История Ирэн. Отрицание - Адель Хайд

светло, не сильно морозно, солнце, правда уже не было видно за тучами, но пока ехали дорога ей показалась наезженной, идти будет легко.

* * *

По ощущениям Ирина прошла половину, может чуть больше, когда поняла, что ноги замёрзли невыносимо. Местная барская обувь явно не была предназначена для пеших зимних прогулок. Да еще начал идти снег, поднялся ветер и, как назло, задувал прямо в лицо.

Ирина прошла ещё немного, но не тренированное тело баронессы Виленской оказалось слабым и вскоре Ирина осела в снег прямо на дорогу, понимая. что больше идти не может.

Она еще подумала, — надо же как глупо, умереть в своём мире, возродится в этом, и через пару дней замёрзнуть в одной версте от дома…Глаза закрывались, Ирина тщетно боролась с собой, чтобы не заснуть, ветер усиливался, и Ирине казалось, что звук ветра напоминает звон колокольчика…

Глава 5

— Да что же вы так, барышня, разве ж в наши зимы можно пешком то ходить, да ещё и не в валенках.

Ирина постепенно приходила в себя. Когда звон колокольчика стал ближе, она даже подумала, что неужели это и есть галлюцинации, благодаря которым замерзающий человек не испытывает мучений. Но вскоре, когда её начали тормошить и ей удалось открыть глаза, то Ирина увидела, над собой добродушное круглое лицо.

Мужчина легко, словно пушинку её поднял и перенёс в возок.

— Куда вы шли, барышня?

Ирина тщетно пыталась ответить, но замёрзшие губы не слушались.

Мужчина сам начал размышлять, — уж не к Лопатиным ли шли?

Ирина кивнула. Мужчина вгляделся ей в лицо, — уж не дочка ли Леонида Александровича?

Ирина снова кивнула и на этот раз ей удалось выговорить, — С-спасибо.

— Ладно уж, поехали, до вас-то ближе, а то, как бы не обморозилась.

Пока ехали Ирина рассмотрела мужчину. Высокий, мощный, немного грузный, но не толстый. Лицо добродушное, видимо, благодаря круглой форме и большим пышным усам с бакенбардами. Шапку мужчина внутри возка снял и оказалось, что он лысоват. Ирина бы сказала, что возраста примерно около сорока пяти лет.

— помещик Картузов Иван Иванович — представился мужчина

Картузов, Ирина вспомнила откуда слышала эту фамилию, Пелагея говорила он чай подарил,

— Ирэн Виленская, — почему-то представилась Ирина фамилией мужа

А ты, дочка с мужем приехала или одна? — отвлекая её разговором, помещик Картузов ловко снял с Ирины промокшие сапоги. Ирина почувствовала, как замёрзшие ноги заболели, начав отогреваться.

— Потерпи, дочка, сейчас доедем. Это хорошо, что я мимо вашей деревни поехал, мне там деревщик ваш одну штуку обещал сделать, ла, запил, подлец, — мужчина продолжал говорить, а сам надев толсты варежки растирал Ирине стопы.

Делал он это как доктор, без всякого подтекста, да и вид у Ирины был довольно жалкий. Ирина молчала, терпела боль и думала, что чувствует она себя отвратительно. Думала, только бы не заболеть, здесь наверняка еще никаких антибиотиков не придумали.

Ей было так себя жалко, она подумала, — что же такое, я, самостоятельная, деловая, и так переоценила свои возможности. Всё-таки сложно привыкнуть к тому, что у тебя другие ресурсы: тело чужое, ты его не знаешь и это твоя слабость. Но как же трудно осознать и принять, что ты больше не Ирина Лопатина, удачливая и молодая предпринимательница, ведь что такое тридцать два в двадцать первом веке, самый прекрасный возраст, уже есть опыт, и красота, и деньги, если ты не полная дура, а Ирина дурой не была. Здесь же ты Ирэн Виленская-Лопатина, никому не нужная нищая баронесса, немного рыхлая, по местным меркам не очень молодая, тебе двадцать шесть, а замуж тебя выдали в шестнадцать, да ещё с ворохом нерешённых проблем.

Подъехав к дому Лопатиных, помещик Картузов снова подхватил Ирину на руки и внёс в дом. Сразу послышалось оханье Пелагеи, прибежали мальчишки и даже пришаркал дед Афанасий, который с появлением Ирэн вместно тулупа, всё-таки в доме было достаточно прохладно, стал надевать камзол, который надо сказать, выглядел не лучше тулупа, потому как был достаточно старый.

У Пелагеи стояла горячая вода, поэтому Ирину быстро отправили в ванную отогреваться. Воды хватило только на то, чтобы пропарить ноги, к счастью, Ирина себе ничего не отморозила. Когда Ирина переоделась в сухое и вышла в кухню, там за столом сидел Иван Иванович, которого Пелагея поила чаем и они продолжали разговор, который начали до прихода Ирины.

— Вот так теперь мы и живём, Иван Иванович — закончила фразу Пелагея

— И что, совсем не выходит? — спросил Картузов

— Это вы о ком? — спросила вошедшая Ирина и поспешила остановить Картузова, который попытался встать с её появлением, — сидите, сидите Иван Иванович, я тоже присяду.

— Да про батюшку вашего рассказываю, барыня, совсем ведь человек себя губит — Пелагея достала платок и промокнула глаза

— Плохо дело, когда у человека нет интереса никакого — проговорил Картузов прихлёбывая чай из блюдца.

Ирине было интересно, чем занимается Картузов, и она решила воспользоваться его фразой, — А у вас какой интерес, чем вы занимаетесь, Иван Иванович?

— Да понятно, чем, несколько деревень, пашут, сеют, а вот мой сердечный интерес, это литейная мастерская

У Ирины даже руки задрожали от радости. Надо же какое совпадение, ведь только с утра думала о том, что нужна литейка и вот, пожалуйста.

Вслух сказала, — Надо же как интересно, литейная мастерская. А что вы там льёте, по какой техн… как это происходит, можно ли будет посмотреть?

И как любой человек, с которым начали говорить о его любимом деле, Картузов улыбнулся и добродушно сказал, — Отчего нельзя, конечно можно, вот завтра и приезжайте, может батюшку вытащите. Когда-то ведь мы с ним дружны были, — на этих словах Картузов загрустил.

Потом Картузов засобирался, на выходе уже повернулся к Ирина и сказал, — Ирэн Леонидовна, если что надо будет, сообщите, не стесняйтесь, — и ушёл.

— Хороший он мужчина, — сказала Пелагея, когда за помещиком закурылась дверь, — только чудной

— Почему чудной, — удивилась Ирина, ей как раз наоборот было очень комфортно общаться с Картузовым, который если и знал про историю, произошедшую с дочкой Лопатина, то ни словом ничем не дал понять, что что-то не так.

— Все деньги ведь на свою литейную мастерскую тратит, — укоризненно сказала Пелагея, — вот поедете к нему завтра, увидите, везде у него руда, всё завалено. Я вот слышала, что супружница его иногда сильно ругается. А дети из столицы вообще редко приезжают.

Перед сном Ирина пошла к мальчикам, она еще не видела, где они всё время прячутся, и обрадовалась, когда поняла,