Белая ферязь - Василий Павлович Щепетнёв

к полярным исследованиям. Поскольку ни Кук, ни Пири не могли привести совершенно неопровержимого доказательства достижения цели, возникли сомнения — что, если на Полюсе не побывал ни один из них?

И 22 марта 1912 года (здесь и далее даты по «новому стилю») Седов подал обстоятельную докладную записку начальнику Гидрографического управления А. И. Вилькицкому. В ней он настаивал на том, что честь открытия Полюса должна принадлежать русскому народу, русским людям. Жена Седова вспоминает, как писалась эта записка: ночами просиживал капитан за расчетами, то разговаривая сам с собою, то сжимая голову, а то и ударяя кулаком по столу. Мало, очень мало времени было у Седова: он непременно хотел, чтобы экспедиция отправилась именно в этом, 1912 году.

Причина тому проста: приближался великий юбилей, трехсотлетие царствования дома Романовых, и Георгий Яковлевич не без оснований полагал, что желание преподнести Полюс в качестве подарка встретит понимание в высоких сферах.

Но положительно оценивая саму идею организовать полюсную экспедицию, начальство Седова не торопилось слепо утверждать план капитана. При Гидрографическом управлении создали специальную авторитетную комиссию, которая резко раскритиковала план Седова, оценив его как непродуманный и авантюрный. Стартовой точкой отправления полюсного отряда Седов выбрал Землю Петермана, которой, как уже давно было известно, на самом деле просто не существовало. Если же отправляться с Земли Франца-Иосифа, то отряду в оба конца придется идти 1700 верст, а с учетом дрейфа льдов — гораздо больше. Подобный поход под силу лишь отлично подготовленному крупному отряду. В распоряжении Пири было 250 собак, пять вспомогательных отрядов, а последний, полюсной, состоял из шести человек. Седов же намеревался идти к Полюсу втроем, с сорока собаками, никаких вспомогательных отрядов его план не предусматривал вовсе. Нагрузка на собаку рассчитывалась в пятьдесят килограммов, а на человека — в сто пятьдесят!

К тому же Седов назначил срок выхода экспедиции на первое июля 1912 года, что представлялось совершенно нереальным.

На все замечания Седов отвечал, что полюс будет непременно достигнут. Его спросили, на чем основывается его уверенность, какая гарантия, что ему удастся осуществить задуманное?

Моя жизнь, отвечал Седов, она — единственное, чем он может гарантировать серьезность попытки.

Подобный ответ ошеломил членов комиссии. Полярная экспедиция — серьезное, ответственное предприятие, а не авантюра, достойная клуба самоубийц. План Седова был категорически отвергнут.

Тогда Седов обратился к общественности: всем миром снарядим полюсную экспедицию! Одновременно с этим он подал прошение о переводе из «предавшего» его Адмиралтейства во флот. Прошение удовлетворили, и Седов меняет серебряные погоны на золотые. Ему представили двухлетний отпуск с сохранением содержания для осуществления похода к полюсу частным порядком. Удивительно? Нет, если знать, что замысел Седова горячо поддержал Николай Второй. Объявили подписку, складчину, и государь, подавая пример верноподданным, пожертвовал на оснащение экспедиции десять тысяч рублей (в переводе на золото высшей пробы — семь килограммов).

Уж больно привлекательны для самодержца слова Седова: «Кому же, как не нам, привыкшим работать на морозе, заселившем Север, дойти и до Полюса? И я говорю: полюс будет завоеван русскими!». Седов объявил свою экспедицию национальным предприятием. Всё будет русское! и поставщиками будут только русские!

Создается комитет по подготовке экспедиции, во главе которого встает крупный издатель, совладелец популярнейшей газеты «Новое Время» Михаил Суворин (отец, знаменитый Алексей Суворин, доживает последние дни, но тоже интересуется экспедицией). Пожертвования наполняют кассу предприятия — кто дает сотни рублей, кто копейки. Пример государя заразителен. Будь у комиссии хотя бы несколько месяцев, собранную сумму, вероятно, удалось бы умножить, вписать свое имя в список пожертвований, список, который открывает государь, лестно и купцу, и фабриканту. Но времени собрать деньги нет — арктическое лето коротко, каждый день задержки для Седова нестерпим. Он пересматривает план: число собак должно возрасти до 60, а количество груза на одну собаку уменьшиться до 38 килограммов. Но при этом Седов полагает, что корму на одну голову достаточно 250 граммов в сутки, что для рабочей собаки в условиях заполярья грозит неминуемой смертью от истощения.

23 июля 1912 года (о, времена! о, темпы!) удается зафрахтовать парусно-паровое судно «Святой мученик Фока». «Фока» должен доставить полюсный отряд Седова на Землю Франца-Иосифа и вернуться в Архангельск.

Знакомство команды с Седовым привело к тому, что многие моряки бегут с корабля, предпочитая остаться на берегу. Срочно нанимают первых попавших под руку матросов.

На борту «Фоки» установили радиоаппаратуру, но не сыскалось добровольца-радиста. Морское же министерство посылать радиста приказом отказалось — слишком высок риск!

В море «Фока» вышел только 27 августа 1912 года — поздно, слишком поздно, короткое арктическое лето на закате.

И лишь теперь Седов решил проверить, насколько хорошо оснащена экспедиция. Преимущество было отдано отечественным поставщикам. Что ж они поставили? Каптернамусом — уже в море, когда ничего исправить нельзя! — назначают врача П. Г. Кушакова. Тот в ужасе пишет в дневнике: «Искали все время фонарей, ламп — но ничего этого не нашли. Не нашли также ни одного чайника, ни одной походной кастрюли. Седов говорит, что все это было заказано, но, по всей вероятности, не выслано… Солонина оказывается гнилой, ее нельзя совершенно есть. Когда ее варишь, то в каютах стоит такой трупный запах, что мы должны все убегать. Треска оказалась тоже гнилой». Да, поставщики-патриоты не упустили случая нажиться, но разве когда-нибудь было иначе? Взять что Крымскую войну, что японскую, что иные…

Прямая обязанность начальника экспедиции — тщательная, скрупулезнейшая проверка всего, имеющего отношение к походу. Никаких мелочей на пути к Полюсу нет и быть не может. Почему пренебрег проверкой Седов, которого, вспомним, прежде характеризовали как человека надежного, «с необходимой осторожностью и знанием дела»?

Молчит история, не даёт ответа…

15 сентября под 77 градусом северной широты «Фока» встретился со льдами. Путь на Землю Франца-Иосифа оказался отрезанным. Седов отдал приказ: повернуть на Новую Землю и там зазимовать. План трещал по швам. «Фока» не был рассчитан на зимовку, у экипажа отсутствовала теплая одежда — ею был обеспечен только полюсной отряд.

Но Седова это нисколько не смутило. Энергия фонтанировала из Георгия Яковлевича, он заряжал ею подчиненных. На зимовке все, включая офицеров, занимались физической работой, многие читали, музицировали: у экспедиции не было достаточно теплой одежды, качественных продуктов, утвари, специального снаряжения, но зато имелось пианино, граммофон и книги: « Я прочел всего Байрона, Шекспира, даже Дюма, Бальзака и других. По вечерам, если пройтись по каютам и посмотреть, то увидишь сплошное чтение книг. Для музыки были определенные часы. Можно было играть от двух дня до десяти вечера. Визе оказался прекрасным