Деревья умирают стоя - Алехандро Касона

МАУРИСЬО. И что за память у бабушки! Чем меньше мы будем оставлять их вместе, тем будет лучше.

БАЛЬБОА. А что вы теперь думаете делать?

МАУРИСЬО. Ну, все, что полагается в таких случаях. Семейный вечер, интимные воспоминания, рассказы о путешествиях…

БАЛЬБОА (тревожно смотрит на лестницу, понижает голос). Вы ничего не забыли?

МАУРИСЬО. Не беспокойтесь. Где не хватит географических знаний, поможет воображение. Позаботьтесь, чтобы мы не очень долго засиделись, а то как бы чего не вышло. А после сегодняшней ночи — опасность позади.

БАЛЬБОА (прислуживается). Тише!

Наверху лестницы появляется бабушка.

Ты одна?

БАБУШКА. Я ей не нужна! Она лучше меня знает дом.

МАУРИСЬО. Ну, как твой маленький враг?

БАБУШКА (спускается). Правда, она прелесть. Ты умеешь выбирать! Особенно две вещи мне нравятся.

МАУРИСЬО. Только две? Что же первое?

БАБУШКА. Она совсем свободно говорит по-испански! Разве она не из английской семьи?

МАУРИСЬО. Да, понимаешь, родители англичане, но вот дедушка… дедушка у нее был испанец.

БАЛЬБОА (спешит поддержать эту версию). Ну, это же ясно, это все объясняет… Знаешь, язык детства, сказки…

БАБУШКА. Какое там детство, какие там сказки! Для влюбленной женщины родной язык — это язык ее мужа. Вот что мне нравится.

МАУРИСЬО. Хорошо сказано! А второе?

БАБУШКА. Другое и ты, думаю, не заметил. Это есть у очень немногих женщин. У нее взгляд лучше, чем глаза. Ты обратил внимание?

МАУРИСЬО (он и не догадывался об этом). Вот, говорил же я что-то такое есть… Только не знал, что именно.

БАБУШКА. Ну, теперь знаешь. Приучайся замечать, ведь это все твое, мальчик. (К дедушке.) Ты сказал ему?

БАЛЬБОА. О чем?

БАБУШКА. Я знала, что ты не решишься. Но это необходимо… и лучше всего будет теперь, когда мы одни…

МАУРИСЬО. Секрет?

БАБУШКА. Единственное, о чем я тебе не решалась писать. Та ночь… последняя… когда ты ушел… понимаешь? Дедушка не знал, что делать. Он себя не помнил.

БАЛЬБОА. Пожалуйста, прошу тебя, не надо вспоминать о тяжелом.

БАБУШКА. Я так счастлива, что ты сумел встать на ноги… Но — мальчик, один, в целом мире… Если бы жизнь потащила тебя по другому пути… (С упреком дедушке.) Кто был бы виноват? Дедушка никогда не решался признаться. Но в глубине совести, я знаю, он ни на один день не переставал просить у тебя прощения.

МАУРИСЬО. Он поступил правильно. Никто не сделал для меня больше. Я стал человеком в одну ночь. (Крепко пожимает ему руку.) Я благодарю тебя, дедушка.

Они обнимают друг друга. Бабушка облегченно вздыхает. Хеновева вносит поднос.

ХЕНОВЕВА. Немного перестоял. Зато как пахнет!

МАУРИСЬО (Изабелле, которая появилась наверху в другом платье). Беги сюда, дорогая! Тут ореховый торт с медом.

БАБУШКА. Первый кусок — тебе.

ИЗАБЕЛЛА (бежит вниз). Маурисьо столько рассказывал, я так хочу скорее попробовать! (Берет у бабушки, пробует.)

БАБУШКА. Нравится тебе?

ИЗАБЕЛЛА. Правда, очень вкусный.

МАУРИСЬО (с преувеличенным восторгом). Ух! Мало сказать вкусно! Тут надо выдумать новое слово! Ну, говорил я?

ИЗАБЕЛЛА. Ты был прав. Это как первое причастие.

БАБУШКА. У вас там этого нет?

ИЗАБЕЛЛА. У нас есть все: и огромные пасеки, и целые леса орехов, и тысячи бабушек, но вот этого, чтобы все вместе, и такого нашего… это только здесь!

БАБУШКА. Ты умеешь льстить, девочка!

Изабелла берет еще.

МАУРИСЬО. Тише, ты подавишься!

БАБУШКА. С легким вином лучше пойдет.

БАЛЬБОА. Есть белое — Риоха, есть старое Бургундское.

МАУРИСЬО. Это нам все давно надоело. Не найдется ли того, что у нас раньше делали, из изюма, с апельсинными корками?

ХЕНОВЕВА. Сладкое?

БАБУШКА (в восторге). Мое. Хеновева, мое!..

Хеновева шарит в буфете и ставит на стол графин.

Это не настоящее вино. Просто такая наливка, наша женская. Но она злая, как чертенята! Вот увидишь, увидишь!..

БАЛЬБОА. Ты тоже выпьешь?

БАБУШКА. Да, сегодня можно. Будь, что будет! Сердись, не сердись — выпью. (Изабелле.) Ты любишь возиться на кухне, правда?

ИЗАБЕЛЛА. Я… на кухне…

БАЛЬБОА (прерывает). Обожает. Это было первое, что она мне сказала в порту.

БАБУШКА. Тогда мы много будем стряпать вместе. (Поднимает бокал. Все встают.) За самую счастливую ночь моей жизни! За твою родину, Изабелла!

МАУРИСЬО. И вы с нами, Хеновева. Для бабушки все, кто живет в ее доме, — члены семьи.

ХЕНОВЕВА. Спасибо, сеньор. Здоровья вам и счастья.

ВСЕ. За счастье нашей семьи!

Пьют.

БАБУШКА. Ну, как?

ИЗАБЕЛЛА. Правда, как чертенята. Вы дадите мне рецепт? Это не семейная тайна?

БАБУШКА. От тебя уже не может быть тайн в этом доме.

БАЛЬБОА (к Хеновеве). Идите, отдохните. Спасибо, Хеновева.

ХЕНОВЕВА. В котором часу подавать завтрак?

МАУРИСЬО. Мы встаем в разное время. То спим до полудня, как чурбаны, то проснемся на заре и бежим на реку.

ХЕНОВЕВА. Доброй вам ночи.

ВСЕ. Доброй ночи, Хеновева. До завтра.

Хеновева уходит.

БАБУШКА. Ну, с рекой теперь не выйдет. Там такой холод!

МАУРИСЬО. Что вы здесь знаете о холоде? (Стремясь вовлечь Изабеллу в разговор на эту тему.) Пусть Изабелла тебе расскажет, как купаются в снежной пене!

ИЗАБЕЛЛА. Речка вся белая… и такие огромные рыбы выскакивают из воды!..

БАБУШКА. Я помню. Ты мне писал, когда путешествовал по реке Святого Лаврентия. Ведь это там ты вырезал мое имя на дубе?

МАУРИСЬО. Там.

БАБУШКА. Ну, расскажи же мне еще раз!

МАУРИСЬО. Путешествие на Великие озера? Это было как в сказке! Представь себе — санки, а везет их четырнадцать собак и все с бубенчиками… Целые стада оленей… еловые леса, как будто бесконечное рождество… А за всем этим — пять озер и снежные вершины в небе…

БАБУШКА. Как? Разве там есть горы?

Дедушка кашляет.

ИЗАБЕЛЛА. Маурисьо так все преувеличивает, всякую ерунду называет горами! Мы как-то видели дикую кошку на дереве, а он потом неделю говорил о тигре и о дикой чаще.

МАУРИСЬО. Я хотел сказать — холмы. В Новой Шотландии все плоско, там всякий холм примешь за гору.

БАБУШКА. Но ведь Новая Шотландия на Востоке. Какое она имеет отношение к Пяти озерам?

МАУРИСЬО (вступая в спор). Ах, ты так считаешь? Так она на Востоке?

БАБУШКА. Ты это мне говоришь, которая проделала с тобой все путешествие по большому дедушкиному атласу?

БАЛЬБОА (снова кашляет, чтобы прервать эту тему). Да, большая страна Канада… большая! Еще рюмочку?

МАУРИСЬО. Да, спасибо.

БАБУШКА. И мне, последнюю.

БАЛЬБОА (наливает). Ну а как идут дела?

МАУРИСЬО. Какие?

ИЗАБЕЛЛА. Какие дела?! Маурисьо строит дома, все больше отели.

БАБУШКА. А церкви ты строишь?

МАУРИСЬО. Нет, не приходилось. Я ведь занимаюсь гражданской архитектурой.

БАБУШКА. Вот жаль! Я бы так хотела, чтоб ты решил эту проблему готических соборов. Треть из камня, две трети из стекла. Какого труда мне это стоило!

МАУРИСЬО (с тревогой). Ты и архитектуру изучала?

БАБУШКА. Сперва ни слова не могла разобрать, но ведь я все экзамены сдавала вместе с тобой… Хочешь, я тебе покажу, что еще не все забыла? Вот: сферический купол. «Диаметр сферического купола, расположенного между четырьмя парусами, должен быть равен диагонали квадрата на плоскости». Ну, как? Почему ты так смотришь на меня? Разве не так?

МАУРИСЬО (к дедушке). Так?

БАЛЬБОА (нервно смеется). Каков насмешник! У меня спрашивает! Еще рюмочку, Маурисьо?

МАУРИСЬО. Да, пожалуй, выпью. Только стаканчик!

БАБУШКА. Хорошо сказано! И мне налей.

БАЛЬБОА. Хватит, дорогая. Тебе и так ударил в голову твой внук. Ну, это еще куда ни шло! А домашнее вино — поопасней!

БАБУШКА (с грациозной живостью, но не теряя достоинства). Последнюю, правда! Фернандо! Фернандито! Фернандитито!.. Одну капельку… Вот так, вот так, так… (Поднимает палец на стенке бокала. Смотрит, как он наливает.) Скупердяй!

МАУРИСЬО. Так, значит, сферический купол… Ты прелесть, бабушка!

БАБУШКА. А займешься медициной — подавай мне микробов! Займешься астрономией — напялю остроконечный колпак, и телескоп будет — вот так! Хотя нет. Твое дело лучше всех. Мужчины пусть строят дома, а женщины пусть их наполняют!.. (Поднимает бокал.) И да здравствует гражданская архитектура!

ИЗАБЕЛЛА. Идемте, Бабушка. Вы слишком много волновались, надо отдохнуть.