Призрак Малого Льва - Елена Федина

— Не смей спускаться в подземелье ни с кем, кроме меня и Конса, — добавил он.

— И отца? — уточнила Риция насмешливо.

— Твой отец такой ерундой не занимается. Только я и Конс, поняла? Никаких Патриков. Никаких Кера и Ру Нрисов.

— Послушай, — Риция мгновенно стала серьезной, — я согласна ходить только с тобой… сам знаешь… но ты, видно, забыл, что через две недели тебя здесь не будет.

Забыл. В голове не укладывалось, что его здесь не будет. Но когда-то надо было со всем этим порвать.

Потом они услышали стон. Или чей-то глубокий и вымученный вздох. Как будто сами стены глубоко вздохнули.

— Господи… — Риция окаменела, — что это?!

— Тише!

— Ты слышал, он стонет!

Волосы под шлемом норовили встать дыбом. Ольгерду показалось, что они находятся в чреве огромного стонущего животного, проглоченные живьем, и по стенкам уже течет желудочный сок. Он еще раз поразился мужеству этой девочки, добровольно рискующей собой каждый день. Рядом с ней бояться было особенно стыдно.

— Чур меня, — усмехнулся Ольгерд, опомнившись, — когда роботов-проходчиков долго не смазывают, они именно так и скрипят.

— Ты уверен?

— Уверен. И заниматься этим должен твой Патрик. Вместо того чтобы лазить тут и пугать бедных призраков.

— Что будем делать? — спросила Риция успокоившись, — вскрывать сейфы?

— Пожалуй, — кивнул он и достал из рюкзака лазерную отмычку.

Они потратили полдня в этом сыром душном склепе, копаясь в истлевшей рухляди. Похоже, хозяева спихивали в эту комнату всё, до чего не доходили руки выбросить: старые приборы, архивы и радиохлам. Так он убил день, так он убил уже не один год.

Ольгерд смотрел на Синелу, примеряющую вечернее платье. Он поймал себя на том, что его не оставляет тревога, что у него скверное настроение, и давно пора себе признаться, что всё их счастье, теперешнее и будущее — только замок на песке, который вот-вот рухнет. Он постарался улыбнуться.

— Когда ты его купила?

— Сегодня.

Платье было такое же синее, как ее глаза. А глаза у нее были, как два озера, два синих озера в зеленом лесу с черничником, о котором он так долго мечтал.

— Тебе очень идет, — сказал он.

— Знаешь, я тебе все-таки не пара, — заявила она неожиданно и вздохнула, рассматривая себя в зеркале.

— Это еще почему? — нахмурился Ольгерд.

— Посмотри на себя. Ты — бог. Ты невозможно красив. Иногда мне просто страшно, до чего ты красив.

— Это я слышал много раз. Ну и что я имею с этого?

— Не знаю… Просто я сейчас подумала, что встану рядом с тобой на приеме…

— Разумеется, встанешь.

— Я ненормальная, Ол. Надо было забыть тебя сразу же, еще на карнавале.

— Слава богу, этого не случилось, — сказал он с усмешкой.

Леций, как обычно, возлежал в своей теплой ванне, устало щуря глаза. Конс смотрел на него с привычным раздражением и жалостью. Он один знал, что представляет из себя его брат. Леций давно уже поизносился и растратил былую силу, здоровье его совершенно расшаталось, нервы тоже. Он тщательно это скрывал, выдерживая свой имидж Верховного Правителя, неуязвимого, непобедимого, непогрешимого и неуловимого, и только Конс знал, что этот неуловимый Леций пропадает не по делам, а в теплой ванне.

— Черт возьми, почему ты не скажешь Флоренсии?

— Она возьмется ремонтировать меня так активно, что все об этом узнают.

— А ты собираешься скрывать это вечно?

— Во всяком случае, пока не найду себе замену.

— На кого же ты рассчитываешь? — усмехнулся Конс.

— Не на тебя, — как обычно нахамил ему брат, — ты совершенно прямолинеен и груб. К тому же, дальше семьи твои интересы не распространяются.

Конс сидел на диване, на краю бассейна. Ему хотелось вытащить братца из воды и хорошенько встряхнуть.

— Би Эр стар, — продолжал рассуждать Леций, полуприкрыв глаза, — Ру Нрис — слюнтяй и мамочкин сынок, Азол — экстремист, даже фанатик… мне подошел бы Ольгерд… но он не аппир.

— Ну и что, черт возьми? Ольгерд всегда затыкал собой все твои дыры.

— Ты не понял, — холодно взглянул на него Леций, — он не аппир.

— Я давно понял, что ты на стороне Кера, — хмуро сказал Конс, — иначе ты бы давно раздавил его. Это Гектору можешь рассказать, что травля землян идет не от тебя.

Леций медленно повернул к нему мокрую голову, лежащую на розовой подушке, глаза все так же щурились.

— Я никого не травлю, — сказал он жестко, — пусть живут, пусть строят и раскапывают. Но во всем должна быть мера. Они там, на Земле, составляют планы освоения Ингерды, даже не советуясь со мной. И с тобой. Тебе что, это нравится?

— Мы от них зависим. С этим надо считаться. Тем более что люди не хотят нам зла. Неужели не понятно?

— Не хотят, — Леций кивнул и усмехнулся, — мы просто растворимся в них, как ничтожная кучка мутантов, никто и не заметит. Тут Азол прав: если мы не поставим заслоны, если мы не будем напоминать каждому аппиру, что он аппир, мы просто исчезнем как народ.

— Тогда сделай заповедник, — раздраженно сказал Конс, — аппиры — отдельно, люди — отдельно.

Повисла долгая пауза. За огромными раскрытыми окнами дворца Верховного Правителя виднелись на фоне синего неба вершины высоких елей с гроздьями шишек. День клонился к вечеру. Огромный дворец был пуст. Он был выстроен для приемов, торжеств и совещаний. В остальное время по пустым залам и анфиладам бегало не более десятка слуг, старых любимцев хозяина.

— Как я устал, — признался Леций с досадой, — столько сил, столько лет, столько нервов потрачено только на то, чтобы подарить людям отличную планетку…

Он медленно вылез из воды, затянул мокрое тело в халат и упал на диван рядом с Консом. С волос стекали капли воды на воротник.

— Это можно было предвидеть, — сказал ему Конс.

— Я и предположить не мог, что они кинутся нас спасать с таким жаром!

— Да, они другие. Но они лучше нас.

— Они просто другие. Нам никогда не понять их, а им — нас.

Слуга принес поднос с чаем и ватрушками. Леций смотрел на чашку и не шевелился. Консу показалось, что он просто не может поднять руки.