Хозяин - Теренс Уайт

Никки был далеко не дурак. Так или этак, но Хозяин и вправду разговаривал с Джуди, — с помощью экстрасенсорного восприятия или чего угодно, — и лоб свой ко лбу Китайца он как-то странно прикладывал, — наверное, именно тут и произошел между ними подлинный «разговор». Но в таком случае, старик действительно сказал, что мистер Пьерпойнт и Герцог могут оказаться полезными для осуществления его планов. Может быть, ради этого его с Джуди и задержали на острове?

А с другой стороны, он своими глазами видел, что Хозяин ни единым словом не перемолвился с Джуди. И помнил, как странно изменились ее зрачки. Да если на то пошло, — что такое гипноз? Как он действует? И если Хозяин прибегнул к какому-то способу передачи мыслей, тогда почему он ему, Никки, ничего не передал?

Хуже-то всего, что ни одну из этих загадок невозможно было обсудить с Джуди. Что бы там ни сделали с ней сапфировые глаза, сделанное легло между сестрой и братом. Стоило Никки сказать хоть слово против ее нового друга, как она начинала злиться.

Из них двоих мужчиной был Никки, стало быть, ему и надлежало отыскивать в происходящем логику и заботиться об их безопасности.

И самое главное, — кто он такой, этот Хозяин? Сколько ему лет, к примеру? И чем так напуган доктор Мак-Турк?

Как бы там ни было, а они получили свободу. Им было сказано, что они вольны заходить куда им угодно, и уж по крайней мере изучением острова они вполне могли заниматься совместно.

Джуди сказала:

— По-моему, нам следует выйти наружу, Шутьке, наверное, нужно сделать свои дела.

Лифт был поместительным настолько, что в него вошел бы грузовичок, и самой верхней его остановкой оказалась ярко освещенная мастерская. В середине обширной комнаты было пустое место, словно бы ожидающее чего-то, чему полагалось здесь стоять, а по стенам шли верстаки с разнообразными станками, какие встречаешь в большом гараже, — с токарными, строгальными, с электросварочными аппаратами. Тут были запасные части, имевшие форму крыльев, канистры для топлива и масла, стеллажи, на которых аккуратными рядками лежали гаечные ключи, отвертки, плоскогубцы и скобы всех мыслимых размеров. Стоял здесь и топливный насос, похожий на жуканавозника. Цемент в центре комнаты покрывали маслянистые пятна, как на автобусной станции. Вдоль дальней стены нависал, повернувшись к детям спиной, тяжелый оранжевый подъемный кран, способный перемещаться вдоль укрепленных на потолке направляющих. Прямо за краном находились те самые двери, которые дети углядели с другой стороны. Стрелу крана можно было выставить сквозь них наружу.

Сами двери были оборудованы противовесами. После того как их отпирали, их можно было открыть легким нажатием.

Погода переменилась к худшему, — людям на яхте пришлось прекратить поиски еще и по этой причине.

После безмолвия и искусственного света внутренних помещений гул и сверкание обрушились на детей, ступивших на выступ, с которого их совсем недавно столкнули. В трепете крыльев и шумной разноголосице поднялись над ними морские птицы. Ветер вцепился в ночные рубашки, — ныне единственные их одеяния, в коих они походили на пару мелких друидов. Волны вздымались, медлили, всасывая побольше воды, и обваливались с шипением и свистом на основанье утеса. Пенные плюмажи с громом вставали в пронизанном солнцем воздухе и, повисев в зените, опадали белым кружевом струистых водопадов, раздираемым в клочья гранитными зубьями. Этим вечером ученый голос, доносящийся из теплых помещений радиостанции, будет произносить привычные фразы про «Малин, Роколл, Гебриды», сопровождая их предсказаниями вроде «по временам достигающий ураганной силы». Для плененных близнецов голос этот будет далеким во всех отношениях.

Они укрылись в гараже, как только собака сделала все, что хотела, опасаясь, что ее может сорвать со скалы. Шутька, у которой все волосы с мордочки сдуло назад, отчего она стала похожа на Белую Королеву из «Алисы», деловито покидала задними лапами воздух, давая понять, что закончила.

Лифт спустил их на следующий этаж, такой же пустой, как и верхний. На этом этаже размещалась комната отдыха, имевшая те же размеры, что и мастерская над ней. Тут были два бильярдных стола, доски для дартса, замечательно отполированная и не испорченная пивными пятнами доска для шафлборда и кегельбан — английской разновидности, в которой деревянные шары не накатывают, а бросают. Вкруг стен стояли кожаные диванчики с пуговицами, прикрепляющими обивку, такие же как в старинных железнодорожных вагонах. На самих же стенах висела всякая, довольно трогательная, всячина из тех, что собирают обычно матросы или люди, которым приходится жить в казармах: вырезанные из журналов фотографии Дианы Дорс; дотошно реалистические картинки Рокуэлла и Хьюгса с обложек «Сэтеди Ивнинг Пост»; виды знаменитых сооружений, скажем, Эйфелевой башни; утешительные мысли Пейшенс Стронг, вырезанные из «Дейли Миррор», к примеру:

Хотя печаль утраты живет в душе больной,

Воспоминаний сладость всегда, всегда с тобой. и фотографии лошадей, милующихся с котятами, или собак, кормящихся из одной миски с канарейками. Все это висело вперемешку с печатными напоминаниями о пожарной сигнализации и местонахождении спасательных жилетов. Была здесь и доска объявлений, извещавшая о небольшом концерте (курить разрешается), имевшем состояться в прошлую пятницу, а также обычные в бильярдных доски для подсчета очков и пара испачканных мелом аспидных досок с написанными на них цифрами. Внизу одной из них виднелся схематический рисунок, изображающий щетку.

Следующий книзу, более поместительный этаж был разделен на небольшие комнатки с койками в несколько ярусов и моечную с составленными в углу тазами и с душем, из леек которого текла морская вода. Коек хватало, чтобы разместить по меньшей мере пятьдесят человек, но пользовались, судя по всему, только шестью. На пустых лежали аккуратно свернутые одеяла с перевернутым вверх ногами стулом на каждом, и стены близ этих коек никакими картинками украшены не были.

В обитаемых комнатах рядом с койками стояли столы с разного рода рукодельем на них — корабль, помещенный в бутылку, недоплетенная верша для ловли омаров, целое собрание веревочных сетчатых кошелок, выпиленная лобзиком подставка для курительных трубок, наволочка для подушки с вышитыми на ней очень красивыми колибри, дюжина сигарных коробок, оклеенных причудливыми узорами из птичьих перьев.

— А люди-то где? — спросила Джуди.

Еще ниже расходились в четыре стороны света уже привычные кафельные проходы. Чем ниже опускался лифт, тем становилось просторнее, поскольку скала кверху сужалась. Некоторые из помещений могли располагаться и ниже уровня моря.