Храбрая леди - Джен Хадсон

— А вы думаете, я не знаю про это? Кто, вы полагаете, помогал доктору разрезать вчера вечером окровавленные бриджи?

— Мои бриджи! Вы разрезали мои самые лучшие бриджи?

— Едва ли их можно было спасти, сэр, в них здоровенная дыра, и они пропитаны кровью. А как иначе мы осмотрели бы вашу рану?

— Мы? Кто — мы?

— Доктор и я. Я сказала ему, что у меня есть скромный опыт по уходу за больными, и он с радостью принял мою помощь. Вам бы лучше порадоваться, что я оказалась под рукой, капитан Маккуиллан. Именно я настояла, чтобы он помыл руки с мылом, перед тем как заняться вашей раной, именно я вынула у него изо рта сигару, перед тем как ее пепел упал бы на вашу окровавленную плоть.

Уэбб молчал. Когда смысл ее слов дошел до него, он еще крепче впился в плотное стеганое одеяло.

— Вы имеете в виду, что вы…

— Я хорошо знакома с вашей голой задницей? Да. Я бинтовала рану. Не смущайтесь, капитан, я уже видела мужчин раньше, в этом нет ничего из ряда вон выходящего. Я обещала доктору ухаживать за вами, заботиться о вашей ране и так и намерена поступить. В конце концов, если бы не я, вас бы не ранили. А если в рану попадет инфекция, начнется нагноение, то вы окажетесь в ужасном состоянии и никогда больше не сядете верхом на лошадь. Теперь, пожалуйста…

Осознав, что у него нет выбора, Уэбб стиснул зубы и перевернулся. Он не сказал бы точно, что его раздражало больше — тот факт, что она осматривала его, или то, что это ее ничуть не волновало.

Сахарной Энн было трудно объяснить, как это вышло, но утром она сидела в поезде на Галвестон, а капитан Маккуиллан расположился напротив нее на мягкой подушке, которой снабдила его железнодорожная компания. Ну не оставлять же его одного в гостинице! К тому же она обещала доктору, что позаботится о рейнджере как медсестра, и должна выполнить свое обещание. Поэтому ей ничего не оставалось, как взять его с собой.

Кроме того, она хотела подать бумагу на награду, это желание не было секретом. Радуясь, что увильнула от пинкертонов, Сахарная Энн дала властям имя и адрес Тристы, чтобы любое вознаграждение послали ее родственнице и эта сумма возместила бы то, что она собиралась занять.

Что касается Уэбба, его ранение — это ее вина, а к тому же ей не нравился вид его раны. Разве ему не понадобилась ее помощь, когда он спускался по лестнице в гостинице и поднимался по ступенькам в вагон поезда?

В Галвестоне слуги Тристы могли позаботиться о нем как следует. Кроме того, кажется, он все больше зависел от нее. Этот храбрый мужчина впадал в панику, стоило ей предложить любой вариант, в результате которого они бы разлучились.

Когда в первый раз она упомянула о том, что покидает его, он схватил ее за запястье и, вытаращив глаза, заявил:

— Вы не можете оставить меня одного. Я никому не доверяю, кроме вас. — Потом он громко застонал. Что ей оставалось делать?

Капитан позвал клерка и послал его к ближайшему торговцу за парой брюк, после чего отослал ее из комнаты, а клерк помог ему одеться, как будто она не видела его задницу в полной красе.

Сахарная Энн вздохнула. Может быть, это и мудро. Правда, она приврала насчет его задницы, ну, насчет того, что нет в ней ничего особенного. Пятая точка Уэбба оказалась тугой и мускулистой, как и все его тело, и совершенно замечательной. Нельзя сказать, что у нее большой опыт с задницами тех, кто ростом выше восьми футов или около того. Хотя она считала себя прогрессивно мыслящей женщиной в отношении человеческого телосложения, на самом деле Сахарная Энн видела голые ягодицы только еще у одного мужчины, а именно у Эдварда, когда однажды вскрывала нарыв. Презренный трус вел себя ужасно при обычном уколе иголкой, зато капитан Маккуиллан держался удивительно стоически во время всей весьма серьезной обработки раны.

— Вы в порядке, сэр? — спросила Сахарная Энн.

Он растянул губы и изобразил подобие улыбки, которая больше походила на пародию.

— Со мной все как надо.

Она нахмурилась. Как надо? Ерунда. Полная ерунда. Любой, у кого есть глаза и хотя бы половина мозгов, сказал бы, что этот мужчина серьезно болен: лицо Уэбба было пепельного цвета, глаза горели лихорадочным блеском, пальцы впились в подлокотники так отчаянно, что побелели суставы.

Ему нельзя двигаться. Ей придется остаться еще на день или на несколько дней вместе с ним в гостинице. На данном этапе день-два не играли роли в ее планах; к тому же капитан заплатил за комнату и за еду.

На пути в Галвестон Сахарная Энн сидела без своей вуали, которая осточертела ей и раздражала до смерти. Поскольку капитан уже видел ее лицо и поскольку новые пассажиры сядут в поезд на побережье, она сорвала пыльную косынку со шляпы и затолкала в чемодан. Прежде чем они отбыли, она сообщила Тристе о времени приезда и предупредила о том, что с ней больной, а также попросила прислать экипаж на станцию, больше для капитана Маккуиллана, чем для себя. Как ей запомнилось еще с детства, большой прекрасный дом Тристы находился всего в нескольких минутах езды от вокзала.

Сахарная Энн откинулась на спинку сиденья и стала вспоминать о пожилой женщине, которую впервые встретила в семейном склепе на кладбище. Она частенько ускользала от гувернантки, чтобы пойти на кладбище, положить цветы, сорванные в саду, поговорить с бабушкой, мамой, папой и Джоном. Ей было так одиноко без них, она так по ним тосковала, что просто не находила сил терпеть.

Миссис Ла Вин как раз клала цветы, когда Сахарная Энн подошла поближе к склепу. Триста Ла Вин оказалась кузиной ее бабушки.

— Как мне повезло! — воскликнула Сахарная Энн. Она думала, что желтая лихорадка унесла все ее семейство, кроме дедушки Джейкоба.

Они с новоявленной родственницей проговорили долго и прониклись друг к другу симпатией. Но когда Сахарная Энн упомянула о миссис Ла Вин при дедушке, старик пришел в такую ярость, что ей показалось: он вот-вот взорвется и умрет на месте. Никогда, никогда она не должна говорить с той женщиной снова — такова была его реакция.

Когда Сахарная Энн попыталась узнать почему, дедушка Джейкоб шлепнул ее. На самом деле шлепнул. Она была настолько ошеломлена, что просто стояла на месте и смотрела на него. Он тотчас пожалел, что поднял на нее руку, — это было видно по его лицу. Он испугался сам того, что сделал, хотя, строго говоря, не был физически сильным человеком. Дедушка пробормотал что-то малопонятное насчет отвращения и черной овцы и потребовал, чтобы его внучка переходила на другую сторону улицы, если когда-нибудь снова встретит это существо.

Однако, встретив миссис Ла Вин через несколько недель, Сахарная Энн не перешла на другую сторону улицы. Они остановились поговорить, а потом пошли поесть земляничное мороженое в кафе.