Черный лед - Майкл Коннелли

— Я детектив Гарри Босх. — Он надеялся, что вдова тоже представится.

— Да, я слышала о вас. Читала статьи в газетах, к тому же муж тоже говорил о вас. Кажется, это было два года назад, когда вас перевели в голливудский участок. Он рассказывал, что одна из кинокомпаний заплатила вам много денег за то, что вы позволили ей использовать ваше имя в телефильме о деле, которое расследовали. Вы, кажется, купили один из домов на опорах, там, в холмах?

Босх неохотно кивнул и поспешил переменить тему:

— Не знаю, что наговорили вам репортеры, миссис Мур; меня послали сообщить вам, что мы, похоже, нашли вашего мужа, и он — мертв. Мне очень жаль, что приходится сообщать вам такое. Просто я…

— Я знала это, точно так же как и вы, и как каждый коп в городе, — перебила она. — Чем это кончится, всем было ясно давным-давно. Я не стала говорить с журналистами и велела им убираться. Зачем мне с ними разговаривать? Когда в рождественскую ночь к тебе заваливается такая орава, это значит, что у них плохие новости.

Босх кивнул и посмотрел на свои руки, сжимавшие воображаемую шляпу.

— Вы все расскажете мне? — спросила она. — Это было самоубийство? Он застрелился?

Босх снова кивнул:

— Да, это очень похоже на самоубийство, но ничего определенного сказать нельзя, пока…

— Пока не будет результатов вскрытия, — закончила миссис Мур. — Знаю, ведь я жена полицейского. Бывшая жена, — уточнила она. — Мне известно, что вы можете сказать, а что — нет. Вы даже не имеете права быть со мной откровенным — вечно у вас какие-то секреты…

Босх увидел, как потемнели ее глаза.

— Не совсем так, миссис Мур. Я просто стараюсь смягчить неиз…

— Если хотите что-то сказать мне, детектив Босх, скажите. Не нужно тянуть кота за хвост.

— Хорошо, миссис Мур. — Босх решительно тряхнул головой. — Ваш муж действительно застрелился. Если вас интересуют детали, расскажу подробнее. Ваш муж — если это был ваш муж — выстрелил себе в лицо из дробовика и разнес череп. Узнать его невозможно, поэтому мы хотим убедиться, что, во-первых, это тот, кого мы ищем, и, во-вторых, сам ли он выстрелил в себя. Только после этого мы получим основания утверждать что-то наверняка. Никто не пытается играть в тайны, просто у нас пока нет ответов на все вопросы.

Миссис Мур откинулась на спинку кресла, отдаляя лицо от света, но даже в полутьме Босх заметил, как оно изменилось. Гнев в глазах погас, сурово сжатые губы приоткрылись, а напряженные плечи слегка опустились. Ей было стыдно.

— Простите, — пробормотала она. — Сама не знаю, почему я это сказала. Мне не следовало бы…

— Ничего страшного, миссис Мур, поделом мне… И вы тоже меня извините.

Она посмотрела на него уже без гнева, и Босх почувствовал, что сумел пробиться к ней сквозь почти непроницаемую оболочку. Он видел: эта одинокая женщина отчаянно нуждается в ком-нибудь, ибо ее дом слишком мрачен и велик, чтобы оставаться в нем одной в рождественскую ночь, и ни празднично украшенная елка, ни сочинения не могли этого изменить. Но Босха побудило остаться еще кое-что. Его инстинктивно влекло к этой женщине, вопреки распространенному мнению о том, что сходятся только противоположности. С ним дело совсем иначе — в женщине, которая ему нравилась, Босх довольно часто обнаруживал черты, свойственные и ему самому. Почему — этого он не знал, да и не старался узнать, принимая все как есть. И вот теперь перед ним сидела незнакомая женщина; он даже не знал ее имени, но таинственная сила уже притягивала его к ней. Может, он увидел в ней свое отражение — отражение своих желаний и своего одиночества, — но от этого миссис Мур не стала для Босха менее привлекательной. Ему хотелось узнать, отчего залегли темные круги под этими карими глазами и откуда под ними тонкая сеть морщин. Как и Босх, миссис Мур старательно прятала свои шрамы от посторонних глаз, и каждый из них, похороненный глубоко в душе и скрытый за внешним спокойствием, представлял собой загадку. Отгадать ее будет непросто, а излечить — и того труднее. Она такая же, как и он, Гарри чувствовал это. Нет, не чувствовал — знал наверняка.

— Простите, но я не знаю вашего имени. Заместитель начальника полиции дал мне только адрес.

Миссис Мур улыбнулась.

— Сильвия.

Босх кивнул.

— Гм-м, Сильвия, это, случайно, не кофе так вкусно пахнет?

— Да. Хотите чашечку?

— С удовольствием, если это не очень вас затруднит.

— Ничуть.

Она поднялась и прошла перед ним, направляясь в кухню. Босха охватили сомнения.

— Послушайте, может, мне все-таки лучше уйти? У вас есть о чем подумать, а я вторгся к вам и попросил кофе. Не отложить ли до следующего раза?

— Нет, что вы, ваше общество очень полезно — отвлекает от всяких…

Босх не ответил. В камине громко щелкнул сучок. Гарри посмотрел ей вслед и, убедившись, что из кухни его не видно, еще раз огляделся по сторонам. Потом, поднявшись с кушетки, направился к освещенным дверям кухни.

— Черный, пожалуйста, — сказал он. — И без сахара.

— Конечно. Вы ведь тоже коп.

— Вы, похоже, не очень их жалуете?

— Пожалуй, недолюбливаю, — ответила Сильвия, стоя к нему спиной. Босх видел, как она разливает кофе по чашкам из стеклянного кофейника. Он прислонился к дверному косяку возле холодильника. Не зная, что еще сказать, Гарри колебался, стоит ли приводить в исполнение план, который обдумывал по пути.

— У вас неплохой дом, — проговорил он наконец.

— Это не дом, а жилище, — уточнила Сильвия. — Мы продаем его. То есть, наверное, теперь следует говорить: «Я продаю его».

Она отвечала, не поворачиваясь к нему, но Босх рискнул продолжить:

— Вы не должны винить себя за то, что он сделал. — Гарри знал, что это слабое утешение.

— Легко сказать, труднее исполнить.

— Да.

Последовало продолжительное молчание. Босх первым нарушил его:

— Он оставил записку.

Сильвия замерла, но так и не повернулась.

— «Теперь я знаю, кто я такой» — вот что он написал.

Она промолчала. Одна из чашек стояла на столике наполовину пустая.

— Вам это о чем-нибудь говорит?

Наконец-то Сильвия повернулась к нему. В ярком свете ламп, горевших под потолком кухни, он увидел на ее щеках следы слез. Босх почувствовал себя посторонним и никчемным, неспособным сделать ничего такого, что облегчило бы ее боль.

— Не знаю. Мой муж… он был зациклен на прошлом.

— Что это значит?

— Просто он всегда… всегда возвращался назад. Прошлое нравилось ему гораздо больше, чем настоящее, будущее и все связанные с ним надежды. Он любил возвращаться в то время, когда был ребенком. Ему хотелось… в общем, он никак не мог принять то, что есть, прошлое не давало ему покоя.

Босх увидел, как две слезинки выскользнули из уголков ее глаз и разбежались по сеткам морщин. Сильвия сердито отвернулась к столу и закончила разливать кофе.

— Что с ним случилось? — спросил Босх.

— Что случается со всеми нами? Не знаю. Он очень хотел вернуться. В прошлом было что-то такое, в чем он отчаянно нуждался и что никогда его не отпускало.

«Каждому дорого его прошлое, — подумал Босх. — Порой оно привязывает нас к себе гораздо сильнее, чем настоящее, и кажется куда привлекательнее будущего».

Сильвия, вытерев глаза салфеткой, повернулась и подала ему кружку. Босх отпил крошечный глоток.

— Однажды он сказал мне, что жил в замке, — вдруг промолвила Сильвия. — Во всяком случае, он так это назвал.

— В Калексико? — уточнил Босх.

— Да, в Калексико, но это продолжалось совсем недолго. Не знаю, что у них там случилось; Кэл почти никогда не рассказывал мне об этом периоде своей жизни. Замок принадлежал его отцу. В какой-то момент его присутствие… стало нежелательным, и Кэлу с матерью пришлось уехать из Калексико и перебраться через границу. Кэл любил говорить, что он родом из Калексико, но на самом деле он вырос в Мехикали. Были ли вы там когда-нибудь?..

— Пару раз проезжал, но никогда не останавливался надолго.

— Вот-вот, это самое главное — не останавливаться. Но он там вырос…

Сильвия замолчала, глядя в свою чашку. Молчал и Босх, внимательно рассматривая привлекательную женщину, уставшую от жизни, которую на протяжении стольких лет ей приходилось вести. Она еще не осознавала, что все случившееся означает не только конец, но и начало.

— Ему так и не удалось переступить через свое прошлое, оставить его позади, — снова заговорила Сильвия. — Его бросили, оттолкнули, но он все равно возвращался в Калексико. Один… Я ни разу не ездила с ним, но знаю, что он много раз побывал на родине. Возможно, Кэл следил за отцом и воображал, как все обернулось бы, если бы не случилось то, что случилось. Не знаю… — Она пожала плечами. — Кэл хранил фотографии этого места, сделанные еще в то время, когда он там жил. Иногда по ночам, когда Кэл думал, что я сплю, он доставал их и рассматривал.

— Его отец жив?

Сильвия слегка взмахнула чашкой.