Журнал «Вокруг Света» №01 за 1971 год - Вокруг Света

По тем временам это было медвежье место, разбойничье, со своей особой атаманской властью. Сюда бежали от боярской неволи чуть ли не со всей России.

Стучали топоры, и на белых, гладко струганных досках искусная рука выводила замысловатые узоры.

Зачем нужно человеку, убежавшему в глушь, украшать свое жилище так, словно он своим искусством ищет похвалы людей? Словно зовет их увидеть и оценить... Вопрос этот задается всегда — и ответ один. Неизвестно, то ли его делает таким давность времен или ответ этот родился всего лишь из инерции нашего мышления о великих мастерах прошлого, но ответ действительно один: человек несет мастерство в себе, бережет его для себя в любые времена, как берегли свою натуру и свое искусство истинные мастера прошлого.

Дома вставали одни за другим, подстраиваясь друг к другу, щеголяя собой лишь для соседей и для себя...

Люди назвали свое свободное село Красным. Собрались здесь мастера по серебру и золоту. Потаенно чеканили фальшивую монету, а больше ковали из серебра и золота разные поделки.

В чутких руках свивается серебро в узор. Морозный орнамент превращается в сказочный лес, сплетается невиданными цветами и травами. Веет от холодного металла жарким полднем. Застывают в серебре кружевные фигуры. А в орнаменте чудится тонкий шелест листвы прозрачных весенних березняков. Играет на берестяной дуде Лель... Появляется на свет новое творение. Хрупкая вещица отправляется в путешествие по странам и континентам, становясь украшением музеев.

В 30-е годы нашего века местные умельцы объединились в артель. Сейчас на ее базе работает огромная ювелирная фабрика, при которой открыто художественное училище, готовящее смену старым мастерам.

Печать старинных традиций лежит на всех изделиях красноселов. Так преломляется в искусстве и в жизни прошлое и настоящее. Древние майские игрища в обычае и теперь, как пятьдесят, сто и тысячу лет назад. Так же прихотлив и тонок орнамент, и девушки те же. Только Леля заменил гармонист, вместо Микулы Селяниновича — Чапаев, но ликерный набор — все баба с ведрами...

Быть может, странно, но творения чеканщика напоминают работы по дереву. Деревянная скульптура, резной деревянный ларец, работа из металла — тот же принцип, та же манера. Металл как бы впитывает в себя первооснову, первичный образ, когда-то созданный из золотистого податливого дерева.

Да и в самом деле, не идет ли это от самой техники? Сначала мастер резал изделие из дерева. На шаблон накладывал металл и штамповал обтянутым мягкой кожей молотком. И только после этой грубой обработки прочеканивались мелкие детали.

Так же и скань требует первичной, деревянной основы. На доске вырезается канавками рисунок. В него мастер уложит проволочки, и они разбегутся по доске орнаментом. Тогда в работу вступит огонь, припой и бура. Они свяжут разрозненные детали в монолит...

Еще недавно был жив девяностопятилетний мастер Леонид Метлин (местная знаменитость, да и не только местная). Семьдесят лет проработал он ювелиром. И отец и дед Метлина всю жизнь отдали этому искусству. Вещи, сделанные его руками, экспонировались на Нижегородской выставке 1896 года, на Парижской выставке 1902 года, где Метлин получил Большую золотую медаль и почетный диплом, и, наконец, на Парижской выставке в 1937 году.

Метлин-старший в свое время создал чайный сервиз из двадцати с лишним предметов весом в 26 граммов, и, казалось бы, ничего миниатюрнее и искуснее создать нельзя. Однако его сын, сорокалетний мастер, изготовил чайный сервиз из 33 предметов в 14 граммов (сервиз — «настоящий», в самовар можно залить воду — и она потечет из краника в чашки). Сейчас он работает над изготовлением образцов, по которым делают вещи в серийном производстве.

...Бушует огонь в горне, шипит пламя паяльной трубки, оплавляется драгоценный металл, становясь произведением искусства. И инструмент-то у мастера нехитрый, сегодня, как и в старину: казалось, можно бы дрель, а у него лучковое сверло, давно уже есть паяльник, но мастер берет паяльную трубку — фестку, в виде козьей ножки. Набор чеканов — такими же работали и две с половиной тысячи лет назад, когда создавались знаменитые феодосийские серьги.

И дело тут не в отсутствии механизации. Просто работа золотобойцев грубой не терпит техники. Возможно, и есть дрели, в которые можно вставить тонкую, как волос, стальную струну, чтобы просверлить микроскопическое отверстие, да несподручно: ведь при особо мелких работах приходится пользоваться микроскопом. А остальные инструменты приспособлены как раз для того, чтобы работать руками — самым верным инструментом в искусстве.

О. Чиликин

Это мои встречи с дьяволом

На домашний адрес нашего собеседника — Париж, Бурбонская набережная, дом 15 — приходит обильная корреспонденция. («Килограммами», — уточняет он.) Однако большую часть года она остается неразобранной: адресата не бывает дома, а пересылать письма некуда. В местах, куда он уезжает, нет почтовых отделений. Вообразите себе адрес типа: «Конго, кратер вулкана Нирагонго» или: «Италия, южный склон Этны...» Но нередко в Париж летят срочные телеграммы, которые все же находят своего адресата даже в кратере. Ибо эти телеграммы — как неотложный вызов к больному: «Профессору Тазиеву. Просьба срочно прибыть Коста-Рику на консультацию в связи с извержением Ирасу». Итак, профессия гостя нашей Кают-компании уже ясна читателю. Имя его тоже хорошо известно. Фильм «Встреча с дьяволом», снятый известным французским вулканологом Гаруном Тазиевым в жерле вулкана, с успехом шел на экранах Советского Союза. За короткий период в русском переводе вышли книги Тазиева «Кратеры в огне», «Вулканы», «Встреча с дьяволом», «Когда дрожит земля». Недавно по приглашению Академии наук СССР Гарун Тазиев приезжал в нашу страну и был гостем нашей Кают-компании. ...Извержения вулканов, землетрясения — свидетельства интенсивной внутренней жизни нашей планеты. Беда в том, что процессы, протекающие под тонким слоем земной тверди, часто, слишком часто, оборачиваются катастрофой: Папандаян — 2000, Галунг-Гунг — 4000, Келуд — 5000, Мерапи — 10 000, Кракатоа — 36 000, Там бора — 92 000. Череда этих звучных, как удар гонга, имен — названия нескольких из несчетного числа вулканов Индонезии; а цифры рядом — число погибших при их извержении за последние полстолетия. Почти 800 тысяч людских жизней унесли с начала нашего века землетрясения. Это стихия. Не существует, не может существовать (в обозримом будущем, во всяком случае) радикальных мер против стихии. Однако можно и должно изыскивать средства профилактики катастроф. И еще можно заставить стихию... работать на человека. Об этом и шел разговор в Кают-компании.

— К вулканам меня привела, если так можно сказать, цепь чистых случайностей. Я уже учился в Бельгии на агронома, когда началась вторая мировая война. На фронте я был ранен и после госпиталя оказался в городе Льеже. Страну оккупировали нацисты. Вскоре мне пришлось искать, чем занять день. Потому что ночью мы с друзьями занимались саботажем. Знаете, слово «Сопротивление» я узнал уже после войны, а тогда, развинчивая рельсы на железной дороге и поджигая боеприпасы, мы считали, что занимаемся саботажем... Да, так вот, мой друг предложил ходить вместе с ним в университет слушать лекции на геологическом факультете. Я согласился — надо же чем-нибудь занять время. Мне казалось тогда: война продлится еще от силы год... Но она затянулась ровно настолько, что я прослушал все лекции и сдал все экзамены. И, представьте себе, вновь совпадение — сразу после экзаменов меня арестовало гестапо. Моя русская фамилия вызвала у них особенные подозрения (1 Гарун Тазиев родился в 1914 году в Варшаве. Его отец, родом из Ташкента, служил врачом в русской армии и погиб в первую мировую войну. Мать после этого переехала в Бельгию.). Дело могло кончиться печально, но выручило окончание войны... После освобождения я подрядился на службу в геологическое управление тогдашнего Бельгийского Конго, увлекся альпинизмом и забрался в мой первый вулкан...

С тех пор я побывал, наверное, в полутора сотнях кратеров. Остается, таким образом, еще пять тысяч. (Тазиев говорит совершенно серьезно.)

Какой из них самый любимый, самый интересный для меня?.. Видите ли, мне думается, стоит разделить понятия «самый интересный» и «любимый». У всех нас есть друзья детства, затем с течением времени появляются новые, более интересные знакомые. От этого, однако, мы не начинаем меньше любить старых друзей.

Моей первой любовью стал вулкан Нирагонго в Восточном Конго.