Мой папа – плейбой - Резник Юлия

Тогда, чтобы прощупать почву, Богдан ответил на комментарий:

«Спасибо, сынок», – написал он. Так и началось их виртуальное общение.

К счастью и к чести Риты, она ни в коем случае не скрывала от Марка его личность. Хотя, наверное, могла и имела право. Он не настаивал, чтобы мальчик был в курсе, он вообще ни на чем не настаивал…

Богдан запрокинул голову и в несколько жадных глотков осушил полбанки спрайта. Как и любой мужчина, он не слишком любил копаться в себе. Но в последнее время без этого не обходился ни один его день. Черте что. А между тем игнорирующая его весь день Маргарита спустилась по лестнице, ведущей с балкона второго этажа в патио, подошла к бассейну и, как кошка, одной ногой потрогала воду.

Связерский чуть поджал ноги, прячась в тени. Ему не хотелось нарушать её уединения. По какой-то причине Рита не пошла с ними на море днем. Пусть хоть в бассейне поплещется. Оглянувшись, как воришка, по сторонам, она развязала поясок и скинула халат с плеч.

Твою мать… Какого черта?! Богдан опустил недоуменный взгляд на подпрыгнувший как по команде член и… с шумом выдохнул.

Она совершенно не изменилась. Все такая же… шикарная, да. Лучшего слова не подобрать. Идеально гладкая кожа, крутые бедра. Тонкая талия, изумительной формы ножки. Мягкий живот, тяжелая грудь. Все, как ему нравилось. Все, что он так долго стирал из памяти.

То лето – стирал.

Маргарита еще нерешительно помедлила и, осторожно ступая вниз по ступенькам, вошла в воду. Плавала она отвратительно. По-собачьи. И это выглядело довольно смешно. Впрочем, все компенсировал энтузиазм, с которым она бралась за любое дело. Ритка даже попыталась проплыть под водой, но ни черта у нее не получилось. Обтянутая скромным голубым купальником попа как поплавок всплывала кверху. Отфыркиваясь, Марго встала на ноги и тихонько рассмеялась, откинув голову. Так, словно не было прошлых лет. Так, будто она и сейчас была способна находить радость в любой мелочи. Сам Богдан эту способность утратил напрочь… Сложно было с прежним энтузиазмом восхищаться тем, что переживал уже тысячи раз. Он ловил себя на мысли, что его все меньше трогают… женщины, развлечения, деньги. Богдан как будто разочаровался в собственной жизни, а как её изменить – не знал. Не было в нем огня. Пресыщенный и разбалованный судьбой, он был абсолютно несчастен.

Маргарита поплескалась еще недолго и осторожно выбралась из бассейна. Он так и не выдал своего присутствия. Она ушла так же быстро, как и появилась.

Утром настроение у Богдана было хуже некуда. Он забыл задернуть шторы, и солнце, бьющее ему прямо в глаз, успело накалить комнату. Он сбросил с себя сырые простыни и сходил в душ. Первым делом – пробежка и тренировка. Он не молодел, и должен был оставаться в форме, что с каждым годом давалось ему все сложнее. Так что, отпуск отпуском, но на некоторые вещи отдых просто не распространялся. Натянул эластичные шорты, свободную майку-борцовку с эмблемой Nike, спустился вниз. Рита и Марик обосновались в кухне. Связерский даже моргнул. Разве не так он ее представлял в своих вчерашних фантазиях?

– Привет, па… А мама готовит завтрак!

Рита оглянулась. Ее пухлые губы немного поджались, как будто она была чем-то недовольна, но ей быстро удалось взять по контроль собственный эмоции.

– Будешь яичницу? Могу вбить пару яиц для тебя.

– Пару яиц мне на один зубок, детка. Тогда уж сразу штук шесть.

– Не называй меня деткой… – поморщилась Рита и отвернулась к холодильнику.

– Мам… Да так ведь просто говорят. Ну, парни…

– Мне это не нравится.

Богдан развел руками и, меняя тему, спросил у сына:

– Ты как? Идешь со мной на разминку?

Марк нерешительно посмотрел на мать.

– Э нет. Не строй мне глазки. Твоей руке нужен покой. Так что никаких разминок, Марк. Даже не думай…

– Да я в порядке… – не сдавался ребенок.

– Мама права. Мне стоило об этом подумать, – вздохнул Связерский.

Рита выгнула бровь, что как бы подразумевало – да, надо было, но вслух ничего не произнесла. Помешала на сковородке овощи, вылила в них яичную смесь и накрыла крышкой. Она даже не спросила, как он любит есть эти чертовы яйца. Хотя, ему ли жаловаться?

Буквально через пару минут их завтрак был готов. Марк болтал о планах на день, предвкушая предстоящий полет, и с жадностью набивал рот. Его сын был крепким активным парнем, которому требовалось много калорий.

– Не разговаривай, не прожевав. Это выглядит мерзко, – закатила глаза Рита, и совершенно невольно Богдан ухмыльнулся. Сейчас она выглядела Моськой, тявкающей на слона. Марк закатил глаза. – Я все видела! – излишне сварливо заметила Рита, но, не выдержав, фыркнула. Потрепала сына по выгоревшим на солнце волосам и поцеловала в лоб.

– Ну, вот… Говорю же. Она все время разводит эти девчоночьи нежности. Те, кто не знает, что это моя мать – думают, что мы встречаемся, – покачал головой Марк.

– Глупости какие! – Рита застыла посреди кухни, шокированно уставившись на сына.

– Так и есть. Ты ж вон, какая малявка.

– Дело не во мне!

Рита открывала и закрывала рот, очевидно, обдумывая свой ответ, и Богдан был готов поклясться, что знает, какое направление приняли ее мысли. Очевидно, она считала, что Марку еще рано встречаться с девочками. И тут Связерскому, как отцу, наверное, нужно было что-то сказать, но он понятия не имел – что именно. Сам Богдан лишился невинности в четырнадцать, и это совсем не то, что ему хотелось обсуждать с матерью собственного сына или же с ним самим. Он – это совсем другое дело. Марик же… намного более благополучный ребенок. И Богдан был совершенно не против, если бы детство сына продлилось как можно дольше. В конце концов, он его почти не застал.

Настроение испортилось. Связерский натянул бейсболку, пряча лицо в тени козырька, и проверил свои AppleWatch, приложениями которого он самым активным образом пользовался. Уже на выходе из кухни вдруг вспомнил, что не убрал за собой со стола. Вернулся, подхватил тарелку и под пристальным взглядом Риты сунул ту в посудомойку.

– К ней есть инструкция? – осведомилась мать его ребенка.

– Марк, покажи маме, как здесь все работает.

Не дожидаясь ответа, Богдан сунул в уши капельки наушников и вышел прочь. Он любил бегать. То замедлялся, то, придавая телу ускорение, выжимал свой максимум. Бег прочищал мысли, освобождал голову. Но не в этот раз. Перед глазами стояло лицо Марго. Такое же детское, как будто время для нее перетекало в каком-то другом измерении. Такое знакомое, что можно было представить, будто не было всех этих лет. Отмотать их назад, как пленку, чтобы исправить то, что он натворил.

В наушниках орал КендрикЛамар, мимо проносились изменчивые средиземноморские пейзажи, встряхивая в голове мысли и чувства. Пробежав еще несколько километров, Марк повернул назад. Пот струился по лицу и капал с носа, футболка насквозь промокла и липла к телу.

– Ты сегодня долго! Мы ведь собирались полетать! – навстречу отцу выбежал сын. Он был похож на него, как две капли воды, но вот этим щенячьим восторгом и нетерпением, какой-то безусловной любовью и готовностью прощать он был в мать. Ту, какой Богдан ее помнил. У него сердце каждый раз замирало от него такого. Связерский чувствовал, как Марк корнями в него прорастает, а вместе с ним прорастает и вина. Глубже, еще глубже… Туда, откуда ее уже не выкорчевать. Богдан думал о том, сколько потерял времени, сколько всего упустил и… Бл*дь, это было паршиво.

– Я сейчас позвоню кое-кому, уточним насчет полета.

– Какого полета? – насторожилась Рита, выходя во двор вслед за сыном.

– Эээ… Ну, мы думали полетать на аэроплане. У меня есть разре…

Она даже не дала ему договорить! Сощурилась, подперла кулаками бедра:

– На аэроплане, значит? То есть Дикого Буффало тебе показалось мало?

– Мам, ну, не начинай…

– А я не с тобой сейчас разговариваю, Марик. – Рита ненадолго отвлеклась на поникшего сына и снова сосредоточила взгляд на Богдане.