Кержак - Олег Николаевич Борисов

утром перекусим и начнем обживаться. Заодно расскажешь – что и как здесь устроено. Надо жизнь налаживать. Если люди есть, какие-то мастерские работают, то и мне место найдется. Наверное.

* * *

Утром Иван проснулся из-за того, что в дальнем углу кто-то шуршал. Приподнявшись он увидел, что Лисса пытается закопать в кучу мусора пачки с лапшой. Обернувшись, девочка увидела Ивана и замерла в испуге. Поднявшись, мужчина подошел поближе и спросил:

– Боишься, что я все отберу?.. Зря боишься. Я маленьких не обижаю. Я вообще стараюсь никого не обижать… Ты лучше не сюда убери, а вон туда, за панель. Мы ее на место поставим – никто и не найдет. А здесь обязательно пороются… На вот, держи.

Раскрыв горловину рюкзака, Иван вытащил оттуда еще несколько пачек.

– Она не хотела тебя ограбить, старший. Просто в банде ей все время говорили, что приживала, крыса безродная. И что кормят зря.

Мальчишка возник бесшумной тенью за спиной. Было понятно – если бы мужчина вздумал напасть на малышку, полез в драку не раздумывая.

– Она – не крыса, – нахмурился Осокин. – И не приживала. Она – Лисса. И наша с тобой обязанность, как мужчин, сделать так, чтобы сестра у тебя больше не голодала. Руки-ноги есть? Значит, справимся…

Пока он говорил, девочка сгребла все выданные пачки, постояла с широко раскрытыми глазами, затем осторожно по большой дуге обошла Ивана и стала укладывать полученные богатства в распахнутую дыру.

– Еда не испортится? – забеспокоился Блоха.

– Нет. И мы крышку прикроем, просто болты затягивать не станем. Там снизу прохладно, так что ничего не сделается с брикетами… Давай лучше умоемся, позавтракаем и решим, чем дальше займемся.

Через полтора часа троица сидела на крохотном балкончике, с которого была видна площадь под ногами. Привычно сновали люди, тащили разнообразный хлам. У дальней двери кучковались вышибалы, периодически цеплявшие прохожих и проверявших, что ценное волокут на продажу. По краткому объяснению Осокину удалось понять, что такие вот площадки над крышами жилых контейнеров использовали или для развешивания тросов с постиранным бельем, или для стрелков во времена бунтов. Позже желающих болтаться на верхотуре почти не осталось – пока все кривые лестничные ступени пересчитаешь – взопреешь. И удрать отсюда сложно. Поэтому обычно под потолком или дети скакали, или балкончики так и болтались пустыми.

Лисса свернула ноги калачиком, добыла из-за пазухи сделанную из мутного пластика куколку и начала с ней играть. Блоха сидел рядом, исподлобья разглядывая суету внизу. Иван примостился сбоку, оперевшись спиной о стену. Трубу пристроил справа, чтобы была на всякий случай под рукой.

– Парень, а имя у тебя есть? Нормальное имя, не прозвище?

– Зачем оно тебе? – тут же насторожился мальчишка.

– Откуда я родом прозвища обычно не очень хорошие люди используют. Те, кто воровством и бандитизмом живет.

– Так мы тоже воруем, – хмыкнул Блоха.

– Понимаю, не от хорошей жизни. Но я бы предпочел чем-нибудь полезным заняться… Давай так – когда с работой нормальной определимся, тогда снова к этому вопросу вернемся. Можешь пока рассказать – что и как здесь устроено? Я одно помню – мне дороги назад нет. А в остальном – все как в тумане. И это плохо. Любой обмануть может или вас обидит, а я заступиться не смогу.

– Затылок покажи, – пацан привстал, потыкал пальцем в шею Ивану и снова сел. – Не, “мама” у тебя стоит. Значит, ты не из обрубков.

– Из кого?

– Старший, ты в самом деле ничего не помнишь? Или подкалываешь просто?

Посмотрев на мозолистые ладони, Осокин вздохнул:

– Если какую-нибудь железку в руки беру, то вроде что-то мелькает. Где панель крепить, где оборудование на коллектор ставят. А про людей и тех же обрубков – ничего. Вообще.

– Знатно тебя приложили. Ладно, слушай. Только не обижайся, у меня база как у всех, остальное из слухов собрал. Народ же врет часто, не всему верить можно.

Общий экскурс в историю занял чуть больше часа. Многие термины Иван худо-бедно перетолмачивал на русский, хотя большую часть просто воспринимал как данность.

Семь больших обитаемых станций болтались в местной точке Лангранжа, между второй планетой и звездой. В процессе колонизации много лет назад именно на непригодную для жизни поверхность спустили добывающие станции редкоземельных элементов. Спутниковая разведка показала, что под серными облаками богатые залежи, сулящие огромные барыши. Так больше двухсот лет назад воткнули три купола по экватору, подняли орбитальные лифты и стали гонять роботизированные комплексы по поверхности. Для обслуживания и относительно комфортного существования приволокли одну станцию, затем собрали остальные. Почти сто лет местные космопорты считались меккой шахтеров. Даже активная разработка дальних астероидных полей началась намного позже. Но потом добыча упала, большая часть населения съехала и теперь система считалась приграничным захолустьем.

– Шахтерский концерн здесь народ вербовал поначалу, люди были нужны. Но потом в полусотне парсек нашли еще одну перспективную планету, туда умотали все, кто мог.

– А власти кто? Здесь и на астероидах?

– На каждой станции свой Совет, они вместе входят в Союз Хилла, включая остатки шахтеров. Это все, у кого ремонтные доки в собственности, гидропонные фермы и остальное. Станции по номерам считают. Наша пятая. Шестая после аварии заброшена, на седьмой тоже почти никого не осталось. Когда мои родители поженились, на пятерке жило около ста тысяч. Сейчас едва ли десять наберется. Да и на всех станциях – народу все меньше. Пассажирский чартер раз в год приходит, на нем вербовщики желающих выдергивают.

– И везде такая разруха?

– Почти. Хотя Отстойник – он совсем для бомжей, кто ничего толком не умеет. Но здесь тысячи полторы, вряд ли больше. Просто не прокормиться.

– А дальше?

– Первые четыре делали по старому проекту, они на бублик похожи. С пятой по седьмую – уже на основе силового каркаса. Вроде бы приволокли остовы кораблей для колонизации, которые после внедрения новых двигателей забросили и продали за бесценок. Поэтому нос – это Чистые или Центральные районы. Там реакторная зона, рядом фермы. Дальше идут доки, заводские цеха и прочее. Между ними и кормой – Предбанник. Типа карантинной зоны. Там раньше контрабандистов было много, но сейчас почти все захирело. Торговли особой нет, грузов тоже. Но до сих пор именно там самые крутые банды. Ну и потом уже мы – Отстойник. От жилой зоны и до остатков дюз. Кстати, там же излучатели стоят, на которые хладагент гонят. Если бы не коллекторы, Отстойник вымерз бы давно. Живем за счет того, что Чистым приходится коммуникации в рабочем состоянии поддерживать, чтобы самим не