Бой-КОТ. Дело доверчивого ветеринара - Роман Матроскин

– А мы дадим ему слово, – разрешил Азаров. – Мне интересно, что толкнуло немолодого уже и довольно обеспеченного человека на преступление?

– Да я!.. – вскинулся Андриенко. – Да я из любви к искусству! Я давно уже размышлял о том, как сделать натурализм ближе к народу. Многие думают, что это направление изжило себя с приходом фотоаппаратов, что оно скучное. И мне захотелось сделать эпатажную картину. «Красота без границ», где на фоне нашего невероятно красивого озера раскрывал бы свой хвост прекрасный павлин. Это была бы бомба! Ведь все знают, что я пишу лишь то, что вижу. Я не знал, как даже приблизиться к вам, как попросить на время вашего Минкульта, ведь птица прекрасна, и вряд ли вы бы мне ее дали… И я… улучил момент. Павлин был рядом с воротами. Я схватил его и побежал! Я ничего не планировал этого, все само собой получилось!

Лыжин довольно потирал руки, а Азаров благодушно улыбался.

– А нельзя ли взглянуть на картину? – обратился бизнесмен к своим служащим. Один из них буквально растворился в воздухе и, спустя мгновение, снова материализовался с картиной в руках.

Сосисочные облака оставались на месте, озеро все так же блестело на солнце, листва на деревьях, казалось, трепетала на ветру. Ричи задумчиво смотрел на полотно, и с удивлением ловил себя на мысли, что картина ему нравится. Азаров тоже с интересом разглядывал пейзаж.

– А вот здесь должен был стоять Минкульт… – задумчиво протянул он.

– Ну да! Представляете, как гармонировало бы его оперение с окружающим пейзажем! – подхватил Андриенко. – Удержаться было невозможно!

– Капитан Лыжин?

– Я!

– Я принял решение. Выражаю вам огромную благодарность за помощь в поиске павлина, даже вознаграждение вам выплачу. Лично! Хотя могу и через кассу…

Лыжин медленно и скорбно покачал головой, мол, зачем бухгалтерию беспокоить.

– Но заявление свое заберу, – продолжил Азаров. – У меня появилась идея. Уважаемый! – обратился он к художнику. – А как вы посмотрели бы на совместный проект? У меня скопилась масса интереснейших артефактов. Почему бы вам не написать серию картин в наших окрестностях, но с использованием моих находок? В конце концов, почему бы не вложиться в развитие отечественного художественного искусства? Я думаю, нам следует прямо сейчас обсудить детали. Всего доброго, вознаграждение вам выдадут на выходе. И котов не забудьте, заберите.

Ричард гордо спрыгнул с подушечки и, задрав хвост, пошел к дверям, всем своим видом демонстрируя свое превосходство над невоспитанным хозяином дома. Прапор поспешил следом…

«Скромность кота Ричарда не знает предела. Он никогда не спешит рассказывать новым знакомым о том, что является широко известным в узких кругах котективом. Но такова судьба всех великих сыщиков – стоит им где-нибудь появиться, как тут же случается преступление… – размышлял чрезвычайно довольный собой Ричи неделю спустя. – В конце концов, «двуножье» или кошачье преступление – какая, по сути, разница? Мася снова смотрит с восхищением, ее язычок щекочет ухо, а вибриссы нежно подрагивают… Я готов к новым расследованиям…»

Глава шестая,

которая начинается и заканчивается слезами

Ричи выглянул в окно – там лакомились сушеными бычками «казанская сиротка» Булочка, которая недавно поселилась в соседнем доме, и его любимая Масюня.

– Хм, в Казани моря нет, у нас тут тоже… Странно, где это они сушеных бычков откопали? Не в камышовом же котловане за лесом… – Ричи облизнулся.

– Дорогой! – повернулась к нему Мася, почувствовав его взгляд. – Иди к нам! Посмотри, какие замечательные котяточки растут у Булочки! Просто ангелочки!

Тут только Ричи заметил три крохотных хвоста, которые нервно дергались в боевом экстазе у заброшенной собачьей конуры – там уже давно никто не жил, но запах, видимо, сводил котят с ума.

В это время «ангелочки» выловили наконец то, за чем охотились уже минут десять – ящерицу. Шесть лап и три пасти с острыми, как иголки, зубками цепко держали длинное тельце хвостатой дичи. И как они еще умудрялись утробно орать при этом, уму непостижимо!

– Понимаешь, – продолжала тем временем Мася, – наши замечательные соседи – Булочка со своими ангелочками – только недавно переехали… Дети растут – надо придумать, как помочь…

– Да-да, конечно! Что-нибудь придумаем… – ответил Ричи и вдруг спросил: – Где бычков брали?

– В «Море»… – залепетала смущенно Булочка, скромненько опустив мордочку вниз. Потом искоса так, словно нечаянно, выстрелила взглядом искристо-зеленых глаз: – Так у нас рыбный магазин называется! Повар дал. Дядя Сережа. Хороший «двуногий», порядочный. Не то что некоторые, псы.

– Ладно, ладно… – перебила ее Мася. – Мы пошли гулять, а ты занимайся своими мужскими делами. Кстати, можешь попробовать – вкусно!

Бросок сушеным бычком был снайперским – «дар моря» въехал Ричи прямо по носу. Слишком уж излишне засмотрелся он на красавицу Булочку.

– Понял, понял… Гуляйте, кисоньки… – Ричи потрогал нос – больно, однако!

Кисоньки поднялись и, прихватив трех хвостатых «ангелочков», скрылись в траве.

«Мужскими делами» – легко сказать! Лыжин ничего не понимает в сыскном деле, нет у него нюха – ни человечье-«двуногого», ни тем более котиного… А туда же – сыскарь доморощенный! Пока носом не ткнешь, как слепого котенка в молоко, ничего не увидит…

Мысли Ричи были прерваны странными звуками из кабинета «двуногого» гения:

– Хрр-хлюп, хрр-хлюп…

Страшная догадка мелькнула у него в голове, и он понесся по ступенькам в мансарду, где находился кабинет писателя.

«Двуногий» сидел за столом и плакал:

– Не выходит, не выходит…

– Мррр! – Ричи пружинисто запрыгнул на стол, уселся рядом с тоскливо-пустым монитором ноутбука и проникновенно заурчал:

– М-м-м-м-р-р…

Если бы бестолковый гений хоть что-то понимал в котософии, он бы расшифровал запросто спич своего усатого учителя: «Друг! Понимаешь, выход там, где вход. Я это знаю точно – сто раз ходил…»

Гений убрал руки от лица, и Ричи понял – дело совсем швах. «Двуногий» выглядел неважно: взгляд как у побитой собаки, на щеках – вода, как у слепого котенка… Какая тут может быть «философия»! «Двуногая» ушла в бизнес, а «нетленка» не вытацовывается… Муза, называется!

– Ничего не получается, темы нет, слова испортились, фразы – как из объявления на столбе о продаже ржавой «копейки»… А тут еще и любимая моя уехала: корма, видите ли, китайцы какие-то новые изобрели. Конфуция им мало было – бизнесом занялись! Понимаешь, Ричи, Китай – это очень далеко! Новые веники вырастут, пока она вернется… А вдруг ей там понравится?

Ричи возмущенно фыркнул, с сожалением глядя на залитое слезами лицо писателя, и вдруг вспомнил, что бычка, запущенного Масей ему по носу, он не успел ни съесть, ни выбросить.

– Мя-а-а-а-а! – и выпустил из зубов рыбку с обломанным хвостом.

Сразу запахло песком, солнцем и соленым ветром.

– Спасибо, котяра! Ты настоящий друг… – оценил его действия гений и от жалости к самому себе снова всхлипнул, поглаживая роскошную, выхоленную не какими-то там китайскими кормами шкурку. А потом задумался. – Эх, Ричи! Бычки, раки, пиво – это пошло, для создания книги всей моей жизни мало… Ладно, попробуем рывочек. – Он тяжело поднялся. – Ты мой настоящий Муз, пока Муза моя с китайскими кошками разбирается… – Затем махнул рукой, бросил грустный взгляд на матовочистый монитор и поковылял к бару. – Вино. Вкус солнечной жизни, света и рубиновой крови… Может, оно натолкнет меня на мысль.

– Вот и славно, вот и попишем… – Ричи с хрустом потянулся и прикрыл глаза. – Впервой, что ли?

Но тут…

…снизу раздался сумасшедшей силы и боли кошачий визг! Ричи мгновенно сиганул в окно. Подумаешь, пять метров от мансарды до мягкой клумбы. А если речь о жизни и смерти Маси? Страшно подумать! «Нетленка» – потом, подождет.

Но с Масей все было в порядке: к хозяевам дома быстрой рысцой бежала взъерошенная и напуганная Франсуаза.

– Боже! Франни! Что с тобой?! – Они с Ричи усадили кошку на мягкую подушку, лежащую на траве, перед плошкой чистейшей родниковой воды.

Подруга кинулась на шею Масе.

– Сегодня днем, когда я пришла… – начала она, сдерживаясь, чтобы не заплакать. – Григорий… мой «двуногий»… доктор… на полу… не дышит!

– Что, что случилось? – разволновалась Мася. – Он жив?

– Я пришла домой из клиники днем, он лежал на полу, – немного успокоившись и налакавшись воды, начала рассказывать Франсуаза. – Глаза открыты, лицо перекошено… Вначале подумала, что все..

– Жив? – переспросил Ричи.

– Да! Слава Деве-кошке! Его на «Скорой» увезли, «двуногая» вызвала!

– Что это? Эпилепсия? – ужаснулась Мася.