Правила Реннера (ЛП) - Вебстер К.

— Да, сэр.

Мускул на его шее тикает, а брови хмурятся.

— Такая вежливая.

— Иногда я могу вести себя прилично.

Ухмылка Адама, волчья и чертовски сексуальная, выводит меня из игры. Я просто смотрю на то, как он красив.

— Если бы ты всё время так себя вела, я бы остался без работы.

Глава 6

Адам

Мои нервы на пределе. Вчера вечером я был груб и притворился, что погружён в работу на ноутбуке, чтобы избежать Элмы. Не могу поверить, что вчера в своём кабинете я дотронулся до её бедра. Я, чёрт возьми, флиртовал с ней.

Так неправильно.

А теперь… теперь я застряну в этом доме вместе с ней.

Один.

Я смотрю в окно на блестящий слой льда, который теперь покрывает всё вокруг. Деревья, землю, мой пикап. Завывает ветер, обещая ещё больший ледяной ужас. Издеваясь надо мной. Напоминая мне, что я облажался и моё наказание — быть пойманным в ловушку в собственном доме с соблазнительной мегерой. Я уже сделал соответствующие звонки, отменяя сегодняшние занятия. Обычно я наслаждался выходным днём и бездельничал дома, смотря ESPN (прим. перев. — американский кабельный спортивный телеканал) и всё такое.

Сегодня же?

Я не знаю, что мне теперь делать.

Будильник Элмы начинает гудеть из моей комнаты, и это заставляет меня осознать, что я стою здесь уже целый час, глядя в окно и обдумывая своё положение. Когда она не выключает его, я разочарованно рычу и иду в свою спальню. Она погребена под моим одеялом, и если бы я был слабаком, то заполз бы туда вместе с ней. Мой член дёргается от этой мысли, и я издаю стон.

Она шевелится, и я начинаю отступать.

— Я уже встала, — ворчит она, вырубая телефон.

— Спи дальше, — говорю я немного резко. — Мне позвонили из школы. Всё вокруг покрыто снегом и льдом.

Она садится в постели.

— Там опять снег? Достаточно, чтобы слепить снеговика?

Прежде чем я успеваю ответить, она слетает с кровати и пробегает мимо меня. Её запах окутывает меня, и мой член теперь чертовски твёрд. Тот факт, что я ношу спортивные штаны, никак не скрывает моего возбуждения. Она издаёт громкий вопль, от которого мои похотливые мысли быстро переключаются на тревожные.

— Что случилось? — рявкаю я, следуя за ней в гостиную.

Я вижу, что она смотрит в окно, положив ладони на стекло. Тёмные волосы девушки распущены и слегка спутаны. На ней снова нет ничего, кроме майки и каких-то оборчатых трусиков. Её загорелые ноги предоставлены для моей визуальной дегустации. Но эта её круглая, сочная попка выглядит просто восхитительно.

— Мы можем слепить снеговика? — спрашивает она, подпрыгивая на носках. Её задница дёргается, делая мой член болезненно твёрдым.

— Нет, — резко отвечаю я. — На улице двадцать три градуса.

Она поворачивает голову и смотрит на меня с надутыми пухлыми губами, которые никак не помогают состоянию моего члена.

— Пожалуйста, Адам.

Я встаю за диваном, чтобы она не видела, как моё тело реагирует на неё.

— Нет.

Её плечи поникли, и она отходит от окна. Если я не ошибаюсь, её нижняя губа дрожит, как будто она вот-вот заплачет. Меня захлёстывает чувство вины. Элма возвращается в мою комнату и забирается обратно в постель. Я не могу не последовать за ней. Прислонившись к дверному косяку, я смотрю, как она откидывается на подушки и начинает писать смс.

Проклятье.

Я действительно не очень хорошо разбираюсь в этом дерьме.

Запустив пальцы в волосы, я оставляю её одну, чтобы пойти приготовить завтрак. Надеюсь, яичница с беконом поднимут ей настроение. Но завтрак приходит и уходит. А когда я приглашаю её поесть, она говорит, что не голодна.

Ветер не утихает, и снег продолжает падать. Похоже, там чертовски холодно. И это не имеет никакого смысла, потому что я сдаюсь.

— Элма, — рявкаю я с порога.

Она выгибает бровь, но не отрывает взгляда от телефона.

— Прекрасно.

— Прекрасно, что? — её ноздри раздуваются, но она не смотрит на меня.

— Прекрасно. Мы пойдём и слепим чёртова снеговика.

Её восторженный визг застаёт меня врасплох. Но что действительно сбивает меня с толку, так это когда она вскакивает с кровати и летит в мои объятия. Инстинктивно я прижимаю её к себе и вдыхаю запах её волос. Я всё ещё в шоке на мгновение, но затем моё тело нагревается, когда понимаю, как идеально наши тела подходят друг другу.

— Это лучший день в моей жизни, — бормочет она, и её дыхание щекочет мне шею.

Мой член затвердевает у её живота, и меня переполняет смущение.

— Хорошо, — выдыхаю я. — Будь готова через десять минут, и мы пойдём играть. Я оставил тебе тарелку еды. Но мы никуда не выйдем, пока ты не поешь.

Элма отстраняется, её щеки краснеют, и она прикусывает нижнюю губу.

— Да, сэр.

Чёрт, она сводит меня с ума.

Я коротко киваю ей, прежде чем выбежать из комнаты, до того, чтобы сделать что-то глупое, например, поцеловать её сладкие губы. Мой член болит от желания заняться другими вещами, но я не могу никуда пойти с ней. Просто быть с ней наедине в этом доме вредно для моей психики. Пока она одевается, я роюсь в вещмешке, который набил своей одеждой, пока не нахожу то, что мне нужно. Я быстро одеваюсь в ванной и жду её в гостиной. Когда она выходит из ванной, я рычу:

— Нет.

— Что? — спрашивает она, слегка скривив губы.

Я вздрагиваю от того, что она, чёрт возьми, на себя надела, и качаю головой.

— Абсолютно-чёрт-возьми-нет.

— И чем тебя это не устраивает? — фыркает она и кладёт руки на бёдра, подчёркивая их изгибы. — Я прикрыта.

— Во-первых, — ворчу я, — ты не прикрыта. Я вижу твой лифчик сквозь свитер. — И, чёрт возьми, если её сиськи не умоляют, чтобы их пососали. — А эти колготки? — я в ужасе качаю головой. — Ты отморозишь себе задницу. Буквально. А, во-вторых, где, чёрт возьми, твоя куртка?

На мой вопрос надменное выражение её лица исчезает, а глаза наполняются слезами. Красивый карий взгляд теперь больше похожи на расплавленный шоколад. Почему она должна быть такой красивой?

Смягчая свой тон, я произношу её имя:

— Элма.

По её щеке катится слеза, и она опускает руки по бокам. И снова я чувствую себя ничтожеством. Её отец почти бросил её здесь, а я веду себя как полный придурок. Я подхожу к ней и подношу палец к её подбородку. Когда я поднимаю её голову, чёрные брови девушки хмурятся, а нижняя губа выпячивается. Она самая симпатичная чёртова штучка, которую я когда-либо видел.

— Мне очень жаль, — говорю я ей, и это правда. — Я совсем не умею это делать. Просто там очень холодно, и я волнуюсь.

Её губы кривятся, и она одаривает меня застенчивой улыбкой.

— По-моему, это самое приятное, что ты мне когда-либо говорил.

Я смеюсь, и мне нравится, как загораются её глаза.

— Не привыкай к этому, — поддразниваю я, проводя большим пальцем по её подбородку. Всё, что мне нужно — это наклониться и поцеловать её мягкие губы. Один крошечный поцелуй — и я окажусь так далеко в кроличьей норе, что уже никогда не выберусь обратно.

Моя ладонь скользит к внешней стороне её шеи, потому что желание прикоснуться к ней побеждает мой рассудок.

— Где твоя куртка?

Она хмурится и прерывает зрительный контакт.

— У меня её нет. Во Флориде они нам совсем не нужны.

Сквозь меня проносится рычание. Я действительно придурок. Вырвавшись из её опьяняющего присутствия, я бросаюсь к шкафу. Я роюсь там и нахожу свою самую тёплую куртку. Когда я предлагаю вещь Элме, она вся сияет.

— Спасибо.

Я смотрю на неё ещё несколько секунд, прежде чем потереть подбородок ладонью.

— Ты готова пойти и отморозить нам задницы, снежная девочка?

Чёрт возьми, как же холодно.

Играть на улице, когда чертовски холодно — это не моё представление о весёлом времяпрепровождении, но видеть яркую улыбку Элмы, её розовые нос и щеки, а также слышать её восхитительный смех заставляет меня оставаться здесь всё это время. Я смотрю на её жалкого снеговика, когда что-то твёрдое ударяет меня по голове сбоку.