Сказ о том, как Емеля разум искал - Светлана Юрьевна Казакова

замок наш Емеля входит, женщина в углу сидит,

Глаз с него она не сводит, улыбаясь, говорит:

« Здравствуй, наш малыш Емеля, рада встретиться с тобой…»

– Что уж вы на самом деле,– покраснел вдруг наш герой.-

Уж давно я не безусый. Вот и борода растет,

Жизнью я уже покусан…Мне «малыш» не пойдет…

Встала женщина:

– Согласна,– и такою молодой

Оказалась и прекрасной, что смутился наш герой.

– Что ж, прости меня, Емеля, я пришла, чтоб дать урок,

Уж идет к концу неделя, возвращаться тебе срок…

Что, скажи, тебя волнует, что хотелось бы узнать?

– У меня народ бастует, как страною управлять,

Чтобы был народ доволен, и претензий не имел?

– Может быть, пока ты волен, отойти от этих дел?

Хочешь над народом власти, славы царского пути?

Думаешь, нет больше счастья, чем в историю войти?

– Я скажу вам без стесненья, хорошо б оставить след,

Только вот для населенья я наделал много бед,

Денег множество истратил, у казны отняв кусок…

Если б я не казнокрадил, честь, наверное б, сберег…

– Много радости и счастья получил ты от того?

И душа ведь как в ненастье от правленья своего…

Если нет в тебе стремленья для народа жизнь отдать,

То, поверь, тебе, Емеля, лучше им не управлять…

Счастье нации и беды все лежат в людских сердцах,

Устремленность сердца к свету сотворяет чудеса..

Тем, кто любит, тем, кто верит в счастье для своей страны,

Чуда приоткрыты двери, и вершины им видны…

Потому как все вершится силой мысли и любви,

Если сердце устремится, и зажжет огонь в крови,

И молиться будет сердце неустанно за народ,

Бог откроет чуду дверцу, чудо вдруг произойдет.

Слушал молча речь Емеля, подперев рукой щеку,

А другой он еле-еле водил пальцем по песку…

Сжал потом песок в ладони:

– Я одно хочу спросить…

Окончательно не понял: быть царем мне иль не быть?

– Это для тебя задача, оцени себя реально,

Что ты для народа значишь, можешь поддержать морально?

Есть в твоей душе стремленье за народ свой жизнь отдать,

Иль себе для наслажденья получить лишь благодать?

Что тебе подскажет совесть, так и поступай, ты царь,

Что сильней Любовь иль корысть, человек иль государь?

Только знай, за все на свете всем приходится платить,

Невозможно безбилетным «зайцем» жизнь перехитрить.

По закону «бумеранга» все вернется к вам потом,

И добро и зло, как в банке, на счету лежат твоем…

Красоты необычайной дева юная была,

Подняла, как бы случайно, за спиною два крыла,

И взлетела, словно птица, над поляной паря,

Белокрылая девица в свете солнечном горя.

Закричал Емеля вслед ей: « Кто ты, дивная царица?»

Голос нежный вдруг ответил: «Я твой Ангел, я не птица!»

Растворилась в поднебесье, с облаками полетела,

Словно радужная песня смолкла, скрылась ангел-дева…

Замок радужный растаял, словно дымка в небе синем,

Только в воздухе оставил аромат цветущих лилий.

И опять Емеля в думах: «Быть царем или не быть…

Может, надобно с Марьяшей это дело обсудить?

Что же нужно возвращаться, да, пора ему до хаты,

Что там, как там? Может статься, что не ждут, не будут рады…»

« Щука, только без раздоров, ты верни меня домой!»

И через моря и горы вдаль понесся наш герой.

Глава 4

Что же в царстве происходит? Уж на месте наш Емеля,

Вот в палаты свои входит, где он не был две недели.

Тишина вокруг, ни звука, вот идет к жене в светелку,

Где же милая подруга? В царский зал, и там без толку.

Он во двор, а там волненье, там народ стоит, судачит,

И Марьяша, как на сцене, говорит… «Что это значит?»-

Удивляется Емеля. – « Сроду, так не выступала!»

Но прислушался: «Ужели моим царством править стала?»

– Нам объединенье нужно добрых сил на благо царства,

Чтобы воскресли в наших душах честь, достоинство и братство…

Культом чтоб не деньги были, а высокая культура,

Дети наши чтоб ценили не заморскую халтуру,

А своей земли шедевры, музыкантов и поэтов,

Люди чести, собирайтесь, с вами будем делать это!

Мы пойдем единой цепью против пошлости, что стала

Жизнью нашей повседневной в новостях и сериалах.

Чтобы ложь как дым развеять, ориентиры дав от света,

Доброты и чести сеять будем зерна в души детям.

Создадим подход нескучный к изученью без натуги

Образцов всех самых лучших как в искусстве, так в науке

Сделаем образованье мы для всех детей бесплатным,

И вернем им осознанье норм морали, силы правды.

Все свершится, дайте срок… Нам поможет в этом Бог!

«Ничего себе, Марьяша!» – слушает Емеля речи.

«А была простою Машей и тихонею беспечной».

Вот закончилось собранье, но народ не расходился,

Обсуждал ее посланье, вестью радостной делился.

« Да, народ весь всколыхнулся, просто светится от счастья…»

– Вот и я, Марьяш, вернулся с разумом, ну, значит, здрасьте!

На него жена взглянула, в глазах радость засветилась…

Рассмеялась, потянулась и в объятиях забилась.

Он понес ее в светлицу на руках, и детвора

Вслед бежала вереницей, радостно крича: «Ура-а-а-а!».

И Емеля и Марьяша, весь дворец, сияют счастьем,

Тут Марьяша: «Наконец-то, одолел ты все напасти!

Превозмог лед Антарктиды, самомненья и разлуки,

Все развеялись обиды, и спасибо нашей щуке!»

Тут Емеля смотрит в платье… белоснежном с ним Марьяша,

– Ведь та дева-щука статью, как и ты была, эх, Маша!

Мне бы сразу догадаться, что то ты была в накидке…

А тебе что ж не признаться, а то мне одни улыбки!

Тут Марьяша рассмеялась над Емелей огорченным,

Была ей приятна радость быть загадкой непрочтенной.

– Я была совсем печальна, когда ты ушел смиренно,

Вспомнила рассказ венчальный, тот, «про щучее веленье».

К полынье пошла, просила щуку в поисках помочь,

И она меня сносила в ту страну, где ты, на ночь.

Поликарп потом вернувшись, мне сказал, что ты уж помер,

Вид его, столь нагло врущий,… не забуду этот номер…

Вновь я к щуке побежала, вновь о помощи молила,

И она меня послала в Антарктиду,… так все было…

Там тебя нашла в сугробе, до пещеры труп тащила,

Лишь любовью от надгробья я тебя отгородила.

А потом еще два раза приходила к тебе ночью,

За тобой ведь в оба глаза надо зреть, люблю ведь очень…

Тут Емеля обнял Машу :

– А как я скучал, родная!

Вспоминал свою Марьяшу под луною засыпая…

Но в последний раз явилась дева с белыми крылами,

То ль была, то ли приснилась, назвала себя «мой ангел»…