Слимперия - Михаил Бабкин

— Не знаю я, откуда тот гроб и кадуцей, — не обидевшись на «мухоморов», с сожалением призналась Олия, — дедушка в тайне это держит. У него много чего есть, из разных Миров… много чего интересного и опасного! А гроб стоит в подвале нарочно: дед присылает туда неугодных ему людей из Гильдии. Даёт частный заказ выкрасть нефритовый жезл для своей коллекции — то якобы для проверки мастерства, то за тысячу золотых, то на «слабо» берёт, когда как… Смотря на что те бедолаги клюнуть должны… Они, простаки, и пытаются выкрасть! А после их на заднем дворе хоронят. Там у нас уже целое кладбище, — девушка вздохнула. — А дед у меня всё равно хороший, — невпопад сказала Олия, — он меня воспитал, когда родители умерли. Ни в чём мне не отказывал! — И вызывающе посмотрела на Семёна: но Семён возражать не стал — хороший, так хороший. Родственников не выбирают.

— Убьёт он меня, — поникнув, созналась Олия. — Найдёт и убьёт, я же его предала… Нельзя мне в наш замок возвращаться! Никак нельзя.

— Крутой у неё дедуля, — неодобрительно заметил Мар, — хотя и невероятно добрый. Благостный, мда-а… Представляешь, Семён: изумительно хороший старичок убивает изумительно любимую внучку — ну чем не сюжет для картины? Кадуцеем, ага. Или посохом. Зверски.

— Какое предательство? — Семён не сомневался в ответе, но хотел убедиться наверняка.

— Я не дала тебе погибнуть, Симеон, — помедлив, ответила Олия. — Хотела перепрятать жезл, чтобы ты не нашёл… я после кадуцей на место вернула бы. Но теперь… Там, Симеон, в подвале, везде глаза разбросаны: и на полу, и на стенах… маленькие, стеклянные. Как бусинки. Их сразу и не заметишь… Дедушка у чужих оптом купил, специально для своего подвала. Чтобы потом в записи всё внимательно рассмотреть, что да как… Утром и посмотрит, обязательно. А там — я. И ты.

Симеон, нам бежать отсюда надо! Мастер Четырёх Углов знает, где ты остановился… Он придёт сюда, я чувствую! И придёт не один.

Семён озадаченно глянул на девушку: та смотрела на него широко раскрытыми от страха глазами. И были глаза у неё сейчас тёмно-синими, глубокими, как апрельское небо поздним вечером; Семён невольно залюбовался, но тут же одёрнул себя.

— Во-первых, Олия, откуда такая трогательная забота обо мне? — несколько смущённо спросил Семён. Он вовсе не хотел допрашивать девушку, но приходилось. — Помереть не дала, надо же… А во-вторых — откуда твой дед знает, где я нахожусь?

Олия опустила взгляд, нервно потеребила кулон на груди — бриллиантик сверкнул многоцветными лучиками — и неохотно сказала:

— Мне дедушка поручил найти тебя и проследить, с кем ты встречаешься, какие заказы выполняешь… Поручил потому, что я лучше всех в нашей Гильдии с линиями связи работаю… умею искать в них всё, что нужно для Гильдии, и делать правильные выводы из найденного тоже умею! Работа у меня такая — находить по крохам полезные сведения. Например, у кого есть нечто особо ценное и в каком месте оно, это нечто, спрятано. Нужных Гильдии людей тоже я нахожу… Поисковая наводчица я, Симеон. — Олия искоса глянула на Семёна, как он отнесётся к сказанному ею. — Очень хорошая поисковая наводчица, между прочим! — Олия говорила так, словно оправдывалась перед Семёном, как будто он её в чём постыдном уличил: возможно, профессия аналитика-наводчика в Гильдии совершенно не котировалась, не престижной была, и Олии было стыдно признаваться в этом знаменитому вору… Вору, которому она час тому назад спасла жизнь. Вернее, пыталась спасти — Семён и сам не прикоснулся бы к той опасной вещице, к окаянному жезлу, постоял бы над хрустальным гробом и ушёл, чёрт с ними, с теми деньгами… Но ведь пыталась!

— И давно ты за мной следишь? — полюбопытствовал Семён. — Ты не бойся, ни ругать тебя, ни обижать я не стану. Поисковая наводчица — это замечательно! Нужная работа, интересная! Хотя я впервые о такой специальности слышу… Давно, да?

— Два Мира тому назад, — Олия говорила, не поднимая глаз. — Нашла… вычислила… А, не важно как! Нашла, короче, и стала следить.

— Два Мира тому назад, — задумчиво произнёс Мар. — Это где ж было-то? О, вспомнил! Это когда пианину в борделе разломали! Ну, Семён, насмотрелась она на тебя, поди… На красивого такого и пьяного. В стельку. — Медальон коротко хихикнул; Семён потёр лицо — что-то щёки ни с того, ни с сего разгорелись. Словно он с мороза пришёл.

— Понятно, — сухо молвил Семён. — Представляю, что ты там видела… Скажи, а почему ты решила меня уберечь от дедушкиного заказа?

Олия вспыхнула, словно и она на морозе побывала. Ничего не ответив, девушка поставила кофейную чашечку на стол, встала с кресла, огляделась.

— Мне в порядок себя привести надо, — Олия не смотрела на Семёна. — Ванная там? — и, не слушая запоздалого ответа, уверенно направилась в нужном направлении: похоже, планировку номера она знала досконально. Или бывала уже здесь, или в гостиничной информационной линии подсмотрела, когда следом за Семёном в пансионат прибыла.

— Семён, — в изумлении, словно не веря самому себе, воскликнул медальон, едва Олия вышла из гостиной, — да она… Она же к тебе неравнодушна! Вот это да-а… Любовь с ней, что ли, стряслась? Нам только влюблённой внучки деда-убийцы не хватало. Ха! Знал бы Мастер Четырёх Углов, чем рядовое задание по слежке за великим Искусником Симеоном для его внучки станется, он бы её на замок в кладовке запер и ключ для надёжности проглотил… Ты чего не отвечаешь, а? Тебя что, тоже ключом попользовали, но разводным и по голове? Хе-хе! — Мар засмеялся было, но тут же умолк: Семён на шутку никак не отреагировал, как сидел сиднем в кресле, так и продолжал сидеть, лишь глазами хлопал; вид у великого Искусника Симеона был донельзя глупый. Словно его и впрямь оглушили.

— Эй! — забеспокоился Мар. — Ты это прекрати! Любовь — дело хорошее, одобряю, но сейчас тебе о другом думать надо. О том, куда ноги из пансионата делать! Дедуля утром сказку про хрустальный гроб посмотрит, разъярится и прибежит сюда вприпрыжку как есть, в халате и панамке. Типа разборку устраивать! А оно нам надо? Я-то, конечно, и с тридцатью дедами в панамках управлюсь, подумаешь, но после могут возникнуть осложнения и проблемы. Хотя проблема, кажись, у нас и так уже имеется, — медальон расстроенно покряхтел. — Вон твоя проблема, из ванной возвращается…

Олия буквально преобразилась: на ней было асфальтового цвета платье типа «сафари» из плотного материала, со множеством карманов на молниях-застёжках — платье, совершенно не подходящее для официальных приёмов, но удобное и практичное в походе; белая блузка и белые же туфельки на низком каблуке. А ещё Олия воспользовалась косметикой, которой у Семёна, конечно же, никогда в ванной не было. И быть не могло.