Обнаженная натура - Лорел Гамильтон

Шея осталась нетронутой, но от груди до паха, захватывая часть бедра, все тело было покрыто шрамами от святой воды. Выглядели они так, будто кожа расплавилась и потом застыла, как воск. Текстура кожи отличалась от неповрежденных мест, но она не была разрушена. Кожа ощущала мое прикосновение, ее можно было целовать и гладить, прикусывать. Просто она была другая. Это был Ашер, которого я люблю.

Не так, как я люблю Жан-Клода, но я давно знаю, что слово «любовь» может означать много разных вещей, и как бы ни выглядело все одинаково снаружи, изнутри разница видна. Разница между хорошим и хорошим, но все же разница.

Я уже собралась, хотя придется попросить пару охранников, чтобы вынести наверх сумки с оружием. Мне предстояло добраться до аэропорта, где уже ждал заправленный самолет, потому что я хотела попасть в Вегас еще при свете дня. Если Витторио хотел вытащить меня из Сент-Луиса, пока Жан-Клод еще не очнулся и не дал мне в сопровождение охрану, то — ладно. Тогда и я могу прилететь в Вегас, пока Витторио еще мертв для мира. Это сильно уравнивает шансы — что вампиры днем беспомощны. И я это максимально использую к своей выгоде. Конечно, Витторио это обо мне знает, если за мной шпионит. И мысль, что его дневные глаза и уши ждут меня в Вегасе, не успокаивала.

Глядя на лежащих вампиров, я жалела, что не могу с ними попрощаться.

Открылась дверь ванной, и вышел Джейсон, одетый в халат, на котором не дал себе труда завязать пояс. Но когда я раньше зашла в эту комнату, он лежал между двумя вампирами совершенно голый. Ну, и вообще не то чтобы я всего этого раньше не видела. Он у Жан-Клода pomme de sang, яблоко крови — нечто среднее между содержанкой и утренним завтраком. Как правило, никто своего pomme de sang не трахает, и Жан-Клод — не исключение, но репутация Джейсона пала жертвой необходимости поднять авторитет нашего с ним общего мастера в глазах вампирской общественности. Еще у него была смешная обязанность: когда Жан-Клод проснется, докладывать ему, где я была и что делала.

Джейсон моего роста, на дюйм выше разве что — низковат для мужчины, и для женщины, пожалуй, тоже. Светлые волосы доходили до плеч — он снова начал их отращивать, хотя, если честно, он один из немногих мужчин, которым больше идет строгая короткая стрижка. Но, хотя мы с ним добрые друзья и любовники, я не его девушка, и не мое дело, какой длины у него волосы.

Он мне улыбнулся — весенние голубые глаза искрились какой-то шуткой, известной только ему. Потом взгляд изменился: ушло веселье, появилась серьезность, а потом… я вдруг как-то осознала, что он голый, и что халат очень мало прикрывает, и что…

— Джейсон, прекрати, — тихо сказала я.

Не знаю, почему рядом со спящими вампирами всегда разговариваешь шепотом — будто они и вправду спят, но так почему-то получается. Если специально за собой не проследить, при знакомых вампирах днем ведешь себя так, будто они слышат, и ты боишься их разбудить.

— Что прекратить? — спросил он голосом чуть более низким, чем надо бы. Не могу сказать, в чем именно изменилась его походка, но вдруг я вспомнила, что его дневная работа — стриптизер.

— С чего ты решил заигрывать всерьез, Джейсон? Ты же знаешь, что у меня сейчас времени нет.

Он подошел к торцу кровати, и мне оставалось либо отступить, либо остаться стоять на дороге. Отступить казалось трусостью, и когда-то я вполне могла противостоять вниманию Джейсона, но с тех пор, как случайно сделала его волком своего зова, он стал сильнее действовать на мое либидо. Обычно он этим не злоупотребляет, так зачем же он сейчас раздувает жар?

Я не отошла с дороги, но почти до боли чувствовала, как близко он подошел.

— Ты знаешь, что Жан-Клод взбесится, когда проснется, — сказал он.

— Жан-Клод никогда не бесится.

— Витторио поставил на тебя капкан, Анита, И ты туда летишь, головой вперед.

Он зашел сзади, касаясь меня полами халата.

— Джейсон, пожалуйста. Мне пора.

Это не был шепот, чтобы не разбудить вампиров — просто мне голос изменил. Один из серьезных минусов переезда в цирк и жизни со всеми мужчинами, с которыми у меня имеется метафизическая связь, состоял в том, что они набирали силу — некоторую власть надо мной. С Жан-Клодом еще понятно: он — мастер города. Ашер тоже, поскольку он мастер-вампир. Но Джейсон — он же вервольф, донор крови и волк моего зова. Казалось, тут я должна быть хозяйкой — а не получалось.

Он обошел меня, близко, очень близко, настолько, что не касаться друг друга было труднее, чем сократить это ничтожное расстояние. Я держалась одной рукой за стойку кровати — как за якорь, за привязку к реальности, Джейсон встал передо мной, глаза чуть ниже моих — я стояла на каблуках.

— Тогда иди, — ответил он тоже шепотом.

Я проглотила слюну пересохшим ртом — и не отодвинулась. На секунду задумалась, почему это я не могу, и этой мысли хватило. Закрыв глаза, я шагнула назад. Это все-таки Джейсон, не Жан-Клод. Я в силах прервать.

— Не уходи.

Джейсон поймал мои руки.

— Я должна.

Но приходилось держать глаза закрытыми, и мое заявление сильно потеряло в убедительности.

Он притянул мои пальцы к своему телу, я коснулась мускулистой глади живота. Джейсон положил мою руку на свой пах, и был уже куда больше рад меня видеть, чем когда я смотрела последний раз. Он заполнил мне ладонь, снова большой и идеальный. Два месяца назад нас с ним поймали некие плохие люди. Пытали его сигаретами, огнем, вообще такими вещами, которые только ликантроп может выдержать. Красивое тело исчеркали шрамами. Чуть не убили.

Я полезла руками ему под халат, обняла, притянула к себе, ощутив, какой он голый. Обняла, и он меня обнял в ответ. Обнимая, вспомнила, как он истекал кровью, а я тогда тоже обнимала его, думая, что он умирает.

А он голосом нормальным, не соблазняющим, сказал:

— Анита, прости, пожалуйста.

Я отодвинулась заглянуть ему в лицо.

— За то, что попытался новообретенной властью заставить меня остаться дома?

— Ага, — усмехнулся он. — Но мне нравится, как ты любуешься мною исцеленным.

— Я просто рада, что док Лилиан догадалась: если вырезать обожженные куски, то раны заживут нормально.

— А я рад, что нашли, наконец, анестезию, действующую даже при нашем быстром метаболизме. Перенести такие операции в сознании я вряд ли согласился бы.

— Понимаю.

— Ты слыхала? Они говорят о том, чтобы вырезать у Ашера часть шрамов и посмотреть, не заживут ли рапы нормально.

— Он вампир, Джейсон, а не оборотень. У вампиров ткани не нарастают тем же способом.

— Свежие раны можно лечить на любых видах мертвой плоти, в том числе и на вампирах.