Случайная одержимость командора - Татьяна Гончарова

это бесило больше всего. Я вскинула голову, едва удерживая крохи осознанности под давлением острого желания физической близости. Балансировала на краю.

— Что ты хочешь от меня? — спросила я прямо, но уже вполне спокойно.

Космические дали ведают, как нелегко мне далось это спокойствие, но я держалась прям молодцом.

Логранд, просканировав взглядом моё лицо, удовлетворённо кивнул.

— Отлично, лейтенант, похоже у нас с тобой всё же есть шансы выжить.

Я приподняла бровь.

— У меня сейчас две задачи, — мрачно сообщил он. — Первая. Включить твой клятый инстинкт самосохранения. Он же у тебя есть?

— Судя по тому, как сильно я хочу с тобой трахаться, определённо есть, — хмыкнула я, глянув на него с неизвестно откуда взявшейся иронией, — это ведь исключительно из-за инстинкта самосохранения?

Логранд усмехнулся.

— Конечно из-за него. Если не трахнемся, то сдохнем, и твой инстинкт самосохранения тебе прямо об этом говорит, — его усмешка приобрела нахальный оттенок, — а ещё из-за того, что я охренительно привлекательный самец.

— Это факт, — признала я, и уже из чистой вредности добавила: — а я охренительно привлекательная самка.

Командор окинул меня медленным взглядом с ног до головы и тихо сказал:

— Ты даже не представляешь, насколько привлекательная.

По телу пробежал могучий спазм похоти, я едва удержала спину прямо, не позволяя себе застонать вслух. Судя по разом потемневшим глазам Логранда и с силой стиснутым зубам, ему явно не лучше, чем мне.

Я вскинула голову, удивляясь новому чувству, некой… лёгкости, что ли.

— Считай, что инстинкт самосохранения включился, — почти миролюбиво улыбнулась я. — Вторая задача у тебя какая?

Очень медленно Логранд протянул руку ко мне, погладил пальцем застёжку на моей броне. Мне пришлось закусить губу, чтобы не застонать вслух.

Он ответил не сразу. Стоял, поглаживая застёжку, двигая желваками на стиснутой челюсти, придавливая мои губы взглядом.

— Вторая задача, — медленно, с явным усилием произнёс командор, — не дать тебе сделать меня потом крайним.

— В смысле? — не поняла я.

— В прямом, — он опустил руку и прямо посмотрел мне в глаза.

До меня наконец-то дошло, о чём он.

Я прижала ладони к полыхающим щекам, с силой растёрла лицо. Он снова прав.

Глубоко задышала. Слёзы навернулись на глаза, но я тут же проморгалась. Вот ещё.

Собралась. Живо.

Я выпрямилась, прямо встретила его цепкий изучающий взгляд.

— Я не буду тебя делать крайним, командор, — спокойно ответила я. — Со мной не будет проблем. Я осознаю, что мы столкнулись с нестандартной задачей, потребовавшей для сохранения наших жизней нестандартных решений. Я осознаю риски и разделяю с тобой ответственность за эти решения.

Не знаю почему, я вдруг добавила:

— Я благодарна тебе, за этот разговор сейчас. Ты прав. И насчёт инстинкта самосохранения. И насчёт принятых сейчас решений.

В его взгляде мелькнуло странное выражение, которое я не смогла распознать. Впрочем, мне было уже ни до чего.

Меня накрыло жёсточайшей волной вожделения, низ живота скрутило, спину выгнуло, я не смогла сдержать глухой стон.

Логранд дёрнул скрытый рычажок на своей броне, высвобождая парашютный купол, дёрнул такой же у меня. Сноровисто поймал и отстегнул пористую синтоткань, соорудил из двух парашютов пышную постель, расстегнул на мне броню.

Я просто стояла, из последних сил удерживаясь от лишних движений. Позволила ему действовать. В конце-концов, в приказе, который он получил, прямо указано беречь и спасать мою жизнь, вот пусть и спасает…

Мой новый стон был оказался громче. Что ж так жёстко-то.

Командор, казалось, замедлился, но это было обманчивое впечатление. Просто каждое его движение стало идеально выверенным — и, за счёт экономной расчётливой отточенности, максимально эффективным.

Ремешки наших костюмов растёгнуты один за другим.

Детали экипировки одна за другим с глухим стуком на камнях.

Столь яростно желаемое прикосновение воздуха к обнажённой коже.

Я была права. У командора под бронёй такой рельеф, что рехнуться можно.

Не накачанный космодесантник, под синтетическими порошками раздувающий мускулатуру в тесных помещениях звездолёта. Передо мной матёрый хищник, натренированный и закалённый в настоящих боях, для меня это очевидно.

Его взгляд скользит по моему обнажённому телу.

Мы полностью голые, горим от желания соединиться, и при этом… медлим. Рассматриваем друг друга.

Первой не выдерживаю я. Шагаю вперёд, кладу ладонь на его рельефный пресс, спускаю руку ниже, к его здоровенному напряжённому члену, но он перехватывает мою руку за запястье.

Неуловимое движение — и я распластана под ним, спиной на постели из парашютов. Мои руки прижаты над моей головой его широким запястьем, он сдавливает свободной рукой мою грудь, проводит её ниже, по животу, касается голого лобка, скользит пальцами между половых губ.

Нависает надо мной, смотрит прямо в глаза.

Зря я сказала, что не будет со мной проблем. Будут, обязательно будут, ещё как. Ведь, несмотря на чистую похоть в крови, я… и была-то с мужчиной всего один раз. Тогда было больно, скомкано, непонятно. Но ведь я любила, очень любила, и считала, что всеми этими россказнями об удовольствии в постели можно пренебречь.

Нет, я не буду думать о прошлом. Не сейчас. Только не сейчас. Не хочу даже близко запятнать свои воспоминания.

И вообще, что командору от меня сейчас-то надо? Почему тянет?

Зачем-то гладит пальцами, растирает мои соки, а сам не отрывает взгляда от моего лица.

Приподнимаю и раскрываю бёдра навстречу его сильным пальцам. Стискиваю зубы.

А он продолжает смотреть в мои глаза, и всё это время, внизу, между моих ног, между моих половых губ — гладит, обводит болезненно-чувствительный бугорок, надавливает вокруг него, сжимает пальцами и снова гладит.

Меня захлёстывает стыд пополам с новым, нарастающим, распирающим всё тело ощущением.

Не понимаю Логранда. Не понимаю себя. Наверное, будь у меня хоть малейшая возможность, я нашла бы в себе силы, отстранилась, но вместо этого лишь удерживаю через раз стоны, и сама подставляюсь под умелые пальцы.

Испуганно замираю от реакции своего тела — накатывает нарастающее неукротимое чувство, завершаясь на своей вершине мощнейшей разрядкой. Содрогаюсь, выгибаюсь, всё тело трясёт. Логранд удерживает мои руки