Клешня - Ак-патр Алибабаевич Чугашвили

разбил балконную дверь. Подойдя к двери, Артур не обнаружил своих шортов ни на веревке, ни под ней,их просто не было, испытав лёгкий приступ паники, подбежал к краю балкона и, перегнувшись вниз увидел – они лежат на нижнем балконе в тесном контакте с чьим –то купальником бананово – апельсинового цвета (шорты Артура небесно – голубые, под цвет глаз). Быстро сбежав вниз по лестнице, Артур собрал в кулак весь свой наличный английский и постучал в дверь номера. Никакой реакции. Еще раз, только громче. Дверь отворил мужчина выше Артура на полторы головы (рост Артура метр девяносто). Мужик смотрел выжидающе, ничего не говоря. За спиной у « баскетболиста « громко орал телевизор, окруженный забором из пивных бутылок, половина из которых была пуста. Окна запотели, балконная дверь заперта, две женских ноги с ярко– красными ноготками лежали на краю кровати, хозяйка ногтей была не в кадре.

– Hello! I am your neighbor from upper floor.

–?

–It is very strong wind today – isn’t it?

–?!

– Mypantsis…

–Мааш, тут какой –то хорёк приперся, скрипит чего –то по иностранному – я ни хрена не понимаю – «баскетболист « неожиданно жалобно, фальцетом обратился внутрь комнаты к хозяйке ног.

– Скажи ему, что мы ничего покупать не будем –No money!

Давно, ещё в детстве Артур любил лазить по деревьям – однажды сорвался и упал на живот, то ощущение пустоты, абсолютно несправедливой, дикой какой – то боли он испытал сейчас. Земляки, сограждане мать их… Артур оттолкнул высоченного пискуна и быстро пошёл к балкону, не обращая внимания на возмущенный визг хозяйки ног, открыл дверь и, отшвырнув купальник, схватил свои шорты. Баба на кровати кричала вполне мужским голосом.

– Полиция! Я не одета!

Какая связь между этими словами Артур не понял, быстро посмотрев на женщину, скупо констатировал.

– Нечем хвастать.

«Баскетболист» пытался перегородить дорогу Артуру, тот (не останавливаясь), и вроде как играючи, шлепнул тыльной стороной ладони по содержимому тренировочных штанов – «баскетболиста», того согнуло дугой. В дверях Артур остановился и противным, менторским тоном произнёс.

– Номер граждане, проветривать надо, не в деревне находитесь.

Гадкое ощущение не отпускало, на лбу выступил пот, Артур вытер его шортами и побрел к лестнице. Из-за угла, бодренько цокая каблучками, вышли две дамочки с чемоданами, первая радостно окликнула Артура.

– Мущщина , ихде тут нумер семнадцатый ?

– Idontunderstand.

– Леен, хля – иностранец! По– нашему не шпрехает, ваще странный какой –то, рожу трусами вытирает, а по телику говорили, что они тут все культурные, телик всё врёт!

Артур ускорился : надо собирать вещи – Исландия ждёт.

Посев.

Я стоял у окна, измученный своими «естественными надобностями», так поэтично это называется на сухом языке армейских уставов. В уставе Гарнизонной и караульной службы, в частности сказано, что « военнослужащему запрещается отправлять свои естественные надобности», во время нахождения на посту. В том же уставе, военнослужащему « запрещается принимать и передавать, кому то ни было какие-либо предметы». Армейские остряки синтезировали две статьи, и в результате: « военнослужащему запрещается принимать и передавать, кому бы то ни было естественные надобности». Не знаю – чего такого я съел, но количество походов в туалет, для отправления тех самых надобностей приближалось к четвертому десятку, когда ко мне как-то бочком, с несвойственной ей робостью подошла моя маман.

– Сынок, ты бы одевался, машина уже приехала.

– Какая машина? Я через каждые пять минут в туалет бегаю, ты чего, ма?

– Правильно, вот я и вызвала скорую, это же очень опасно, происходит обезвоживание организма!

Если честно, я неоднократно представлял себе поездку на Скорой, но в моих мечтах это выглядело романтически: в схватке с преступниками я получаю не опасное для жизни ранение, и покрытый кровью ( большей частью чужой), я, мужественно улыбаясь, лежу на носилках под аплодисменты соседей. Покрытый кровью, а не тем, чем я мог покрыться, если в пределах досягаемости не окажется туалета. Моя маман (несмотря на невысокий рост) обладает стальным характером, спорить с ней – занятие абсолютно бесперспективное. Я кое-как зашнуровал свои Гриндерсы, накинул бомбер и не торопясь, стараясь широко не расставлять ноги, вышел из подъезда. Мне даже не дали лечь, а посадили на стульчик сбоку от каталки, дверь еще не успела захлопнуться, как машина рванула с места. Водитель явно считал свой «Рафик» гоночным болидом, меня швыряло на поворотах, когда я решил возмутиться, машина подскочила на кочке, и я прикусил себе язык. Доехали мы быстро, что неудивительно, я доковылял до водительской двери, и как можно ласковее спросил у Шумахера.

–Дядя, тебя как зовут?

–Виктор Петрович, а что?

–Вот если у меня когда-нибудь геморрой вырастет, я теперь знаю, как его назвать.

–Ты чего хамишь сынок, я ради тебя же старался, чтоб ты не окочурился по дороге.

–Старался он, дал бы я тебе в рыло, да диарея не позволяет

– Кто?

–Это божество такое у древних индийцев, запомни имя, желаю тебе влиться в ряды верующих.

–Ну, ты посмотри, всякий сморчок засраный права качает! Шевели булками, а то в штаны навалишь!

Водитель оказался человеком грубым и не способным поддерживать высокоинтеллектуальную беседу на нужном уровне. Я направился к приемному покою, который представлял собой несколько застекленных параллельных боксов, очень похоже на стойла, в которых держат лошадей перед началом заезда. Как только я зашел внутрь, раздался громкий стук закрывшейся за мной двери, такие же ощущения, наверное, испытывает попавшийся в капкан зверь. Не хватает только голоса ехидно произносящего: Попался засранец!.. Последовала рутинная процедура приема. Женщина – врач буднично сделала мне бак-анализ, и задала ряд обычных в такой ситуации вопросов. Я ответил; Владимир, 20, студент, вторая группа резус положительный, аллергии на препараты нет. Женщина сказала, что это хорошо и без всякого перехода заорала мне в ухо:

– П– Е– Т– Я!!!

– Я не Петя, я Володя…

Она не обратила на мой лепет никакого внимания, и я перестал сопротивляться – силы надо экономить.

Пока в левом ухе звенело, правым я услышал странные звуки, складывалось ощущение, что по коридору ползла гигантская ящерица или змея, звук был почти непрерывным ш-р-р, пауза ш-р-р. Я не успел испугаться, как в дверном проеме возник старик в халате такого дивного буро-серого цвета, какой достигается путем ежедневного опрокидывания граненых стаканов, опорожнения содержимого тарелок, вытирания об себя рук ну и … вы понимаете. Звук исходил от его диковинных тапочек – растоптанные до неприличия они давно потеряли форму, цвет и превратились в какие-то мокроступы с длинными, волочившимися по полу задниками. Волшебное шуршание,