Стая - Алексей Пинчук

– Ружье мое! – повеселела Лея.

– Слушай меня внимательно. – Я шагнул вперед и, взяв Лею за воротник, прошипел ей в лицо: – Никогда не дели трофеев перед боем и не планируй, что будешь делать, когда победишь. Никогда, поняла? Можешь считать это суеверием, но изволь выполнять, если хочешь, чтобы мы продолжали наше сотрудничество. И никогда не расслабляйся на операции, даже если живых врагов уже не осталось, – дольше проживешь.

– Тише, тише. – Лея оторвала мои руки от своей одежды и отступила на шаг. – Все, я поняла. Мог бы просто сказать.

– Ладно, извини, перенервничал. Все-таки чуть не сдохли сегодня… – Мне стало немного стыдно за свою вспышку. Надо же, думал, что уже забыл эти приметы, а поди ж ты, настолько вбиты в мозг, что спустя столько лет опять им следовать начал…

– Да ладно, проехали. А про трофеи и планы отец то же самое говорил, только другими словами.

– Вот и надо было слушать отца, он плохому не научит, – проворчал я, заходя в воду. – Все, дальше тишина, по воде далеко слышно. Держись рядом, командовать буду жестами.

После прохладного ночного воздуха вода казалась теплой, как парное молоко, хотя я и понимал, что, выйдя на берег в мокрой одежде, мы будем чувствовать себя крайне неуютно. По-хорошему, перед тем как входить в воду, стоило бы раздеться, но не хотелось занимать руки, а оставлять одежду на берегу, не зная, вернемся мы туда или нет, было бы глупо.

В лагере противника царила идеальная для нас обстановка. Во-первых, преследователей осталось всего трое, а во-вторых, бодрствовал из них только один. Если бы мы находились на земле, то часовой вызвал бы приступ веселья – уж больно потешно выглядел голый мужик с ружьем в руках, пристально вглядывающийся в темноту. За все время, пока мы проплывали мимо места ночевки врагов, часовой так ни разу и не оглянулся, продолжая пялиться в ту сторону, откуда мы, по его мнению, должны были появиться. Впрочем, что взять с далекого от войны человека? Сейчас в этом мире почти все такие. Ничего, кто выживет, те научатся.

На берег мы выбирались медленно, стараясь не издать ни звука. Для этого пришлось раздеваться прямо в воде, поскольку стекающие с одежды ручьи выдали бы нас с головой. Лея заартачилась было, но, обнаружив перед своим носом кулак, смирилась, и вскоре мы уже лежали на берегу в чем мать родила, сжимая в руках оружие. Лея взяла бесполезный, по сути, пистолет, знаками показав, что знает, что делает, я же вооружился новым ножом.

Приказав Лее оставаться на месте, я осторожно пошел к часовому, стараясь шагать как можно тише, чтобы ни песчинки под ногами не скрипнуло. Последние метры я преодолел бегом. Схватив начавшего оборачиваться часового за волосы, я рывком поднял его на ноги, другой рукой приставляя к горлу нож. От шума проснулись его соратники, один сразу вскочил, хватаясь за копье, второй сел на песок, протирая глаза и не понимая, что происходит.

– Полиция! Бросить оружие, лечь на землю, руки за голову! – оглушил меня вопль подоспевшей Леи.

Даже часовой с ножом у горла сделал попытку упасть, что уж говорить об остальных. Тот, что стоял, бросил копье и плюхнулся на землю, сидящий последовал его примеру, получив пинок от Леи для ускорения.

– Ну-ка отдай, – Лея выдернула из рук часового ружье, в которое тот вцепился, даже не сделав попытки выстрелить. – Вы двое, встать на колени, руки за голову.

– Итак, кто быстрее ответит на все вопросы, останется жив, – присоединился я к беседе. – Какое оружие осталось в вашем лагере?

– Да пошел ты. – Один из пленников уже пришел в себя и решил проявить героизм.

Леся вскинула ружье, и герой исчез в ослепительной вспышке выстрела. Отвернуться я не догадался и теперь усиленно моргал, пытаясь восстановить зрение. Вот и вскрылся очередной минус моих модификаций.

Восстановив зрение, я увидел только спины улепетывающего второго пленника и пытающейся догнать его Леи, отстающей шагов на десять, не меньше. Разряженное ружье, отброшенное за ненадобностью, осталось сиротливо лежать на песке.

Она что, на него с голыми руками кинулась? – встревожился я, но, вспомнив про ловушку, успокоился.

– Вот и славно. – Свободной рукой я снял с незадачливого часового сумку из-под противогаза и отбросил ее в сторону. Мало ли, исчезнет вместе с трупом, а вдруг там патроны? – Рассказывай, сколько вас, чем вооружены, зачем гонитесь за нами. Или ты тоже герой?

– Вы наших сегодня ограбили, потому и гнались, хотели вернуть пропажу и наказать обидчиков. – Последние слова пленник пробормотал еле слышно.

– Оружие в лагере осталось?

– Огнестрела больше нет, – пролепетал напуганный пленник. – Только топор и копья. Отпустите меня, а? Я в лес уйду, и больше вы меня не увидите, честно.

– Не скули, – оборвал я его, думая над тем, что бы спросить. Выходило, что больше ничего интересного он мне рассказать не сможет. Расположение противника я и сам прекрасно знал, количество может поменяться в любой момент как в бо́льшую, так и в меньшую сторону… Сверкнула неяркая вспышка, и пленник отправился на перерождение, если, конечно, мы тогда правильно поняли разговор у костра и оно существует. Я же, зарядив ружье патроном из сумки, отправился за одеждой. Близился рассвет, и пора было позаботиться об убежище.

Лея вернулась, когда я уже перетащил все вещи наверх, к скале, и, разведя костер, нарезал в каску грибы.

– Все, ловушка сработала, только тряпка тоже исчезла – видимо, система засчитала ее как одежду, – махнула она рукой, тут же схватив ружье и осматривая его.

– На. – Я бросил ей сумку. – Там три патрона всего осталось.

– Ничего, еще найдем, – радостно заверила девушка, уверенно разбирая оружие и протирая его от попавшего внутрь песка.

– Ого! – удивился я. – Ты не только полицейский, но и охотник?

– Почему? – удивилась Лея, потом, сообразив, отмахнулась. – Да нет, по сути, все охотничьи ружья одинаковые. Только у этого как-то странно стволы переламываются, такой версии еще не видела. Жалко только, что однозарядный, хотя на безрыбье…

– Конечно, не видела, там сбоку гравировка «ИЖ-18» – представляешь, какая это древность? К тому же шестнадцатый калибр, он всегда был редкостью.

– Да тут все древнее. Век двадцатый, двадцать первый…

– Ну не скажи, ты же слышала про современный истребитель?

– Ага, который рассыпался в пыль, стоило к нему прикоснуться. Слушай, – Лея пристально уставилась на меня, – а что стало с пленником, который остался с тобой?

– То же, что и с остальными, – пожав плечами, ответил я. – Не отпускать же его: у них в лагере остались инструменты, которые нам нужны. Будет лучше, если там не будут ждать нападения.

– Это хорошо, – с каким-то облегчением в голосе отреагировала Лея, – а то я уж было испугалась – вдруг отпустишь.

– А с чего вдруг такая кровожадность? Ты же, как я понял, полицейским была?

– И что?

– Как что, а как же «служить и защищать»? – искренне удивился я. – Ну, защищать невинных граждан в смысле. А тут ты легко и привычно валишь безоружного?

– Я тоже шла в академию с такими мыслями, только там мне быстро разъяснили, что к чему. Земля перенаселена, поэтому смертность должна оставаться на прежнем уровне. Ты не заметил, что последние годы полиция не предотвращает преступления, только ловит преступников, что на самом деле совсем несложно. Вокруг столько камер… было, что раскрыть девяносто девять процентов преступлений может группа людей, просматривающих нужные записи. Ну а полицию тренируют исключительно на захват преступников, причем желательно с жертвами среди последних. А защищать мы должны только закон.

– Вот это удивила, – ошарашенно пробормотал я, снимая каску с огня: пока мы болтали, грибы сварились. – Впервые слышу такую версию.

– Ничего удивительного, об этом не рассказывают даже друзьям: никому не хочется выглядеть сволочью. Кто-то следует таким правилам, кто-то пытается быть добреньким – тут уже от человека зависит. Черт, полжизни бы отдала за соль!

– Будет соль, вот чуток освоимся и рванем к морю. Так, значит, ты у нас четко следовала новой политике полиции и палила в преступников при задержании?

– Да нет, по обстоятельствам. Скорее пыталась быть добренькой.

– И что изменилось?

– Закон. Здесь другой закон: кто сильнее, тот и прав. Сильные должны выжить и развиться, а слабые им в этом помочь. Как эти люди, что принесли нам ружье. Ну а потом сильные помогут слабым, если те будут им полезны. – Лея оторвалась от еды и требовательно уставилась на меня, ожидая возражений.

– Интересно, а дальше ты мне начнешь рассказывать про чистоту расы? – Я с интересом уставился на напарницу, машинально прикидывая, успею ли дотянуться до нее, если что. – Ущербная философия.

– Я не фашистка! – обиженно вскрикнула Лея. – Ну давай, расскажи мне, в чем я не права? Ты точно так же убил безоружного пленника.