Роман о Виолетте - Александр Дюма

Явление Венеры в ее истинном обличье произвело столь сильное впечатление на красавца-перевозчика, что богиня была тронута и вознаградила его. Она дунула, и от ее дыхания родилось облачко, окутавшее их обоих.

Через час облачко рассеялось. Венера исчезла, оставив Фаону в подарок душистое масло – стоило им намазаться, и тебя любили все женщины. Фаон не преминул воспользоваться доставшимся ему маслом, и, когда случайно проходившая мимо него Сапфо вдохнула исходящий от его волос аромат, она влюбилась в прекрасного юношу со всем неистовством страсти, на которое только была способна. Но Фаон ею пренебрег. Свершилось божественное мщение.

Убедившись в неприступности Фаона и будучи не в силах повторить чуда, удавшегося Салмакиде, она отправилась на Левкаду, чтобы броситься со скалы.

– Зачем же бросаться со скалы? – спросила Виолетта.

– Несчастливые влюбленные спрыгивали с утеса в море. Кто доплывал до берега – тот избавлялся от своего недуга, кто тонул – исцелялся еще вернее.

– Значит, ты говоришь, что такие женщины существуют?

– И их немало.

– Видишь ли…

– Ты о чем?

– Кажется, я припоминаю…

– Вот как! Неужели ты уже сталкивалась с подобным пристрастием?

– Ладно, послушай, со мной это чуть не произошло.

– Черт возьми! Как занятно, рассказывай.

Она уселась мне на колени.

– Представь себе, – начала она, – у госпожи Берюше есть одна знатная клиентка, все ее называют «госпожа графиня». Эта дама приезжает на богатом экипаже, запряженном двумя лошадьми, и со слугой-негром. Что бы она ни покупала – корсеты, пеньюары, панталоны, – ей всегда хочется, чтобы я сопровождала ее в примерочную. Поначалу она ничуть не выделяла меня, но мало-помалу стала предпочитать именно мои изделия. Доходило до смешного – если о предметах туалета, которых я и не касалась, говорили, что они изготовлены мною, графиня покупала их с закрытыми глазами.

Знаешь, я и не думала об этом, лишь сейчас вспомнила, четыре дня назад она сделала заказ с доставкой на дом – прислала свой экипаж и настояла, чтобы товар привезла только я, и никто другой. Я приехала; она приняла меня в небольшом будуаре, обитом узорчатым атласом и уставленном фарфоровыми вазами, которые были украшены цветочками и птичками. Присутствовавшая там горничная предложила графине свои услуги, но та отослала ее, сказав, что достаточно будет и меня. Когда мы остались одни, графиня заявила, что доставленные предметы туалета следует примерить, но только не на ней: так не узнаешь, к лицу ли белье, и ей хотелось взглянуть, как оно сидит на мне!

Я возражала, ибо была на голову ниже ее ростом и по такой примерке нельзя ни о чем судить, но графиня упорствовала и начала меня раздевать.

От стыда и смущения я даже не осмеливалась сопротивляться; снимая с меня платье, шейный платок, корсаж, она всякий раз вскрикивала: «Ах, хорошенькая шейка! Ах, прелестные плечи! Ах, очаровательные сосочки!» Она исцеловала мне шею и грудь, пройдясь по ним то руками, то губами. Внезапно она приостановилась: «А теперь примерим панталоны!»

Речь шла об изящных батистовых панталонах с кружевом; она стащила с меня прямо через туфли мои собственные панталоны и запустила руки мне под сорочку, приговаривая: «Ах, какая у нее атласная кожа! Как-нибудь мы вместе примем ванну, моя милочка, я натру тебя миндальной пастой, и ты станешь белоснежной, как горностай, – и, усмехнувшись, она добавила: – И с прелестным черненьким хвостиком, как у него».

Тут она попыталась положить руку на мой пушок, но я отпрянула назад.

«Что приключилось, маленькая дикарка, отчего ты отворачиваешься, неужели я внушаю тебе страх?» – спросила она.

И, схватив меня в охапку, крепко прижала к себе; но, увидев, как я покраснела и задрожала, решила отступить: «Ладно, примерь эти панталоны сама».

Я примерила. Панталоны были непомерно широки и велики для меня, что дало ей повод подтянуть их, просунув руку между моими ляжками. На какой-то миг рука ее застыла, вернее, нежно затрепетала.

Наконец, вдоволь расцеловав и ощупав меня со всех сторон, она промолвила: «Уверена, все будет впору».

Потом она сама одела меня, осыпая теми же ласками, что при раздевании, и, расставаясь, прошептала: «Предупреждаю заранее, все воскресенье мы проведем вдвоем, вместе примем ванну, пообедаем и сходим на спектакль. Принарядись, я зайду за тобой в два часа дня».

– Но воскресенье это же завтра!

– Ну и что! Она не застанет меня в магазине, только и всего!

– Как же ты молчала об этом до сих пор?

– За последние три дня мне столько довелось испытать, что было не до графини. Пусть она теперь помучается!

И шальная девчонка захлопала в ладоши.

В голову мне пришла одна мысль:

– Cкажи-ка, тебя бы сильно испугали ухаживания со стороны женщины?

– А чего мне бояться?

– Тебе виднее.

– Теперь совсем не страшно, я уже подготовлена и знаю, о чем речь. А что ты надумал?

– Ничего особенного. Все же, признаться, забавно было бы понаблюдать, как одна женщина добивается расположения другой.

– Словно такой распутник, как ты, никогда этого не видел!.. Ни за что не поверю!

– Отчего же, видел, как-то при мне две девицы упражнялись в таких занятиях, но за деньги, а ты понимаешь, что это не по-настоящему.

– Вот чего тебе хочется, надо же!

– Возможно ли восстановить отношения с графиней?

– Как?

– Тебе известен ее адрес?

– Нет.

– Ведь ты была у нее дома.

– Меня везли на экипаже, и я не заметила ни названия улицы, ни номер дома.

– В таком случае забудем об этом. Тебе еще не раз предстоит стать предметом подобной страсти, она тебя не минует – не беспокойся.

– Меня беспокоит то, что вы, сударь, похоже, вовсе не ревнивы!

– Ревновать к женщине! Напротив, следует ее благодарить – ей дано лишь разжечь твои желания, тем самым помогая мне, способному окончательно их удовлетворить.

– А если бы это был мужчина?

– О, это совсем другое дело, – я старался говорить как можно серьезнее. – Если изменишь мне с мужчиной – убью!

– Хорошо хоть так, а то я испугалась, что ты меня ни капельки не любишь.

– Как это не люблю! Сейчас увидишь!

К счастью, так просто было доказать ей свою любовь – я взял ее на руки и отнес на кровать. В мгновение ока мы скинули всю одежду. Я потянул за шнур шторы, прикрывающей зеркало (почему-то я забывал делать это прежде), и в зеркале отразился свет двух канделябров.

Виолетта радостно вскрикнула.

– Ах, как замечательно! – промолвила она. – Мы увидим себя со стороны.

– Смотри, пока достанет сил смотреть.

– Бьюсь об заклад, что досмотрю все до конца.

– А я уверяю, что нет.

Долгим скользящим поцелуем я спустился от ее губ до того пригорка, который зовут Холмом Венеры.