Если в лесу сидеть тихо-тихо, или Секрет двойного дуба - Олег Верещагин

Пока Олег хохотал, Князь, улыбаясь в усы, занимался гильзами. Отсмеявшись, мальчишка спросил удивлённо:

- Верка Кривощапова - это…

- Она, мать подружки твоей матери, - подтвердил Князь недоска-

занное. - Радистка наша, и по званию вторая после командира.

- Так ты, выходит, в спецназе служил?! - вспомнил Олег слова ма-

мы, что тётя Вера служила в ГРУ. - Во прикол! Правда?!

- По-нынешнему - спецназ, - согласился Князь, - а тогда нас "спецы"

называли. Верка-то меня туда и сосватала. Она-то ещё в начале войны ушла, по комсомольскому набору… А меня в 42-м взяли, я ведь и тогда немолодой был, за сорок! Ну и на сборном-то пункте офицер - тогда "командир" говорили - стал спрашивать: есть ли охотники, спортсмены по стрельбе, радисты хорошие, водители… Я возьми и сдуру вызовись - думаю, всю жизнь в лесу, лес мне и семья, и дом, и корм, может, и тут пригожусь по лесному делу? А получилось так, что едва сам себя не погубил.

- Почему? - удивился Олег.

- Потому, что был я перед тогдашней властью вроде как винова-

тый… Отец-то мой, брат твоего прадеда, у графа Михайловского лесником был. Дом этот ещё тогда построен. Жил хорошо, граф ему верил. Я и те времена помню, и графа самого - не маленький был, отцу лет с восьми в лесу помогал… Старый граф ещё до войны - первой войны - умер от сердца, а сын его был постарше меня года на три. Как та война началась - пошёл он в тамбовские гусары. И отец мой пошёл, а я остался за лесника - лет пятнадцать мне тогда было. Мать-то свою я и не помню, один жил - тогда и одичал… - Князь улы-

бнулся. - Как революция началась - вернулись и граф, и отец, вместе. Воевали они на германском фронте, отец был у графа денщиком и к графу считай как ко второму сыну относился. Было - в рубке уланы немецкие отца уже кромсать начали, еле отмахивался, так граф его отбил. А потом, уж к концу - наоборот получилось: пустили немцы газ, и тут отец молодого графа вытаскивал, свой противогаз на него надел… Вернулись они вдвоём. А Иконовку - имение графское - это километров двадцать отсюда - мужики сожгли, и графиня, мать мо-лодого графа, там же сгорела… Граф с отцом моим на юг подались, к белым. Ну и я с ними увязался. Служили мы в Алексеевском драгунском полку. Про "Веру, Царя и Отечество" я как-то не очень думал, дикий был… - Князь снова усмехнулся. - Повоевать хотел, да и куда я от отца, жалко расставаться. Ну, отца порубали будённовцы. Ну а мы с молодым Михайловским отступали аж в Крым. Под конец и не помнили уже, кто граф, а кто лесник. На одной шинели спали, другой укрыва-лись, кто что найдёт, то вдвоём и едим… Ну а там разошлись пути наши. Он от тифа свалился. Погрузил я его на пароход, однополчанам на руки, а сам - на берег. Он звал с собой, ты - говорит - в красной Совдепии пропадёшь. А я как подумал, что больше наших мест не увижу - тоска за горло взяла. Как я сюда добирался - отдельная ста-тья и новая война. И махновцы, и красные, и антоновцы - уж тут, на Тамбовщине - до моей шеи добирались, да не на того напали. Стре-лять я всегда умел, шашкой махать казачки и офицеры научили, да ещё там, на юге, крутил я одно время с остальными драгунами хво-сты английским самолётам, так их пилоты мне бокс показывали. Понятливый оказался… Добрался домой. Тогда как-то спокойно смот-рели - кто, у кого, когда служил. Страна-то пополам расколота была, что, ж, всех сажать? Даже в тридцатых не тронули. А вот в армии-то я сам подставился. Как насел на меня один - мол, зачем это бывший бе-лый драгун в советскую спецгруппу пробирается? Не затем ли, чтобы в немецком тылу немцам и сдать?! Будь это до войны - посадили бы. Да и тут от штрафбата не отвертелся б, наверное, не окажись с тем офицером, что желающих выкликал, Верка. Ну, друзьями-подружками мы с нею никогда не были, возраст разный, но знала она меня хорошо. Особисту тому они с командиром от ворот поворот дали. Сперва со-мневались - за сорок мне, смогу ли выдержать? Ничего не скажу - тя-жело было. Только и тут лесу спасибо - не выдал. Вот так и воевал до конца - в немецком тылу. Отдохнём у своих - и опять за линию фро-нта…

Олег слушал, как отрывок из приключенческой книжки. Не вери-лось, что всё ЭТО было в жизни у старика, сидящего напротив - пусть похожего на Одина, могучего, но самого обычного! А Князь негромко продолжал:

- Да… За войну-то нас из Марфинки без малого три сотни ушло. И

я, и Верка, и дед твой, мой братан - брат двоюродный, значит… А вер-нулись, Олега - тридцать пять человек. Я эту цифру крепко запомнил. Тридцать пять, из них шестеро и десяти лет не прожили… Крепко по-друбил нас немец… Ну ещё, слава Богу, с дюжину чужаков прибилось, вроде Сеньки моего. А то б не вытянули деревню. Оттого и обидно

иной раз было - после войны смогли её удержать, а в мирное время по-гибла, обезлюдела… Вот думаю - умру когда…

- Зачем? - нахмурился Олег. - Ерунду-то…

- Да какая ж это ерунда, - спокойно отозвался Князь, - это жизнь. Ве-

чной её ни у кого не бывает. Умру, да не страшно умирать-то. Обидно, что пустое место останется. Жил тут, с людьми дружба и вражда бы-ла, сам на отшибе, а всё ж таки - марфинский… И вдруг - пусто будет.

ночью иной раз увидится, что уж совсем запустела деревня, хожу по улицам, людей по именам выкликаю, зову - а в ответ тихо - в поту про-сыпаюсь…

- А почему так получилось? - продолжая хмуриться, спросил Олег. -

Ну, деревня - она почему опустела?

- Неперспективной признали, - развёл руками Князь. - Молодёжь ра-

зъезжаться стала, вот в начале 70-х официально и признали: нет у Марфинки будущего… Иной раз думаю - будь жива Верка - так по-дру-гому повернулось бы. Молодёжь ведь почему разъехалась? Не удержи-вали её, наоборот - подначивали, поощряли "мир посмотреть"! А какой там мир, если родины нет за спиной?

- А тётя Вера тут при чём? - не понял Олег. - Она же была дирек-

тором школы?

- Такая история… - Князь посмотрел на часы-ходики на стене: - Э,

да тебя завтра не поднимешь? Ну-ка - спать!

- Князь, пожалуйста! - завопил Олег. - Это же так интересно! Род-

ные корни! Возвращение к земле! Наше культурное наследие! Подрост-ки наконец-то потянулись к прошлому, а ты эти тянущиеся ростки топчешь своим равнодушием! Ну расскажи, и я сразу спать!

- Ой, ладно, визгун! - замахал руками Князь. - Слушай, быть так!..

В войну оказался у нас председателем человечишко один, Изот Мор-жик. На фронт он не попал по болезни - поговаривали, купил он себе эту болезнь, но тут я точно не знаю, врать не буду. И как-то так он дело повернул, что и после войны на том же посту остался. Умел он для кого надо хорошим быть, а на колхоз, на Марфинку всю, смотрел, как на… ну, место что ли временное. Как паучок - сосал потихоньку соки, тянул, взяточки развозил, на собраниях выступал… Да всё так гладко, так аккуратно. Кто его краем знал - и подумать не мог, что гнилой он, нечистый. А близко-то его и не знал никто почти. Ну тут как раз Верка из города вернулась, институт она там кончала. Оста-лась жить. Замуж за нашего же, за фронтовика, вышла, только не за-жился он - обычная история, я говорил уж. Дочь только ей и оставил. А к концу 50-х Верка уж директором была! По тем-то временам дире-ктор он кто - он второй, а то и первый человек в селе. И начала она, что ни собрание, с Изотом сражаться - куда там Полтава с Бороди-ном! Он ей слово - она ему десять, боевая ж была! А уж потом-то и впрямую грозиться начала: мол, вижу я, ты тут уселся в деревне, как этот… фе… фа…