Балканская республика (СИ) - Миллер Андрей

Однако если скверная жизнь чему-то и научила Ави за неполных девятнадцать лет, то лишь двум вещами: не вмешивайся и не высовывайся.

— Это не твоё дело. Забей. Успокойся. Ох, бля…

Он вспоминал парочку из вагона и надеялся, что ощутит какое-то сочувствие. Но нет. Чем та дура отличается от Златы, холодной бессовестной суки с факультета? Для неё Ави сделал многое, а чего получил в ответ? Юноша не рассчитывал, конечно, что Злата переспит с ним из благодарности — хотя и мечтал об этом, чего греха таить. Ещё как мечтал…

Но чёрт возьми — могла хоть сделать вид, будто ей не всё равно! Наверное, Ави прочитал бы настоящие мысли девушки, однако это уже что-то. Немного тепла, он на большее не претендовал, но…

…но Злата предпочла упорхнуть с таким же мудаком, какого трое муслимов раскатывали по полу. Все участники этой жестокой сцены для Ави мало чем различались. И то говно, и это говно.

Юноша вспомнил выкрашенные блевотно-жёлтым стены учреждения, которое покинул год назад. Ненавистное место, где было так много людей — однако ни один никогда ничем не помог. Никто никому ничего не должен. Да будет так.

Это говорил разум, но совесть слабо сопротивлялась. Родиться с совестью — такой себе дар. Ещё сомнительнее, чем силы.

— Ох…

Ави прислонился к стене. Жар спал, и теперь ощущалось: футболка промокла насквозь, её хоть выжимай. Становилось холодно, охренительно холодно — на дворе ноябрь, причём неожиданно суровый. А холод всегда вызывал одни и те же воспоминания из детства. Воспоминания, которые тоже тянули за собой злобу и обиду, заставляя Ави терять контроль и в очередной раз мучительно за это расплачиваться. Горная дорога, зимний ветер, две разбитые машины. Смерть.

Череп будто наполнился расплавленным свинцом: голова одновременно потяжелела и страшно заболела. Колени дрогнул, Ави чудом не упал. Фонарь рядом моргнул, засветил на миг сильнее прежнего, а потом лампочка звонко взорвалась.

Обычно было проще. Обычно Ави более-менее себя сдерживал. Но не сейчас, не сегодня.

Его всё бесило — и только что случившееся, и прочие события дня, и недавние обиды, и боль из прошлого. Из-за злости кругом начинало твориться то, что Ави так не любил показывать: от греха подальше, ни к чему хорошему слава героев фантастики не приведёт. Это снова раздражало, как и мерзкие ощущения неотвратимой «обратки». А злость, в свою очередь… Проклятый замкнутый круг.

Выход из него был, разумеется.

Как раз ради этого «выхода» Ави и попёрся в такую даль на ночь глядя. Он видел тёмные силуэты многоэтажек за деревьями: там жил нужный человек, давний знакомый. У него всегда всё есть.

Достаточно дунуть травки, и злость исчезнет. Боль, жар, судороги — тоже. Всё дерьмо уйдёт. Но тогда начнётся другая дичь.

Если к плюсам и минусам сил Ави привык с детства, то творившееся в последнее время пугало непонятностью. Не имелось даже идей, что происходит, когда мозг Ави наконец расслабляется. Несколько лет назад приходили совсем неясные видения: обрывки, словно двадцать пятый кадр в кино… в университете стало куда страшнее.

Но прямо сейчас никакие глюки и прорехи в ткани реальности Ави не могли напугать. Ему стало слишком плохо. Наверное, так себя ощущают наркоманы-опиатщики во время ломки? Хотя состояние юноши от ломки мало чем отличалось. И давно пора было признаться себе в одном…

— Да, я наркоман. А что делать?..

Наркотики делали жизнь немного лучше, хоть для здоровья это вовсе не полезно. Ави даже подумывал, что пора пойти дальше травы и рецептурных седативных средств. Но пока не решался.

Еле-еле, ползком по стеночке, Ави добрался до скамейки. Да, нужно сесть… Сегодня случилось столько дерьма, что силы просто не могли не разгуляться. А чем больше их сдерживаешь — тем мощнее «прорыв» потом. И тем поганее в итоге.

Ави нащупал в кармане косухи обёрнутую фольгой таблетку. Не хотелось принимать сейчас, но он не был уверен, что иначе доберётся до проклятых многоэтажек, чёрными тенями нависающих над лесопарком. В таком состоянии Ави и вовсе мог дел натворить ненароком… Прецеденты были.

— Бля… выбора нет. Надо.

Во горле ужасно пересохло: проглотить таблетку оказалось непросто. Она кое-как скользнула по пищеводу, но казалось, будто намертво застряла. Неприятно, хотя ерунда по сравнению с тем, как Ави колотило и как разболелись разом все суставы. Он полулежал на скамейке, глядя в холодное осеннее небо, и тяжело дышал. Ничего-ничего, всё не так страшно. Нужно успокоиться. Немного успокоиться…

Поезда выныривали из мрака, останавливались напротив Ави и уезжали в ночь, однако на перрон никто не выходил. Да и вряд ли валявшийся на скамейке нефор, похожий на передознувшегося, мог вызвать у случайного прохожего интерес. Никто бы не побеспокоился: что это с ним, нужна ли помощь... Окраины Црвениграда полны наркоманов. Ничего необычного.

Интересно: как скоро хватятся в университете, если Ави сдохнет на пустой полутёмной станции в бедном районе? Или наконец наберётся духу шагнуть с перрона перед поездом? По-прежнему манящая, хотя и пугающая идея…

Очередной порыв суицидальных мыслей прошёл, как только полегчало. Голова пришла в норму, мысли упорядочились, а вслед за этим отступили мучительные физические ощущения. Ави даже мог сказать, что ему стало хорошо.

Но тут неожиданно прервалась мелодия, звучавшая в наушниках. Посредине малоизвестной песни Led Zeppelin прозвучали первые аккорды совсем другой композиции — Ави сразу её узнал.

«If you don't hear me, how can I tell you? If you don't listen, why should I speak?»

Это была песня The Who, и играли определённо они же — но пела женщина. Ави нажал на кнопку stop — никакого эффекта. Нажал ещё раз, и ещё, однако песня продолжалась.

«If you're indifferent, how can I reach you?»

Он судорожно, толком не слушавшимися пальцами откинул крышку плеера и вытащил диск. Это, конечно, совсем не помешало музыке литься из наушников в голову.

«Just 'cos you're angry don't assume you're weak !»

Певица прочти проглотила последнее «'re», чтобы попасть в размер — ведь текст песни немного менялся. У неё был красивый низкий голос, но Ави не мог этим насладиться. Только не в ситуации, когда опять начинается чертовщина.

Может быть, он сходит с ума?

«Who will walk through the blood-red door?»

— Какая ещё дверь, мать твою… — простонал Ави, наконец догадавшись избавиться от наушников.

Он швырнул плеер прочь, но по-прежнему слышал музыку из темноты.

«Who will walk through the blood-red door? WHO WILL WALK THROUGH THE BLOOD-RED DOOR?»

И теперь юноша действительно видел красную дверь: она вела в техническое помещение или что-то вроде того. Точно такая же есть на каждой станции метро. Просто сейчас дверь нечему было освещать — Ави сам ненароком разбил фонарь, но… свет всё-таки откуда-то взялся. Красная дверь ярко выделялась в полумраке, словно под прожектором. Красивый, сочный оттенок красного.

Песня прекратилась. Из тьмы послышался другой звук: каблуки, стучащие по бетонному перрону. Цок, цок, цок. Размеренная женская походка — но Ави понимал, что никакой женщины там быть сейчас не должно.

Возможно, стоило поговорить с ней. Но вместо этого Ави усилием воли рассеял наваждение — иногда это удавалось сделать. Затем быстро отыскал под урной плеер и поковылял прочь.

***

Малик ввалился в комнату под номером 237 — с давно свойственной ему решимостью.

Примерно так же он, уроженец крохотного мусульманского городка на самой границе с Турцией, подал документы в лучший университет Балканской Республики. Так же легко собрал пожитки и уехал в манящий, будоражащий воображение Црвениград, даже не оглядываясь. Так же уверенно отказался от любезного предложения брата, давно обосновавшегося в столице. Нет, Малик будет жить в общежитии! Он сделает всё сам.

До сих пор-то получалось отлично.