлите мне любые дополнительные задания, если они у нас есть".