Черная повесть - Алексей Хапров

— Дима!

Я обернулся. Передо мной стояла мать Вишнякова. Я знал её в лицо. Она как-то приезжала к нему в гости. К моему горлу подкатил густой комок. Я опустил голову, будучи не в силах смотреть ей в глаза. Мне мучительно не хотелось с ней разговаривать. Но просто повернуться и уйти я, конечно, не мог.

— Здравствуйте, — выдавил из себя я.

— Димочка, неужели это правда? — сквозь слёзы спросила она. — Неужели мой Серёжа…

Я нахмурился и пробормотал:

— Да, правда.

— Но как же, как же это произошло?

Я замялся, а затем тихо произнёс:

— Извините, пожалуйста. Я обязательно вам всё расскажу. Честное слово. Но только не сейчас. Хорошо? Дайте мне прийти в себя.

Мать Сергея понимающе закивала головой.

— Хорошо, Димочка, хорошо. Я вот тут гостинцев привезла. Возьми.

Она протянула мне доверху наполненный пакет. Я решительно отстранился.

— Нет, спасибо, не надо.

— Возьми, возьми. Небось, изголодался в этой проклятой тайге. Я их для сына везла, но оно, видишь, как получилось.

Слёзы ручьями потекли по её щекам.

Чтобы ещё больше не расстраивать и без того убитую горем женщину, я взял её гостинцы, тепло её поблагодарил и стал подниматься по лестнице. Меня охватило какое-то странное, неприятное чувство. Боже мой, что же мне придётся пережить, когда сюда приедут родители всех остальных ребят! Ведь каждый из них обязательно захочет со мной поговорить, а эти разговоры были для меня сродни пыткам. Как бы от них скрыться?

Нервно отмахнувшись от двух назойливых старух, пытавшихся вступить со мною в беседу, я зашёл в свою палату, завесил полотенцем окошко в двери, чтобы на меня не глазели из коридора, улёгся на кровать и снова погрузился в воспоминания…

Ребята, конечно, видели, что по причине полученных травм польза от нас с Юлей была невелика. Поэтому всю тяжёлую и трудоёмкую работу по уборке дома они взяли на себя. А нам, чтобы мы не мучались от чувства иждивенчества, поручили то, что мы безусловно могли осилить — мытьё окна снаружи.

Едва мы начали протирать стекло тряпками, как из домика раздался восторженный вопль Вишнякова:

— Ура! Живем!

Я поспешил узнать, в чём дело. Сергей улыбался во всю ширь своего рта и радостно демонстрировал пилу, топор и лопату, найденные им под кроватью. Все они были насквозь проржавевшими, но всё же вполне пригодными для использования.

— Ну и что? — недовольно пробурчал Алан. — Можно подумать, что ты нашёл клад.

— Я нашёл гораздо ценнее клада, — заметил Вишняков. — Пила, топор и лопата в тайге — незаменимые вещи. Скоро ты в этом убедишься.

Закончить уборку до дождя ребятам не удалось. В самый её разгар на землю упали первые капли.

— Джигиты-вакхабиты! — выругался Тагеров, вынося из избушки очередную порцию мусора. Его восклицание можно было перевести как досадное «Началось!». На его лице белела защитная маска, помогавшая защититься от пыли. Такие маски были на всех, кто находился внутри. Их смастерила Лиля. Материалом послужил обычный бинт, предусмотрительно захваченный ею в эту поездку. Что касается нас с Патрушевой, то, закончив мыть окно, мы дожидались завершения уборки снаружи, и маски нам, понятное дело, были не нужны.

Сверкнули голубые стрелы молнии. В небе прозвучали раскаты грома, напоминавшие взрывы бомб. Они были настолько оглушительные, что я вздрогнул. Сразу после этого землю накрыла сплошная водяная пелена. Это произошло настолько стремительно, что я даже не успел вовремя достать из рюкзака зонтик. За те секунды, что я его вытаскивал и раскрывал, мы с Юлей успели промокнуть до нитки. Меня это, правда, не особо огорчило. Намокнув, я, к своему удивлению, почувствовал себя значительно бодрее. Дождь словно смыл с меня усталость и придал свежести.

— Бр-р-р! — задрожала Патрушева, придвинувшись ко мне поближе, чтобы уместиться под зонтом. — Вот попали — так попали.

В небе снова громыхнуло.

— Да, — согласился я. — Прямо, учения небесной артиллерии, не иначе.

Юля рассмеялась, сочтя мою остроту вполне удачной. Из дверного проёма вылетело ржавое ведро.

— Поставьте, пусть вода наберётся, — раздался голос Алана.

Я поднял ведро и поставил его на землю. Оно стало быстро наполняться.

Когда в домике были протёрты все поверхности, и воздух стал пригоден для дыхания, мы услышали:

— Заходите.

Я закрыл зонт, и мы вошли внутрь. После уборки в избушке появился кое-какой маломальский уют.

— Сейчас бы костёрчик! — мечтательно протянула Патрушева, дрожа от холода.

— Придётся пока без костёрчика, — развел руками Тагеров. — Здесь его не разведёшь. Задохнёмся от дыма. А снаружи — сама видишь.

— Не волнуйтесь, сейчас станет и теплее, и светлее, — проговорил Сергей, вертя в руках керосиновую лампу. Он вытащил из кармана спички, снял с лампы колпак, зажёг фитиль, водрузил колпак на место, и торжественно, на манер циркового артиста, откинул руки в стороны.

— Ву-аля!

Избушка осветилась тусклым светом. Мы радостно зааплодировали. В таёжной глуши, где полностью отсутствовали привычные для нас блага цивилизации, этот огонёк походил чуть ли не на Божий дар.

— И сколько он так прогорит? — спросил я.

Сергей пожал плечами.

— Керосина в лампе немного. Как быстро он расходуется — я не знаю. Я такими древними штуками ещё никогда не пользовался.

Постепенно ливень за окном стал стихать. Вскоре он трансформировался в лёгкую изморось. В избушке стало заметно теплее. Мы согрелись.

— Ну, что? — хлопнул в ладоши Вишняков. — Не пора ли нам пообедать? Не знаю как у вас, а у меня желудок уже потихоньку сводит.

Должен признаться, что до этого момента я совершенно не думал о еде. Шок от пережитого, боль в ноге затмили во мне все остальные чувства. Но после упоминания об обеде я вдруг почувствовал, что страшно голоден.

Мы с Лилей и Сергеем придвинули к себе свои рюкзаки и стали копаться в их содержимом.

— Вываливаем всё, что есть, — скомандовал Вишняков.

Алан, Ваня и Юля немного смутились. Они явно чувствовали себя неловко. Ведь у них ничего не было. Вещи Тагерова и Патрушевой остались в вертолёте, и, скорее всего, сгорели вместе с ним. Рюкзак Попова болтался на высокой ели. Они, конечно, понимали, что мы обязательно поделимся с ними своим провиантом, но чувствовать себя эдакими нахлебниками им явно было неприятно.

— Вот это да! — восторженно вскричал Сергей.

Все подняли головы и посмотрели на него. Вишняков обвёл нас многообещающим взглядом, и торжественно извлёк из рюкзака бутылку водки.

— Цела и невредима!

— Джигиты-вакхабиты! — воскликнул Алан, что, по всей видимости, означало: «Ни фига себе!».

Я думал, она разбилась, — продолжал радоваться Сергей. — А ей хоть бы что. Хорошо, что я её в свитер завернул. Теперь мы ещё больше согреемся. Готовьте кружки.

— Э-э-э! Погоди! — решительным жестом руки остановила его Ширшова. — Тебе лишь бы всё вовнутрь.

— А куда ещё? — недоумённо спросил Вишняков.

— Водка нам понадобится в медицинских целях, — разъяснила Лиля. — Нужно продезинфицировать ссадины, царапины. Кто-нибудь хочет, чтобы у него случилось заражение крови? Наверное, нет. Кроме этого, Юле надо растереть спину, Диме — ногу. А что останется — можете выпить.

— Это само собой, — печально вздохнул Сергей, видимо сознавая, что после всех перечисленных процедур бутылка, как минимум, ополовинится.

Тем временем стол наполнялся яствами. На нём уже лежали запечённые картофелины, спичечный коробок с солью, бутерброды с колбасой, изломанная плитка шоколада, немного придавленные огурцы и помидоры, а также месиво, которое раньше являлось варёными яйцами. Я добавил в эту кучу расплющенный кусок сыра, термос с чаем, который удивительным образом также остался цел, и небольшой кулёк с рафинадом.

— Не густо, — определил Вишняков. — Но всё же лучше, чем вообще ничего.

— На сегодня хватит, — сказал я. — А завтра, будем надеяться, нас отсюда вывезут.

— Ну что, приступаем? — спросила Лиля.

Заметив нерешительность в глазах Алана, Вани и Юли, она мягко добавила:

— Ребята, да хватит вам стесняться. Здесь все свои. В таких случаях нет понятия «своё-чужое». В таких случаях всё становится общим. Давайте, придвигайтесь.

— У меня там, в рюкзаке, сало и котлеты, — как бы оправдываясь, произнёс Попов.

— Вот и прекрасно! — воскликнул Сергей. — Значит, будет чем утром позавтракать.

Мы жадно набросились на еду. Спустя каких-то пять минут на столе остались лишь крошки.

После трапезы Ширшова отобрала у Вишнякова водку и принялась демонстрировать свои навыки, полученные ею на курсах оказания первой медицинской помощи. Прежде всего, она, с помощью ваты, обработала наши ссадины. Мы немилосердно охали, в шутку соревнуясь, у кого это получится забавнее. Победу одержал Тагеров. Его завывания вызвали наибольший смех.