Притяжение I - Екатерина Романова

Ледяной апельсиновый сок осадил меня так, словно я его не выпила, а вылила на себя, кофе же окончательно привело в чувство. Ну, неужели я никогда не перестану выставлять себя круглой дурой перед ним? Сначала у нас обломался секс из-за моих панталон, потом я блевала в луже на его ботинки, а теперь я в усмерть нажралась и стою перед ним безумно красивая и безумно пьяная. Отличная романтичная история любви. Прямо вторая Шарлин – мечта великолепного мужчины.

Он усадил меня за свой столик, и длинноногая блондинка теперь трясла голой задницей перед нами обоими. Создавалось впечатление, что ей без разницы, перед кем трясти, если за это платят. Больно смотреть, как женщина разменивает свое тело на разрисованные бумажки. Как же достоинство и самоуважение?

– Вам это нравится? – робко начала я, указывая на женщину.

– Не все является таким, как кажется. Пей, – приказал он и молча следил за тем, как я доканчиваю кофе. Как школьница, не выучившая урок, под испытующим взглядом учителя, я сглатывала терпкий эспрессо, постепенно, но очень медленно приобретая ясность мыслей. Слишком крепкий кофе.

– Простите меня, – поморщившись и не глядя ему в глаза, почти прошептала я. Но он услышал. Каким-то неведомым образом он всегда слышит меня.

– Мы, кажется, договаривались о чем-то, – он откинулся на кресле и облокотился на ручку, задумчиво водя пальцем по нижней губе. Мне вдруг остро захотелось ощутить его губы на своей коже, и я выдержала его прямой взгляд, как делала это раньше. Но потом, не удержавшись, уставилась на губы, непроизвольно кусая свои. Чем больше расстояния было между нами, тем сильнее нас тянуло. Я чувствовала это всей кожей. Такое ощущение не может быть односторонним. Казалось, еще мгновение, и мы словно кошки накинемся друг на друга, рыча и извиваясь, срывая одежду и напрочь игнорируя людей, находившихся вокруг. Его взгляд скользнул по моему декольте и впервые я не испытала стыда и не пожалела, что надела это платье. Впервые я поняла, как это приятно быть притягательной и женственной для мужчины, которого ты… что? Желаешь? Любишь? Нет. Скорее, уважаешь, восхищаешься… Для которого ты хочешь быть желанной и неотразимой.

– Тебе очень идет это платье.

Я поставила пустую чашку на столик и тоже откинулась на спинку кресла. Я принимаю ваши правила, мистер Эллингтон. Мы молча исследовали друг друга глазами – испытующий карий, с восхищением и интересом, и томный зеленый, в котором стыд смешался с желанием.

– Что ж. На сегодня с тебя достаточно науки. Мой водитель отвезет тебя домой, – он дал знак женщине, которая танцевала перед ним на шесте и та ушла с пьедестала.

– А вы? – какой глупый вопрос. Ведь все итак понятно. Он просто трахнет эту блондинку. Я прекрасно знаю, для какой цели они выставляют напоказ свои прелести – демонстрируют товар. И спокойно отправится домой со своим же водителем, который к этому времени как раз успеет вернуться. Мне стало дурно. И больно.

– У меня дела. Иначе бы я лично проследил, что ты легла в кровать. Одна, – последнее слово он произнес чересчур властно и холодно. Будто имел право говорить мне такие вещи.

– Я бы тоже хотела в этом убедиться, – нахально заявила я, но потом вдруг осознала, что произнесла это вслух. И фраза вышла явно двусмысленная. Но мистер Эллингтон лишь пленительно улыбнулся в ответ. Ненавижу его. Он точно собирается переспать с этой блондинкой. Пора вернуть себе свое достоинство. Я надменно встала, закинув волосы за спину и выпятив грудь, заявила. – Моя постель – не ваше дело, раз уж вы считаете, что находиться в ней со мной куда менее приятно, чем с этой белокурой девушкой сомнительного поведения. С кем хочу… с тем и буду… спать!

Начала я очень бодро. Но закончила уже неуверенно, тая и тушуясь под испытующим взглядом невозмутимо смотрящего на меня снизу вверх мистера Эллингтона. Затем он поднялся. Властно и медленно. Мне захотелось сжаться в маленький комочек. Сглотнула, хлопая глазами – не помогло. Он навис надо мной как скала. Теперь уже я смотрела на него снизу вверх, как мышь, попавшая в капкан, смотрит на притаившегося рядом кота.

– Находиться с тобой в одной постели, Амелия, – его голос стал невообразимо низким и глубоким, настолько эротичным, что внизу живота до боли сжались мышцы, о существовании которых я даже не подозревала, я едва могла дышать, судорожно хватая воздух. – Желание многих мужчин. Но сегодня там может быть только Люсиль, – последняя фраза звучала как приказ.

Приказывать с кем мне спать? И он полагает, что имеет право отдавать подобные приказы? Я гордо вскинула голову, всем видом давая понять, что намерена нарушить это распоряжение и отдаться первому встречному, а потому с вызовом окунулась в омут карих глаз. Суровый холодный блеск сменился восхищением и уже через секунду его губы жадно впились в мои. Это был не невинный поцелуй, это было заявление о праве собственности, он властно и чувственно целовал меня, словно знал, что я принадлежу ему без остатка. Вся. И это подтвердила его ладонь, с жадностью сжавшая мои ягодицы и прижавшая меня к нему всем телом. От страсти и сладкой боли я издала низкий стон и закинула голову, едва найдя в себе силы и гордость, чтобы оттолкнуть его. Нет, не оттолкнуть, просто отстраниться, оставшись в его объятиях, ощущая его всем своим естеством.

– Что это было, мистер Эллингтон? – едва дыша и не понимая, что происходит, прошептала я, прижимаясь к его груди. Тело дышало жаром его страсти.

– Напоминание о том, что бывает,… когда меня не слушают.

– Вы хотите, чтобы я постоянно вас не слушала или вам так противно мое общество, что поцелуи для вас наказание?

– Просто хочу, чтобы однажды ты узнала, Амелия, что бывает, когда меня слушают, – очень таинственно, с невообразимым блеском в глазах прошептал он и едва коснулся моих губ. Трепетно и нежно, пробежавшись кончиками пальцев по моей шее, одарил ее едва ощутимым поцелуем, от которого по всему телу прошли мурашки, и оставил меня наедине с бесконечным желанием, отстранившись. – Тебе пора домой.

Смысл его слов дошел до меня не сразу.

– Я здесь с друзьями. И уйду вместе с вами. То есть, с ними, – моя оговорка его позабавила. Глупое же стремление к независимости подстегивалось выпитым алкоголем.

Мистер Эллингтон спокойно обвел взглядом зал, задержавшись на Итане, о которого терлись три девицы на танцполе, а потом на Одри, сидящей в обнимку за столиком одного из хищников и самозабвенно с ним флиртующей.

– А впрочем, я что-то очень устала и, пожалуй, воспользуюсь вашим предложением, – постаравшись сделать свой тон как можно более невозмутимым, заявила я. Якобы мое решение никоим образом не связано с тем, что друзьям, мягко говоря, не до меня, и домой они возвращаться сегодня, судя по всему, не собираются.

– Очень разумное решение, мисс Уэйнрайт, – в тон мне ответил мужчина, улыбаясь одними уголками губ.

– Мистер Эллингтон, – я едва кивнула ему и, развернувшись, стараясь не шататься, двинулась к выходу, прекрасно зная, что у дверей клуба меня уже будет ждать машина и искать ее не придется. Меня саму найдут.

Очутившись в салоне автомобиля, где все пахло им, было таким мягким и уютным, я осознала, насколько сильно вымоталась за день, а потому мгновенно провалилась в сон.

Пробуждение оказалось не самым приятным. Вечером я изрядно напилась, и с утра меня разбудил будильник из головной боли, колоколом бьющийся в черепушке. К тому же, какая-то женщина без устали все говорила, говорила и говорила, распахнув шторы и впустив в комнату слишком яркий свет. Он слепил меня не хуже прожектора, хотя я даже не раскрыла глаз. Неужели моя мама так не вовремя решила приехать и проведать меня? Впервые в жизни увидит дочь, мучившуюся от похмелья. Чего греха таить, я сама себя такой никогда не видела и не горела желанием увидеть.

– Мам, закрой, пожалуйста, шторы, у меня ужасно болит голова! И прекрати так громко разговаривать…

Воцарилась тишина. Слава тебе Господи. Я только сейчас почувствовала всю мягкость перины, подушки и невесомость теплого пушистого одеяла. Которых у меня отродясь не было. Я спала под обычным ватным. Открывать глаза стало страшно, но я все же рискнула и громко закричала, увидев перед собой лицо абсолютно незнакомой женщины. Испугавшись моего испуга, женщина закричала в ответ и мы, уставившись друг на друга, остановились только тогда, когда поняли всю глупость сложившейся ситуации. Резко сев в чужой постели и на всякий случай, закрывшись белоснежным одеялом чуть ли не с головой (бог знает, есть ли на мне одежда), я требовательно спросила:

– Вы кто и что здесь делаете?

– Боюсь, леди, вынуждена задать вам тот же вопрос.

Только сейчас до меня дошло. Я не дома. Я вообще понятия не имела, где находилась. Вокруг меня незнакомая обстановка. Огромное панорамное окно во всю стену, с распахнутыми бардовыми шторами от потолка до пола, массивный письменный стол рядом с окном, на котором аккуратными стопками сложены бумаги, напротив кровати, в одном стиле со столом, комод для одежды с большим зеркалом, в котором отражалась моя растрепанная физиономия с размазанным по лицу макияжем.