Тайна Муромской чащи - Михаил Каришнев-Лубоцкий

– Сейчас за ухо вытащу ленивого мальчишку! Взрослые трудятся, а он…

Старичок поднял голову, увидел торчащего в отверстии дуба Митю и оборвал свою речь на полуслове. Увидел Митю и Ясь. Широко и ласково улыбнувшись мальчику, он протянул ему руки и крикнул:

– Дитя мое, припади на грудь ко мне! Здесь ты найдешь покой и утешение!

– Не порть мальчишку! – завопил Ось сердито на доброго старика. И, повернувшись к Мите, рявкнул: – А ну, живо принимайся за работу! Иначе выпорю как сидорову козу!

По висевшей из дупла веревочной лестнице дитя, нуждавшееся в покое и утешении, поспешно полезло вниз. Оно не хотело испытать на себе то, что довелось испытать когда-то легендарной сидоровой козе, слава о которой докатилась и до Муромской Чащи.

Глава девятнадцатая

За всю свою жизнь Митя не посадил ни одного дерева, ни одного цветка. Лопату и грабли он знал – они были нарисованы в букваре, и во многих книгах, и даже в учебнике по математике, – но вот как ими орудовать, Митя не знал.

Увидев, что грабли похожи на гребень, он кинулся «причесывать» аккуратно подстриженный газон. Ясь вовремя успел выхватить у него из рук злополучные грабли, иначе Митя выдрал бы всю траву вместе с корнями.

– Ты что, никогда не видел грабли? – спросил ласковый старичок у мальчика.

– Видел, – ответил Митя.

– Ты говоришь неправду, дитя мое! – рассердился внезапно старичок. – Я двести лет живу на свете и еще ни разу не видел, чтобы кто-нибудь так безжалостно драл граблями цветы и траву.

– Возьми лопату, – приказал Ось бедному Мите. – Надеюсь, ты знаешь, что ею делают?

– Копают, – тихо ответил Митя.

– Правильно, дитя мое! – обрадовался за мальчика Ясь. И, посмотрев на брата, произнес слегка задумчиво: – Мне кажется, он не безнадежен. Как ты считаешь?

Ось пожал плечами:

– Время покажет…

И он стал поливать из лейки клубничные грядки.

Митя, вцепившись в лопату покрепче, всадил ее с размаха в землю. Хотя он и вложил в этот удар всю свою силу, лопата погрузилась в почву не более чем на один-два сантиметра. Тогда Митя размахнулся еще раз и еще раз ударил ею об землю. Лопата не входила глубоко в мягкий чернозем, и Митя ковырял только верхний слой.

– Что он делает? – изумленно спросил Ось у брата.

– По-моему, играет… Ему кажется, что лопата – это вовсе не лопата, а лом, а земля – лед, и он его долбит… А впрочем, я не знаю! – сокрушенно развел руками Ясь. Он подошел к Мите и как можно спокойнее спросил его: – Играешь, дитя мое?

– Какое играю!.. – вытирая со лба выступившие капли пота ответил Митя, всаживая с размаха в двадцатый раз лопату. – Копаю!

– Так на нее нужно ножкой наступать, вот так!.. – И Ясь, взяв у Мити лопату, показал, как правильно нужно копать землю.

– Понял! – обрадовался Митя. – И как это я раньше не догадался! Он снова ухватился за лопату, и теперь работа у него пошла веселее.

А Ось, поставив лейку на землю, подошел к брату и тихо сказал ему на ухо:

– Кажется, я ошибся, Ясь… Этот мальчик не может быть лесорубом. Иначе он давно бы оттяпал себе и руки и ноги, а, может быть, изловчась, и голову. Завтра я его отпущу, а сегодня пусть поработает у нас. Ему, я думаю, это только пойдет на пользу.

Старичок в коричневой шляпе оказался прав: Мите работа действительно пошла на пользу. Ну, посуди сам, дорогой читатель. Чтобы выучить какой-нибудь предмет, Мите приходилось затратить в школе целый учебный год, а иногда и несколько лет. А в Муромской Чаще только за один день он на «отлично» запомнил три предмета: грабли, лопату и носилки. Ось хотел освоить с мальчиком еще два несложных предмета – вилы и косу, – но Ясь категорически воспротивился этому.

– Ребенок и так переутомился, – сказал он сердито брату. – Видишь, как он шатается от усталости? У бедного дитяти наверняка голова идет кругом, а ты не хочешь его пожалеть.

– Хочу, – печально ответил Ось, – но не могу. Мы с тобой уже очень старые, Ясь… Кто будет вместо нас возделывать наш общий сад?

Митя, который стоял рядом и все слышал, невольно ужаснулся: «Как?! Они хотят заставить заставить меня вечно возделывать свой сад?! Хотят сделать из меня садовника?! Нет, нужно бежать…»

Приняв такое решение, Митя немного успокоился. «Ночью убегу… Сейчас нельзя…» – думал он, ровняя лопатой гигантскую клумбу с алыми тюльпанами.

Когда старички собрались заканчивать работу и начали уже укладывать на место лейку, лопаты, грабли и другие инструменты, из чащи вдруг вылетела огромная сова и уселась на ветку дерева поближе к Ясю и Осю.

– Приветствую вас, уважаемые! – солидно и чуть нараспев произнесла она. – Я уполномочена… – Тут сова разглядела наконец Митю и, прервав свое сообщение, удивленно спросила: – А это что за подозрительная личность?

– И никакая я не личность! – обиделся Митя. – Я – обыкновенный человек… Это вы тут подобрались… необыкновенные!

– Мальчик груб – это плохо, – сказала сова учительским тоном, – но мальчик с характером – это хорошо. Из него что-нибудь получится, если получится.

Сова вытянула вперед указательный коготь и закончила свое нравоучение по-латыни:

– Табула раса!.. Терра инкогнита!..[3]

Она хотела еще что-то сказать, но пошатнулась и, чтобы не свалиться с дерева, вцепилась покрепче обеими лапками в ветку.

– Вы что-то хотели нам сообщить, уважаемая Сова? – спросил быстро Ясь. Он знал, что если Сову не остановить, то словесный фонтан ученых и мудреных слов будет бить из нее бесперебойно.

– Да, – сказала Сова, чуточку обидевшись, – я хотела сказать, что уполномочена сообщить вам, – тут она сделала поклон головой Ясю и Осю, – что вы приглашаетесь на Лесной Совет.

– Когда? – спросил Ось.

– На заре. – Сова усмехнулась: – Старый леший Калина сказал: «Утро вечера мудренее!»

– По-моему, он прав. – Ясь не понял, чем недовольна Сова. – Утром, когда выспишься, голова всегда лучше думает.

– Позвольте мне иметь свое мнение на этот счет! – сказала Сова и, презрительно фыркнув, взмахнула крыльями и полетела прочь.

– Идемте ужинать, – позвал Ось брата и Митю. Он посмотрел на мальчика и сказал вдруг непривычно тепло и ласково: – Ты заработал сегодня кусок хлеба своими руками, дитя! Запомни этот день надолго!

– Кажется, я запомню… – ответил Митя и проглотил слюну. Он готов был сейчас съесть не меньше двух десятков котлет, но и от куска хлеба отказываться ему не хотелось.

Глава двадцатая

Если бы Шустрик не кричал так громко, когда будил Калину Калиныча!.. Может быть, тогда его страшную весть и не подслушали бы чужие уши и не случилось бы то, что случилось…

Впрочем, уши были не чужие, а свои. Родные. Сестренкины. Когда Шустрик и Калина Калиныч увидели в зарослях орешника мелькнувшие золотистые лапоточки, они сразу догадались о том, кто их подслушал.

– Вот я тебе! – посулил вслед шпиону Калина Калиныч.

– Только приди домой! – крикнул Шустрик вслед ломившей сквозь кусты сестренке.

Через мгновение легкий ветерок донес им ответ: – «Все обещаетесь да обещаетесь…» После чего наступила привычная тишина.

– Повезло на внучку, нечего сказать! – пробормотал старый лешак и взял Шустрика за руку. – Пошли к гостям незваным, не будем зря время терять!

– Идем, дедушка. – Шустрик вдруг улыбнулся: – А ведь и вправду нам с ней повезло! И весело всем, и не соскучишься!

Калина Калиныч хмыкнул и промолчал. Но в душе согласился с внуком. Шустрик был прав: им действительно повезло на девчонку. А ведь сначала везло только на мальчишек!..

Каждой весной над Муромской Чащей пролетали аисты.

Каждой весной они приносили Шустрику по братику.

– Хочу сестренку! – кричал Шустрик вслед улетавшим аистам.

– Хочу сестренку! – кричал Шустрик своим папе и маме, купающим в утренних росах свалившегося им на головы нового младенца.

– Мы тоже хотим девочку, – терпеливо отвечали ему родители каждый раз, – но что же делать: аистам не прикажешь!

А дедушка Калина, узнав о появлении еще одного внука, добродушно крякал и говорил:

– Нашего полку прибыло! Только этого лешего нам и не хватало!

И старый лешак был прав: скоро все в лесу привязывались к новорожденному так, что от добровольных нянек папа и мама Шустрика никак не могли отвязаться: так всем хотелось понянчить юного лешачонка.

И все-таки однажды случилось чудо: однажды Шустрик проснулся и увидел в колыбельке, приготовленной для очередного братика, какое-то смешное и непонятное существо, одетое вместо рубашки и штанишек в бирюзовое платьице и беленький чепчик. Это существо удивленно разглядывало одним глазом Шустрика, а другим весь остальной мир.

– Эх ты!.. Вот это да!.. Ну и умора!.. – сказал восхищенно Шустрик и протянул палец, чтобы потрогать живую куколку в бирюзовом платьице и получше убедиться в том, что это не сон.

«Цап!» – цапнула Шустрика за палец бирюзовая куколка.