Очень узкий мост - Арие Бен-Цель

Через несколько дней Горбачев вернулся, и все стало успокаиваться, хотя прогнивший фундамент «нерушимого Союза» дал непоправимые трещины.

Именно в это время рухнула единственная синагога на Пересыпи, которой без малого было 100 лет. Здание было аварийным уже давно, но, как известно, в то время такие вещи мало кого беспокоили. Земля на Пересыпи оседает, здания в Одессе построены из ракушника, что делает их особенно хрупкими.

Кфир часто бывал в этой единственной действующей синагоге. Как-то там произошел курьезный случай. Как известно, во время субботней церемонии к Торе приглашаются семь человек. Это считается большой честью. Сначала коэн, затем леви[8], а потом по порядку пять представителей сословия Израиль. Приглашенного вызывают по имени и имени отца. На русский это переводится ближе всего как имя и отчество. В какой-то момент, когда очередь дошла до Израиля, Саша-раввин пригласил Володю Веровского, и как это часто бывает, произнося его имя, естественно в его ивритской форме, то есть Зеев, вопросительно посмотрел на Володю, как бы ожидая подсказки. Было ясно, что Саша не знал отчества Володи. Форма обращения к приглашаемому человеку приблизительно такова: «Поднимется и подойдет уважаемый Владимир…» Вот на этом-то месте Саша вопросительно взглянул на Володю, не оканчивая своей фразы. Володя почему-то молчал.

…Нужно отметить, что Володя, будучи членом координационного совета объединенной общины от некой организации искусства, по некоторым мнениям, не всегда соответствовал статусу. Не раз уклонялся от требований Кфира о представлении отчетов по различным расходам, достаточно примитивно пытался под него «подкапываться». Естественно, отношения были не самыми теплыми.

…И вот Саша повторяет: «Поднимется и подойдет Зеев (Владимир) бен (отчество)…?» А Володя молчит. Саша повторяет в третий раз. Все взгляды устремлены на Володю, который потупив взгляд, тихим голосом, наконец, говорит: «Бен Элиягу». Кфир с Сашей, единственные, знающие иврит среди находящихся, в изумлении посмотрели друг на друга. Встретившись взглядами, несмотря на всю серьезность обстановки царившей в синагоге, они разразились неудержимым хохотом. Зеев бен Элиягу соответствовало русскому «Владимир Ильич». Да, воистину жаль, что славный дедушка Ленин не смог стать свидетелем того, как его тезку приглашали принять участие в еврейской религиозной церемонии. Судя по выражению лица самого тезки, он тоже не был особенно доволен этим невольным открытием.

Здание синагоги продолжало оседать и накреняться. Саша со своими учениками из ешивы как раз были в синагоге на лекции. Его не раз предупреждали, что он рискует, но другого помещения не было, и он, смеясь, отвечал: «Во время нашей работы этого не случится». Действительно, он сказал своим ученикам покинуть здание только тогда, когда начали лопаться окна. Через несколько минут после того, как последний человек вышел из здания, оно рухнуло. Интересно, однако, не только то, что никто не пострадал. Шкаф, в котором стоят свитки Торы, и стена вокруг него остались стоять, как будто ничего не случилось. Саша сам все это показывал Кфиру через несколько дней после происшествия.

Глава 9

Пути-дороги

Политические страсти вроде бы утихли на некоторое время. Кравчук, так называемый первый президент Украины, вернулся после «болезни», объявленной на время путча. Было какое-то трудно передаваемое ощущение нестабильной стабильности. Однако все опять пошло своим чередом.

Кфир самым интенсивным образом возобновил свои попытки найти помещение для центра. Между тем Семеновский сообщил, что на заседании в мэрии было решено отправить делегацию в Хайфу для подготовки соглашения городов-побратимов. Семеновскому, который должен был быть членом этой делегации, учитывая его связи с израильским посольством (вернувшись из Москвы, он не переставал рассказывать о встрече с израильскими дипломатами), было поручено заняться визами для делегации. Услышав об этом, Кфир поздравил его с предстоящей поездкой, но больше ничем не выразил своего восторга. Однако при первой же возможности спросил его, как обстоят дела по возвращению общине здания бывшей синагоги на Малой Арнаутской. На это он получил весьма лаконичный ответ, что вопрос будет решаться на какой-то комиссии, в свое время. Кфиру было хорошо известно, что передача здания задерживается из-за отсутствия помещения или нежелания освобождать помещение находящейся там организации. Следует отметить, что эта организация была одной из самых влиятельных, и имея достаточно четкие взгляды на грядущие перспективы, ни в коем случае не отказалась бы от такой недвижимости, ничего не получив взамен. Другими словами, все упиралось в желание или нежелание мэрии предоставить вышеупомянутой организации альтернативное помещение.

Шай, как и прежде, продолжал за спиной Кфира строить свои маленькие козни. Арт при встрече всегда снисходительно улыбался. Фельдштейн почему-то до сих пор продолжал его не замечать. А вот с Сашей они постоянно контактировали, и не только по рабочим темам. Саша восхищал своим великолепным русским и потрясающей эрудицией. Кроме того он отличался веселым нравом и незаурядным чувством юмора. Кфиру очень импонировало то, что этот ультра религиозный раввин очень толерантно относился к такому типу как он, который даже не носил кипу[9]. Как-то до Кфира дошли слухи, что однажды в синагоге во время вечерней молитвы, когда он остался молиться вместе с Сашиными учениками, они с удивлением говорили: «Он молился, как один из нас…» Однако с его стороны это было абсолютно искренне. Кфир не раз говорил о себе: «Религия близка мне. К сожалению, это я далек от нее».

Планируя очередные поездки, он уже достаточно освоился и обнаглел для того, чтобы дополнять их своими личными маршрутами. С самого начала своего пребывания в СНГ ему очень хотелось побывать в Риге.

Обосновавшись в Одессе и пустив на своем новом поле деятельности кое-какие корни, Кфир попытался осуществить свою давнюю мечту. Как уже упоминалось, в тот период ему не надо было отчитываться о времени и местонахождении. Он курировал весь юго-запад Украины, от Керчи до Львова, разъезжал в основном поездами, при полном отсутствии маломальской связи, и начальство не могло знать, где он находился и что делал в какой-либо момент. Чувство ответственности, однако, часто мешало оторваться от интенсивной работы.

Тем не менее, во время очередной «пробежки» по просторам великой страны, Кфир решил заехать в Ригу. Утром, выехав из Одессы в Херсон на «Ракете» – корабле на воздушной подушке, через несколько часов он был на месте. Проработав там весь день и переночевав, на утро он собирался отправиться автобусом в Николаев. Ему навсегда запомнилась утренняя поездка по Херсону в автобусе к автовокзалу. Сказать, что пассажиры были набиты в автобусе как сельди в бочке – это значит, ничего не сказать. Кфир даже и не попытался бы зайти в такой переполненный автобус. Местных же, которые стояли рядом на остановке, это обстоятельство нисколько не смутило, впрочем, как и тех, кто уже был в автобусе. Это невероятное «уплотнение», по-видимому, являлось нормой, и было ежедневной практикой, как бы естественной частью среды. Если бы не местная знакомая, он бы, наверное, еще долго стоял на остановке. Чтобы описать атмосферу в таком автобусе, нужно быть художником, любителем экстрима и поэтом одновременно. В этот период экстрим для него был более или менее нормальным, частым явлением. Держаться в автобусе не представлялось возможным, но и необходимости в этом не было. Непонятно, как он не потерял сумку, а точнее, как ее не унесло от него этим медленным, но мощнейшим людским течением. Из карманов тоже ничего не пропало, по-видимому, по той простой причине, что в давке такой плотности карманники теряют свой «оперативный простор».

Итак, добравшись из Херсона в Николаев, Кфир был встречен своими соратниками, с которыми провел еще один рабочий день. Как и было договорено, они заранее купили ему билет на самолет в Ригу. Естественно, он заблаговременно предупредил своего кузена, которого не видел 22 года, о своем предстоящем прибытии.

Самолет улетал в семь вечера, и где-то к шести Кфир с сотрудниками прибыл в аэропорт. Здесь их ожидал неприятный сюрприз. Оказалось, что кто-то из работников перепутал время. Другими словами, самолет не улетал в 7 вечера, а улетел в 17:00. «Поезд ушел». Не теряя времени, бросились проверить возможность полета на Москву.

Да, было очень обидно. Разработать такую комбинацию поездок, учитывая единственный в неделю рейс на Ригу из Николаева, бешеную занятость и другие факторы, было очень непросто. Кфир не знал, когда ему представится другая такая возможность.

Рейс на Москву уходил через час, и он решил обдумать ситуацию во время полета. Посадка прошла нормально, однако в самом конце оказалось, что не хватает одного места. Женщина с ребенком на руках, которая последней вошла в самолет, была в отчаянии. В ряду Кфира через проход сидел мужчина с двумя детьми, одного из которых он держал на коленях. Опытная стюардесса сразу же предложила решение. Если мужчина согласится, чтобы женщина взяла на руки его младшего ребенка, а кто-нибудь другой, (в этот момент она повернулась в сторону Кфира и очень мило ему улыбнулась) согласится держать ее ребенка во время рейса, то освободится недостающее место. Мужчина согласился, согласился и Кфир. Мать его маленького спутника на всякий случай подстелила ему на колени что-то плотное, но все обошлось, мальчик вел себя хорошо, не шумел и даже улыбался.