В интересах государства - Энтони Бивор

– Нет-нет, отчего же. – Гамильтон протестующе поднял руку. – Но почему это так вас заинтриговало? Мои компании действительно торгуют со странами коммунистического блока, и потому в том, что я сказал, нет ничего удивительного. Как я уже говорил, я прагматик.

– Хорошо, а когда вы впервые вошли в контакт с членами правительства генерала Иньесты? – Вопрос был задан умышленно небрежным тоном.

– Мы начали переговоры два года назад.

– Что – через год после переворота?

– Да, примерно тогда. Но какое это имеет отношение к делу?

– А вы были связаны до переворота с кем-нибудь из тех, кто теперь является членом правящей хунты?

Алекс Гамильтон пристально посмотрел на него, прежде чем ответить.

– Если вы пытаетесь выяснить, не способствовал ли я переходу власти в руки военных, то я могу лишь сказать, что вас все еще преследует тень Уотергейта. Я не только не связан с переворотом ни с какой стороны – я вообще узнал о нем из газет. Извините, но если вы и дальше намерены разрабатывать эти копи, золота они вам не принесут. – Это было сказано с таким самообладанием, что Шерман, пожалуй, и поверил бы, если бы Гамильтон так же уверенно не солгал ему раньше.

– Где наша не пропадала, – улыбнулся он. – Хотя некоторые старые забияки, вроде меня, и завидовали немного асам. – Гамильтон уже смотрел на него с холодной неприязнью, но Шермана это ничуть не смутило. – На Флит-стрит, – продолжал он, словно просто так, чтобы хоть что-то сказать, – ходят слухи, будто Юджин Бэйрд получил приглашение от Института по изучению проблем свободного мира.

– Ах да, вы же видели нас вместе вчера и тотчас решили, что мой макиавеллиев перст торчит и из этого дела, – отпарировал Гамильтон.

– Нет, просто любопытно.

– Даже, по-моему, слишком, – заметил Гамильтон. – Вчера мы обедали вместе – Джин ведь мой старый приятель, – и от него я узнал о том, что он принял предложение попечительского совета Института. Если вас интересуют подробности, обратитесь к нему лично или подождите официального объявления, которое последует, я думаю, в начале следующей недели. А чтобы предварить ваш следующий вопрос, сразу скажу, что не являюсь членом попечительского совета.

Шерман наклоном головы дал понять, что принял это к сведению. Он уже давно выяснил, что большинство членов совета, во всяком случае, были назначены лично Алексом Гамильтоном.

Тихонько зазвонил один из телефонов, и Шерман догадался, что это дело рук заботливой секретарши: подан знак, что якобы прибыл посетитель. Вполне вежливый способ выпроводить человека, подумал он.

7

Из телефонной будки напротив арки, ведущей к старым конюшням, была видна машина Брука Гамильтона, и Андрес Дельгадо облегченно вздохнул. Он запыхался, пока бежал сюда от станции метро на Глостер-роуд. Ночью он долго не мог заснуть, а когда в полседьмого зазвонил будильник, он снова задремал. Голова у него гудела, в желудке посасывало от голода, но он так волновался, что есть бы не смог.

Телефонная будка была идеальным наблюдательным пунктом – это он обнаружил еще в прошлый раз, когда выступал в качестве подпольного почтальона, но сначала надо перейти на ту сторону улицы и удостовериться, что машина именно та, какая его интересует. Андрес достал из кармана клочок бумаги, на котором записал два дня назад номер автомобиля. Машина была та самая. Тусклая, кое-где уже покрытая ржавчиной – нечто прямо противоположное «роллс-ройсу» старшего брата. Андрес вернулся к телефонной будке, открыл дверь, вошел, снял трубку и сделал вид, что набирает номер, который все время занят. Сначала он хотел загримироваться, но почти сразу отбросил эту мысль. Больше всего он опасался, что Брук Гамильтон выйдет из дому не один. Они не могли позволить себе потерять еще день, и Андрес подумал, правильно ли он поступил, выждав целые сутки, чтобы дать возможность Бруку за это время попытаться связаться с братом. Ладно, подумал он, чего зря переживать, дело сделано. Лучше еще раз повторить вопросы и ответы, которые он отрепетировал за последние несколько дней.

Уже не раз он приводил себя в боевую готовность, когда тот или иной жилец выходил из дома, направляясь на работу. Брук Гамильтон появился только в половине десятого. На нем были вельветовые брюки и темно-синяя спортивная рубашка. Выглядел он совсем иначе, чем остальные мужчины, на которых были строгие костюмы. Андрес вышел из будки и направился через улицу – интересно, подумал он, появится ли кто-нибудь еще. Он увидел, что Брук возится с дверцей машины, вокруг никого нет, и заспешил.

А Брук Гамильтон как раз наклонился, вставляя ключ в зажигание, и тут увидел человека, быстрым шагом приближавшегося к его машине. Он опустил стекло, пытаясь понять, видел ли он его когда-либо раньше. Густые черные волосы и такие же брови – скорей всего, иностранец – из Латинской Америки, почему-то вдруг подумалось ему. Брук вопросительно посмотрел на мужчину, нерешительно остановившегося у машины.

– Вы Брук Гамильтон?

– Да.

– Вы знали Эрнесто Картеру?

Брук Гамильтон помедлил секунду и кивнул. Странно, но его не удивил такой резкий и почти осуждающий тон.

– Я хочу поговорить с вами, – сказал незнакомец.

– О нем?

Андрес мгновение колебался.

– Да, о нем.

– Послушайте… – осторожно начал Брук.

– Если вы разрешите сесть к вам в машину, я все объясню, пока мы будем ехать.

Брук Гамильтон подумал и, отбросив мысль о возможности похищения, потянулся к дверце, чтобы отпереть ее. Ему стало не по себе, когда он услышал имя Эрнесто Картеры: ведь он сам продумал об Эрнесто почти весь вечер; с братом связаться ему снова не удалось. Брук включил мотор, выехал на середину улицы и, только переводя рычаг на первую скорость, повернулся к своему пассажиру.

– Итак, кто вы и откуда он вам известен?

– Я лично не знаком с ним, но располагаю сведениями…

– Я тоже, – сказал Брук Гамильтон, резко крутанув руль, чтобы объехать плохо припаркованную у выезда со стоянки машину. – Я получил письмо.

– Когда оно написано? – спросил Андрес, внимательно наблюдая за лицом собеседника.

– Думаю, около двух недель назад. Почтовый штемпель неразборчив.

Андрес подавил улыбку облегчения: Брук, видимо, и не подозревал об обмане.

– А у вас какие новости? – спросил Брук Гамильтон, видя, что Андрес молчит.

– Он погиб десять дней назад.

Гамильтон в изумлении посмотрел на него и чуть не наехал на фургон.

– Откуда вы это знаете?

– Иньесте не под силу закупорить границы. В эмиграции знают о том, что творится на родине, даже в тюрьмах.

На Кромвель-роуд они остановились на красный свет, и Брук Гамильтон повернулся к своему спутнику.

– Как он умер?

– Как и все. «Самоубийство» или «типичный случай самоистязаний», как выразился один из приближенных генерала Иньесты. – Андрес старался говорить спокойно. – Судя по всему, Эрнесто сломали позвоночник. Скорей всего, по неосторожности.

Дважды Брук порывался что-то сказать и оба раза воздерживался. Миновали перекресток.

– Ну что тут скажешь? – наконец беспомощно произнес он.

– Вы имеете в виду – что можно сделать?

Он лишь смущенно кивнул и искоса поглядел на Андреса.

– А вы что-то намерены предпринять?

– Прежде чем я отвечу на этот вопрос, я должен знать, захотите ли вы помочь. Я рискую, даже разговаривая с вами. Кругом агенты Интеллидженс сервис, и они работают в тесном контакте со Спецслужбой.

– Весьма польщен, что вы не числите меня среди них, – усмехнулся Брук, но тут же пожалел, что сыронизировал. – Что вы имеете в виду под «помощью»? Просить брата о вмешательстве? Он ведь как-то со всем этим связан.

– Вы это серьезно?

Гамильтон пожал плечами и сам признал, что из этого вряд ли что-то выйдет. Он провел рукой по рыжеватым волосам и сразу напомнил брата: тот вот так же пригладил волосы тогда в церкви, направляясь к аналою. Сейчас, глядя на Брука вблизи, Андрес испытывал смешанные чувства. Слишком красив был этот классический профиль – обычно подобных типов нельзя принимать всерьез. Вместе с тем Андреса раздражал невольный трепет, который он ощущал в присутствии Брука, – правда, потертый воротничок рубашки подействовал на него несколько успокоительно.

– Послушайте, – прервал молчание Брук, не отрывая глаз от дороги. – Пора открыть карты! У вас ведь есть что-то на уме, так не лучше ли выложить все начистоту.

Андрес вдруг махнул на все рукой – очевидно, под влиянием страха, что они потеряли слишком много времени. Инстинкт подсказывал – надо плюнуть на то, о чем он договорился с остальными.

– В ближайшие дни в Лондон приезжает Иньеста. – Он помолчал, ожидая реакцию Брука, но тот лишь кивнул, предлагая продолжать. – На операцию, не слишком серьезную, но мы не знаем, в какую клинику его поместят.