Хочу «Оскар»! - Стил Даниэла

– Как ты можешь даже думать об этом?! – закричала она, сверкая глазами. Ее яростный всплеск застал Таню врасплох.

– Я на самом деле об этом и не думаю, Мэган. Я собиралась отказаться от этого предложения, но отец подумал, что мне следует сказать вам об этом – узнать ваше мнение.

И Мэган свое мнение выразила, шумно и недвусмысленно.

– Вы что, оба свихнулись? Это же наш последний год дома! Что мы будем делать без тебя, пока ты будешь болтаться в Голливуде среди всех этих кинозвезд? – выпалила она таким тоном, словно Тане предложили поработать девять месяцев в борделе.

– Я не буду болтаться, – тихо ответила Таня. – Я буду работать. Это было бы прекрасное предложение, если бы оно поступило годом позже. Но даже тогда я бы вряд ли решилась оставить папу.

– Тебе что, совсем на нас наплевать? Ты нужна нам здесь! Мы с Молли в этом году заканчиваем колледж, кто будет нам помогать, если ты уедешь? Или тебе это безразлично, ма?

И у Мэган, говорящей это, и у слушающей ее Тани в глазах стояли слезы. Разговор получался болезненный, и Питер поспешил вмешаться.

– Вы, кажется, не понимаете, какая это честь. Дуглас Уэйн – один из самых видных современных продюсеров.

Он перечислил всех звезд, занятых в проекте. Джейсон присвистнул и напомнил матери, что был бы очень не прочь познакомиться с ними.

– Я сама еще с ними не знакома, – напомнила ему мать. – И вообще я не понимаю, зачем мы все это затеяли.

Теперь казалось, что совершенно незачем было устраивать семейный совет. Все это привело лишь к перепалке – и чего ради? Она уже приняла решение, она остается дома, с ними. Но Питер считал, что это необходимо – сказать детям об этом предложении. Но почему? Мэган сказала ровно то, что Таня боялась услышать и что думала сама. Если она примет предложение, по крайней мере, одна ее дочь возненавидит ее – а со временем, возможно, и все встанут на сторону Мэган. Джейсон определенно не расстроился, Молли всегда была великодушной. Мэган же совершенно определенно сказала, что не простит матери, если та уедет. И Таня знала, что так и будет. Питер сказал, чтобы она прекращала истерику и что, когда Таня уедет, он будет помогать им и заботиться о них.

– Я не могу разрушать мир в семье, – мрачно сказала Таня, когда дети ушли. – Они никогда мне не простят, а может, через некоторое время и ты к ним присоединишься.

Таня готова была расплакаться. Джейсон, уходя, пожелал ей удачи и выразил надежду, что она все-таки возьмется за эту работу. Молли крепко обняла мать и сказала, что гордится Таней, а Мэган вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью. По дороге к своей комнате она ухитрилась хлопнуть дверями еще трижды.

– Никто тебя не возненавидит, милая, – сказал Питер, обняв жену за плечи. – А вот если ты откажешься, ты возненавидишь себя. Боюсь, рассчитывать, что такой случай представится еще раз, нельзя, особенно если ты отклонишь это предложение.

– Конечно, второго случая не представится, – спокойно ответила Таня. – Мне не нужен художественный фильм. Это всего лишь давняя несбыточная мечта, с меня вполне довольно моих рассказов и мыльных опер. Да и вас это вполне устраивает, разве не так?

– Тан, ты способна на большее, чем писать мыльные оперы, я всегда знал это. Почему бы тебе не воспользоваться этим счастливым шансом?

– Ты же слышал, что сказала Мэган. Я не могу пожертвовать отношениями с дочерью ради фильма. Я просто не могу пойти на это.

– Она не имеет права вынуждать тебя отказываться от того, что настолько важно для тебя. И, в конце концов, ты же не бросаешь ее на произвол судьбы. Она останется не одна, а со мной. Ей этого вполне хватит. Ты же видишь, зачастую она даже не замечает, дома ли ты, она постоянно с друзьями. А помогать ей с учебой ты можешь и по выходным, когда будешь приезжать домой.

– Питер… – Таня взглянула на мужа, глаза ее были полны слез. – Не надо! Не дави на меня, ради бога! Я ценю твое участие, но даже если бы наши дети сказали, что это клево, я бы не смогла этого сделать. Я не могу их оставить и не хочу оставлять тебя. Я тебя люблю. Спасибо тебе, – сказала она, встав и обняв мужа.

Питер прижал ее к себе.

– Я знаю, как будут развиваться события дальше, – заговорил Питер. – Ты возненавидишь жизнь домохозяйки в тихом пригороде. Ты каждый день будешь думать о том, что могла бы сейчас быть там и работать над сценарием, который, возможно, получит премию Американской киноакадемии. Таня, нельзя допускать, чтобы это решение за тебя принимали дети. Ты должна решать сама.

– Я уже решила. Я голосую за то, чтобы остаться дома, заниматься тем, чем я занимаюсь сейчас, и жить с теми, кого я люблю.

– Мы так же будем любить тебя, если ты уедешь в Лос-Анджелес. Я буду тебя любить. И даже Мэган тебя простит, поверь мне! Она будет гордиться тобой, все мы будем тобою гордиться.

– Нет, – решительно повторила Таня. Они с Питером долго смотрели друг на друга. – Иногда надо отказаться от того, чего ты желаешь, ради людей, которых ты любишь. Сейчас именно такой случай.

– Я хочу, чтобы ты занялась этим, – не сдавался Питер. – Я не хочу, чтобы ты отказывалась от своей мечты ради меня или ради детей. Я никогда себе не прощу, если удержу тебя от этого шага.

Таня с тревогой посмотрела на мужа.

– А вдруг это разрушит наш брак? Это может оказаться еще труднее, чем мы думаем, – сказала она.

– Дорогая, я не вижу, что может между нами встать – разве что ты влюбишься в какого-нибудь красавчика-актера. Но ведь это вряд ли случится, правда? Во мне ты можешь не сомневаться: я просто буду сидеть здесь и ждать тебя столько, сколько нужно.

– Я буду ужасно по тебе скучать, – прошептала Таня, и по щеке ее поползла слеза. Она чувствовала себя несмышленым ребенком, которого отсылают в школу ради его же блага. Она не хотела уезжать от Питера. Ей так хотелось взяться за этот сценарий, но она боялась. Да, и в этом тоже была одна из причин отказа. Она вот уже двадцать лет не выходила в мир сама по себе и не представляла себе, как это у нее получится.

– Я тоже буду по тебе скучать, – честно признался Питер. – Но иногда, Таня, чтобы расти, нужна смелость. Ты имеешь право на такой поступок, пусть даже за это придется чем-то заплатить. Я не стану любить тебя меньше за это, я буду очень, очень гордиться тобой и еще больше тебя любить.

– Я боюсь, я просто боюсь, – прошептала Таня, уцепившись за Питера, и по лицу ее заструились слезы. – А вдруг я не справлюсь? Это же не какая-то дурацкая мыльная опера-однодневка, это уже высшая лига. А вдруг я не дотягиваю до высшей лиги? Я не знаю этого, милый…

– Дотягиваешь, малышка. Я это знаю. И ты, надеюсь, тоже узнаешь. Потому я и хочу, чтобы ты взялась за это дело. Тебе нужно расправить крылья и взлететь, ты много лет шла к этому, но случай мог и не представиться. Не лишай себя шанса, даже ради меня или детей. Возьмись за это дело, – сказал Питер и крепко поцеловал жену. Таня, посмотрев сквозь слезы на мужа, увидела, что и у него на глазах блестят слезы.

– Я люблю тебя, – прошептала она, прижимаясь к Питеру. – Я так тебя люблю… Ах, Питер, я так боюсь…

– Не бойся, милая. Я буду ждать тебя дома, и дети тоже. Даже Мэган… Мы будем приезжать к тебе, а ты будешь возвращаться домой по выходным. Если ты возьмешься за этот сценарий, мы тебя поддержим. По крайней мере, я точно. Ты и глазом не успеешь моргнуть, как все закончится, и ты будешь рада, что сделала это.

Таня оценила великодушное поведение мужа.

– Ты – самый замечательный человек на свете, Питер Харрис. Я очень тебя люблю!

– Не забудь об этом, дорогая, когда к тебе начнут ломиться кинозвезды.

– Не начнут, – вытирая слезу, улыбнулась Таня. – А если и начнут, мне это безразлично. Я никогда никого не смогу полюбить так, как тебя.

– И я тоже, – сказал Питер, прижав ее к себе так крепко, что Тане стало трудно дышать. – Ну так как, Тан, берешься ты за это дело? Решайся!

Питер отстранил жену и заглянул ей в глаза. Их взгляды встретились, и он увидел в глазах Тани страх. Она не сказала ни слова – лишь кивнула и заплакала еще сильнее, цепляясь за Питера, словно испуганный ребенок, который не хочет уходить из дома.