Убежище - Карен Линч

стоящей на столе. – Итак, какие планы на день рождения на предстоящей неделе?

Я ощутила прилив печали от мысли о том, что не буду присутствовать на его восемнадцатилетии. Для оборотней это очень важное событие, потому что с восемнадцати лет их считают взрослыми и привлекают к охоте, а еще они начинают патрулировать территорию вместе с другими взрослыми волками. Для нас обоих это была радость, отмеченная горечью. Мы были рады его совершеннолетию, но опечалены тем, что не сможем отпраздновать его день рождения вместе. До моего дня рождения оставалось чуть больше месяца, и мне было сложно представить, что его и Питера в этот день не будет рядом.

– Никаких больших планов. Думаю, мне на следующий день нужно будет на работу.

– Ты устроился на работу? Кто ты и что сделал с Роландом?

Он застонал.

– А хуже всего то, что я буду работать на дядю Макса на лесопилке. Каждые выходные.

– Разве ты не говорил, что лучше будешь работать в забегаловке, чем на Максвелла?

– У меня нет выбора. Нужно заработать немного денег, если я хочу когда-нибудь купить новую тачку, а на лесопилке хорошо платят.

Меня охватило чувство вины. Пикап Роланда был растерзан стаей крокотт, пытавшейся добраться до меня. Он любил свой старый грузовик.

– Я знаю, почему ты вдруг притихла, но лучше завязывай с этим, – велел он. – Ты не виновата. К тому же один из парней из стаи, возможно, продаст мне старый «мустанг», который стоит у него в сарае. С ним придется повозиться, но мой двоюродный брат Пол сказал, что поможет мне его починить. Ты помнишь его, он механик. Мне нужно лишь накопить на первый взнос – и машина моя.

Я улыбнулась, услышав волнение в его голосе.

– Хотелось бы мне быть там и увидеть это. Ты так и не закончил учить меня вождению.

– Забудь об этом! Я видел, что случилось с последней машиной, за рулем которой ты сидела.

– Эй, я была в этом не виновата и удирала от плохих парней, разве нет?

– Наверняка у них там полно машин, на которых ты можешь потренироваться и которые они могут позволить себе заменить. – Он издал звук, похожий на хмыканье. – Готов поспорить, Николас мог бы тебя научить, если только вы друг друга не убьете.

Моя рука дернулась, чуть не уронив бутылку колы со стола. Я отодвинула ее подальше и смерила сердитым взглядом.

– Я не видела его с тех пор, как он бросил меня здесь и был таков.

Роланд помолчал с мгновение.

– Уверен, ему нужно доделать много работы, и он скоро вернется.

– Он может вообще не возвращаться, мне плевать.

– Брось, ты это не всерьез. Николас – не такой уж плохой парень, а из моих уст эти слова кое-что да значат.

– Я не хочу о нем говорить. – Мое лицо вспыхнуло, а ладони начало покалывать, когда во мне разгорелось возмущение оттого, что мой лучший друг его защищал. Я понимала, что реагирую слишком остро, но не могла подавить злость и боль, которые появлялись всякий раз, когда я думала о том, как Николас уехал в тот же день, что мы прибыли сюда.

После всего, что мы пережили, он даже не удосужился попрощаться.

Тихое шипение отвлекло меня от моей безмолвной тирады. Я посмотрела на бутылку колы, стоявшую в нескольких сантиметрах от моей руки, и ахнула, увидев, как коричневая газировка вспенилась, будто ее встряхнули. Моя ладонь, которая лежала ближе к ней, источала синие импульсы, а от пальцев летели искры к бутылке, которая, казалось, была готова взорваться.

Я отдернула ладонь и спрятала ее под второй рукой, и почти тотчас газировка начала оседать. Что со мной происходит? Что бы это ни было, становилось все хуже.

– Алло? Ты все еще здесь?

– Да, извини. – Я пыталась скрыть дрожь в голосе. – Отвлеклась на минутку. Мне нужно кое-что тебе рассказать.

– Ла-а-адненько, – с опаской протянул он. – Ты ведь не продавала органы троллей на черном рынке?

– Роланд!

– Прости.

Я сделала долгий, глубокий вдох.

– Ты знаешь, моя подруга Эйна сказала, что мои силы фейри могут удвоиться. Мне кажется, это происходит – или что-то другое, но что-то в любом случае происходит.

– Что ты имеешь в виду?

– Не знаю. Кажется, будто с моей силой что-то не так. – Я рассказала ему о маленьких вспышках, которые со мной случались, и о странном сосредоточении холода в груди. – Несколько минут назад я чуть не взорвала бутылку колы, просто к ней прикоснувшись.

– Хмм. – Он помолчал с минуту. – Возможно, это связано с твоими эмоциями.

– О чем это ты?

– Ты не слишком-то счастлива с тех пор, как уехала туда, а еще разозлилась, когда я упомянул о Николасе. Фейри ведь вроде как все время счастливы? Может, твой негативный настрой искажает магию фейри.

Я фыркнула.

– Отличное объяснение.

– Нет, я серьезно. А может, дело в гормонах. Сейчас же не тот период…

– Хватит! Не лезь в это, если не хочешь неприятностей! – Мое лицо уже всерьез запылало.

Ушей коснулся сдавленный смех, и я обозвала Роланда парой неприятных ругательств, отчего он рассмеялся в голос. Особенность Роланда в том, что перед его смехом очень трудно устоять.

– Тебе лучше? – спросил он, когда мы оба наконец перестали хихикать.

– Да. – Я вытерла глаза. – Дурак ты.

– Но ты все равно меня любишь. – Его голос стал серьезнее. – Уверен, что происходящее с твоей силой – ерунда. В последнее время ты многое пережила, и, наверное, это на тебе сказывается.

– Возможно, ты прав. – В его словах был смысл. Все началось, когда я приехала сюда. Я не была несчастна, но и счастливой себя тоже не чувствовала.

– Конечно, прав. Я обладаю не одной только симпатичной мордашкой, ты же знаешь.

– Нет, у тебя еще и огромное эго. – Я почувствовала себя легче, чем за все минувшие дни.

– Ну что ж, я свое дело сделал. – Он тяжело вздохнул. – Теперь мне нужно учиться. Завтра контрольная по химии, а мне все равно надо заканчивать школу.

Химия давалась Роланду хуже всего. У меня с ней тоже были проблемы, и раньше мы помогали друг другу зубрить материалы к тестам. По химии я уж точно не скучала.

– Удачи с тестом и еще раз спасибо, что сходил ради меня в пещеру.

– Обращайся. Нет, забудь. Пожалуйста, больше не проси меня это делать, – взмолился он. – Завтра поговорим.

Я повесила трубку и вытерла взмокшие ладони о бедра. Электрические импульсы исчезли, а бутылка колы опять спокойно стояла, но это нисколько не уменьшало моего беспокойства. Моя сила проявлялась странно,