Мое сердце — твое, любимый! - Диана Палмер

— Не надо мне указывать, — спокойно произнесла Норин. — Я всегда все делала и буду делать так, как хочу.

Рамон оглянулся через плечо. Сколько он знал кузину жены, она выглядела серой мышкой, но ничто не могло скрыть ее силу духа, независимость, ум. Изадора умело льстила его самолюбию, подчеркивала его силу, разжигала огонь страстей, пока не покорила его. Чтобы добиться своего, она обиженно поджимала губы, давила на жалость. И она никогда бы не взяла на руки промокшего котенка… Эти мысли испугали его. Как он может думать такое о единственной женщине, которую любил?

— Спокойной ночи. — Он вышел на лестничную площадку и замер на секунду. — Не забудь запереть.

Норин с грохотом захлопнула дверь и щелкнула замком. Прислонившись к стене, она с трудом ловила ртом воздух, колени у нее подгибались. Зачем он приходил? Она не могла найти ответа.

По дороге домой Рамон размышлял о Норин. Как она живет? На какие средства? Обращается ли за помощью к родственникам? Или те просто вышвырнули ее после смерти дочери?

Эти вопросы не давали ему покоя, и при первой же возможности, на званом обеде, он спросил у Мэри о жизни Норин.

— Она сама зарабатывает, — возмутилась теща. — Кроме того, мы ничего Норин не должны. Она в ответе за смерть Изадоры. Какое тебе может быть дело до того, как она живет?!

— У нее котенок в квартире. Мэри замахала руками.

— Вечно она притаскивает кого-нибудь в дом! Я даже не могу сосчитать, сколько денег мы выкинули на ветеринаров.

— Моя племянница всегда была слишком мягкой, — согласился Хол. — Вероятно, унаследовала это от отца. Мой брат тоже был слишком мягким. Карие глаза Рамона превратились в щелочки.

— Тогда почему такая добросердечная женщина намеренно оставила больную кузину умирать? — (Хол и Мэри при этих словах поджали губы и во все глаза смотрели на бывшего зятя.) — Вы ведь не задумывались об этом, да? — тихо продолжал Рамон. — А теперь задайте себе еще один вопрос: разве может Норин, дипломированная медсестра, быть столь безразличной к человеческой жизни?

Оба продолжали молча смотреть на него. Теперь, два года спустя, они уже могли отвлечься от своих чувств и подумать. Смерть Изадоры оказалась для них таким ударом, что раньше им не хотелось ничего анализировать, искать причины.

— Вы видели ее? — продолжал задавать вопросы Рамон.

— Норин заходила на кофе перед днем рождения Хола, — сказала Мэри. — Пошли слухи… А что?

— Думаю, она больна, — пояснил Рамон. — У нее плохой цвет лица, и чуть что — начинает задыхаться. Норин посещает семейного врача?

— Она так давно ушла из дома, что мы не суемся в ее жизнь, — заметила Мэри.

— А раньше?

Оба как-то смутились.

— Ну, она была всегда здорова, мы особо не беспокоились. — Теща будто выстраивала защиту из слов.

И Рамон оставил их в покое, решив самостоятельно найти объяснение поведению Норин и разгадать ее тайну.

Силой заставить девушку явиться на осмотр он не мог, зато мог понаблюдать за нею. И Рамон стал все больше времени проводить в больнице. Норин даже как-то сказала ему, что его близость заставляет ее сердце биться быстрее, но он не воспринял ее слова всерьез, хотя они были похожи на правду. Иначе почему она заливалась краской всякий раз, когда он поднимал на нее взгляд? Он смотрел ей в глаза и видел, что она нуждается в его защите. Подобных чувств у него не было даже к Изадоре: свою жену он любил жадно, собственнически, но она оказалась совсем не той женщиной, с которой он познакомился на балу. Сразу же после свадьбы начались их бесконечные ссоры из-за ее «выходов в свет» — многочисленных вечеринок и приемов, от которых Изадора не желала отказаться. Она и слышать не хотела о ребенке — не хотела забот, ответственности.

— Что ты так на меня уставился? — пробормотала однажды Норин, переводя взгляд на записи в лечебном листе. — Я все лекарства дала вовремя.

— Не в этом дело, — произнес он медленно. Его глаза скользнули по ее фигуре.

— Ты хочешь еще что-то просмотреть? — спросила она тихо.

Он стоял с серьезным видом, руки в карманах халата, и не сводил с нее глаз.

— Я хочу, чтобы ты сходила к врачу и прошла полное обследование. — Он заметил ее испуганный взгляд. — Ты больна и не обращаешь на это внимания. Так не может продолжаться бесконечно.

Сбитая с толку интересом к состоянию ее здоровья, Норин пыталась взять себя в руки и успокоиться.

— Я… я была на осмотре, — прошептала она.

— И? — не унимался он.

— Доктор сказал, что мне нужно потреблять железосодержащие пилюли, — пришлось ей солгать.

Рамон нахмурился.

— Это не объяснение. — Он коснулся рукой ее шеи, где с бешеной скоростью пульсировала жилка.

От этого прикосновения Норин отпрянула в сторону.

— Доктор Кортеро, — вскрикнула она, — я не обязана обсуждать с вами состояние моего здоровья! Вы не мой лечащий врач!

— Нет, но я здесь работаю, — ответил он кратко. — И я приказываю вам пройти еще один осмотр и предупреждаю: я хочу увидеть копию медицинского заключения. Вы не только подвергаете опасности пациентов, но и рискуете своей жизнью.

Норин была готова провалиться на месте — Рамон подмечает все детали, но беспокоится не за нее, а боится, как бы чего не случилось с пациентами. А ей-то вдруг показалось, что он может чувствовать к ней хотя бы каплю того внимания и заботы, которые испытывал к своей драгоценной супруге.

Она опустила голову, разглядывая носки своих туфель.

— Ладно. Твоя взяла, — произнесла Норин хмуро, устав бороться с неизбежным.

— Это не спор.

— Неужто? — Ее голос дрожал от боли и обиды. — Я свяжусь с моим врачом.

— Рад, что ты образумилась.

— Не волнуйся, — она подняла на него взгляд. — Не буду рисковать пациентами.

Он стиснул зубы.

— Не в этом дело…

— Извини, — сухо прервала Норин, — мне еще многое нужно успеть перед уходом домой.

И, не оглянувшись, она пошла в ординаторскую. Рамон в замешательстве смотрел ей вслед, никогда еще он не был так растерян.

Вернувшись домой, Норин позвонила своему хирургу и договорилась об операции на следующей неделе.

ГЛАВА ПЯТАЯ

На завтрак Норин выпила лишь чашку крепкого кофе: она уже опаздывала на работу, но никак не могла собраться с силами и выйти из дома. Она снова вошла в ванную и взглянула в зеркало на свое измученное и бледное лицо. С сердцем стало еще хуже, дышать было все труднее, и постоянно казалось, что воздуха не хватает. Ее согласие на операцию пришлось как нельзя кстати.

В этот момент к ее ноге прижался котенок, и Норин подумала, что необходимо пристроить его куда-нибудь на время своего отсутствия. На сегодняшний день это задача номер один, а о деньгах она подумает в другой раз.