Одно лето на краю света - Тамара Лихоталь

Мама вышла на крыльцо и стоит рядом с Жекой. Им видно, что солдаты уже в полном боевом снаряжении выстроились строем у здания заставы. А отец, взглянув на часы, обходит строй, внимательно осматривая каждого солдата — и как одет, и в порядке ли оружие. Вот он остановился возле Алёши, вот возле Володи, вот возле Гены… А дождь всё льёт и льёт, но кто же будет теперь обращать на него внимание, если прозвучала тревога?

Отец что-то говорит солдатам, и они расходятся. Понятно: тревога была учебной. После неё отец соберёт солдат и о каждом скажет, что тот сделал верно, а что — неправильно. Кто успел встать в строй вовремя, кто опоздал на полминуты или даже на целую минуту. Одна минута! Всего одна минута! Такая малость! Стоит ли про неё говорить? Но так могут думать люди, которые не знают солдатской жизни, и особенно жизни пограничников.

Чудо-юдо рыба-кит

Жека, как всегда, с утра заглянул на заставу. Дежурный Алёша, не отрываясь от телефонной трубки, кивнул Жеке, а потом прикрыл трубку и почти что шёпотом сказал:

— Беги на хозяйственный двор!

— А что там? — так же шёпотом спросил Жека.

— Чудо-юдо рыба-кит, — ответил Алёша и заговорил по телефону.

Жека побежал на хозяйственный двор. Сначала он ничего особенного не увидел. Во дворе пусто. Что тут интересного? Вдруг из сарая вышел Женя:

— Привет, тёзка! — Поставил возле стены лопату и поманил Жеку в скрытый кустами тихий уголок.

Жека двинулся за ним и вдруг увидел в щель между кустами два огромных глаза. Они смотрели доверчиво и печально.

— Ой, кто это? — спросил Жека тихим голосом, чтобы не испугать печального незнакомца.

— Чудо-юдо рыба-кит, — ответил Женя и добавил: — Нерпёнок. Совсем ещё маленький.

— А откуда он тут? — Жека спрашивал, а сам продолжал разглядывать нерпёнка.

— Мы с Володей сегодня шли береговым дозором, проходили по скалам, где у нерп лежбище. Нерпы, видимо, испугались и попрыгали в воду, а этот остался. Мы поглядели, а у него на боку рана. Наверное, волной об острый камень шарахнуло. Вот он и не мог уплыть. Лежит и смотрит на нас. Да так жалобно.

— И вы его притащили?

— Ты что, службы не знаешь! Ведь мы в наряде были. Когда вернулись, доложили всё, как положено, и попросили у начальника заставы разрешения сходить за ним.

— И он разрешил?

— Разрешил.

Жека слушает и думает об отце — какой он добрый. Ведь если бы этого раненого нерпёнка оставили там одного на скалах, он мог бы погибнуть.

— Так вы что, опять к скалам ходили? — спрашивает Жека.

— А как же! Оно, конечно, неблизкий путь — за семь вёрст киселя хлебать. Но ничего. Взяли брезент и так на брезенте и принесли.

— А как его зовут? — спрашивает Жека.

— Не знаю, как его мама нерпа звала, — смеётся Женя.

— А пусть он будет Малыш? Ладно? — сказал Жека.

— Малыш так Малыш, — согласился Женя и добавил: — Может, подлечим его. Володя ему рану какой-то лошадиной мазью смазал. Только вот беда: как его кормить, не придумаем. Он, видно, ещё мать сосал. Мы тут попробовали молока дать из миски, а он не пьёт.

Постояв ещё немного возле нерпёнка, Женя ушёл в сарай чистить стойла. А Жека присел на корточки и продолжал смотреть на Малыша. И тот тоже лежал тихонько и смотрел своими огромными глазами на Жеку. Может, он про Жеку тоже думал: «Чудо-юдо рыба-кит». Жека сидел и размышлял: «Как же всё-таки его накормить?» И вдруг придумал. Побежал в сарай.

— Женя, Женя, — закричал он, — может, ему из соски дать молока?

— Мы уже думали об этом. Только где ты соску возьмёшь?

— У нас дома есть! — закричал Жека. — У мамы!

— Кого же она из соски кормит? Тебя, что ли? — засмеялся Женя.

— А она никого не кормит. Она соски надевает на бутылки со смородиновым соком. — И Жека со всех ног помчался домой.

Маме тоже захотелось посмотреть на Малыша. Она вынула из ящика соску, захватила бутылочку и пошла вместе с Жекой на хозяйственный двор. Мама налила в бутылочку молока, натянула соску и поднесла её к мордочке Малыша.

— Ешь, ешь, — уговаривал Малыша Жека. — Это Милкино молоко. Знаешь, какое оно вкусное!

Но Малыш не брал соску.

И вдруг мама тихонько сказала:

— Смотрите, кажется, сосёт.

И Жека и Женя наклонились над Малышом. Молоко в бутылочке быстро убывало.

— Ну, молодец! — похвалила Малыша мама.

Жека хотел погладить нерпёнка, но вдруг услышал голос отца:

— Не трогай его, сынок. Не пугай. Он теперь сыт, и надо оставить его в покое. Он заснёт, а во сне и рана скорей затянется. Можно будет отнести его обратно на лежбище.

— А пускай он у нас живёт! — сказал Жека. — Я с ним играть буду.

Отец покачал головой:

— Нет, сынок, он не сможет жить у нас. Нерпы живут стаями. Одному ему будет плохо среди людей. Посмотри, какого цвета у него шкурка?

Жека посмотрел:

— Беленькая.

— Верно. У малышей нерпы шкурки беленькие. Их даже называют бельками. А у нашего, видишь, она уже кое-где с серыми и даже рыжеватыми волосками. Это значит, он подрастает. Ты ведь видел взрослых нерп. Они тёмные. Вот и наш Малыш темнеет. Скоро он должен научиться добывать себе еду. Как же он сможет это сделать, если его не будет учить мама нерпа?

Жека тяжело вздохнул, но был вынужден согласиться с отцом. Если бы его, Жеку, забрали к себе нерпы, ему бы тоже было плохо. Пусть Малыш скорей поправляется и живёт со своими нерпами.

Володя хорошо лечил Малыша. Через несколько дней рана у него затянулась. Малыша в последний раз накормили Милкиным молоком. Потом Женя с Юрой принесли брезент и осторожно положили на него Малыша.

— До свиданья, Малыш! — сказал Жека. Хотел сказать это весело, но голос у него дрогнул, и на глазах сами по себе появились слёзы. Слёз, конечно, ни Женя, ни Юра не заметили, потому что Жека отвернулся. Но Юра вдруг сказал:

— Беги к маме, спроси, может, отпустит тебя, и мы вместе отнесём Малыша на лежбище. Правда, туда идти далековато, — добавил он, но Жека уже не слышал этих слов — он бежал домой…

«Эй, медведь, мы тебя не боимся!»

И вот Женя, Юрочка Снегурочка и Жека тронулись в путь. Малыш лежал на брезенте, как в гамаке. Женя и Юра несли Малыша, а Жека шагал рядом. Они быстро дошли до речки, перешли её по камешкам. Жека оглянулся. Позади была видна застава, сбоку от неё Жекин дом, а по песчаному берегу тянулась цепочка следов — от двух пар больших солдатских сапог и от маленьких, Жекиных. Наверное, с верхнего поста часовому в его трубу хорошо были видны Женя и Юра, несущие Малыша, и Жека, но теперь Жека мог быть спокоен, он не нарушил приказа, а так же, как и Юра с Женей, получил разрешение сделать очень важное дело: отнести Малыша к нерпам.

Они долго шли по песчаному берегу, потом бамбуковые заросли подступили почти что к самой воде.

— Смотри, — сказал Женя, указывая рукой на узенькую полоску прибрежного песка, и Жека увидел след. Нет, не от солдатских сапог, а от двух больших широченных лап.

— Ой, — почему-то прошептал Жека, — медведь?

— Он самый.

Жека, несомненно, был человеком храбрым, но сейчас он вспомнил, как «Сокол» передал по рации, что встретил медведя и получил приказ оружие применять только в крайнем случае. Значит, всё-таки может быть этот крайний случай? А ни у Жеки, ни у Юры, ни у Жени нет с собой оружия. И даже Дика с ними нет. Что, если медведь спрятался в зарослях бамбука и следит за ними? А он, Жека, как раз идёт с краю, возле самых зарослей. И Жека придвинулся поближе к шагавшему рядом Юре. А Женя сказал:

— След старый. Видишь, его немного размыло.

Жека обвёл повеселевшими глазами заросли и громко крикнул:

— Эй, медведь, мы тебя не боимся!

Правда, он вскоре пожалел, что так крикнул, потому что им пришлось пробираться через эти заросли. Женя теперь шагал впереди, одной рукой раздвигая бамбук, а другой держа брезент. За ним шёл Юра, а Жека замыкал шествие. Жене и Юре было хорошо: бамбук им доходил только до пояса, а вот Жеке ничего не было видно, кроме густо прижавшихся друг к дружке тонких бамбуковых стволов и синего неба над головой.

Но Жеке некогда было смотреть на небо. Он то и дело спотыкался и падал, рискуя отстать от Жени и Юры. Хорошо ещё, что Юра всё время окликал его, а потом даже протянул ему руку. Так что теперь он одной рукой держал брезент с Малышом, а другой — Жеку.

Наконец заросли кончились. Дальше громоздились серые камни, с берега уходившие в океанскую воду. Жеке пришлось отпустить Юрину руку. Юра ловко перескакивал с камня на камень. Женя следовал за ним. Теперь он прыгал по камням лучше, чем тогда, когда они с Володей Кольчугиным вместе взбирались на верхний пост. А Жека карабкался следом на четвереньках. Камни были мокрые и скользкие. Один раз Жека даже больно ушиб коленку, но всё-таки он не пожалел, что пошёл с Юрой и Женей. И особенно обрадовался, когда услышал, как Юра говорит Жене: