Соблазненная - Вирджиния Хенли

Он немедленно отменил еще один обычай — убийство девочек при рождении. Сэвидж настоял на том, что их можно научить какому-нибудь ремеслу, чтобы зарабатывать деньги.

При первых проблесках света он покинул каучуковую плантацию и быстро зашагал к месту сбора рабочих, где они каждое утро получали дневное задание. С помощью многоязыкого надсмотрщика работа распределялась между полутора тысячами тамилов.

Затем Адам Сэвидж возвращался в бунгало завтракать. Потом седлал коня и объезжал все двадцать тысяч акров, осматривая урожай различных культур, которые он экспортировал в Англию. Его родина ненасытно требовала все, что только могли дать тропики.

Пробираясь сквозь рощу кокосовых пальм по пути к дому, он услышал жалобное повизгивание обезьянки. Она лежала на тропинке, неестественно изогнув маленькое тельце. Он сразу понял, что она сломала позвоночник, упав с верхушки высокой пальмы. Умоляющий взгляд глаз на маленькой розовой мордочке. К беспомощному созданию уже тянулась цепочка красных муравьев. Он понимал, что ей очень больно, однако знал, что в считанные минуты ее страдания тысячекратно возрастут. Вынув из кобуры пистолет, он выстрелил. Такая смерть была милосерднее, чем быть съеденной заживо полчищами красных муравьев. Прыжок Леопарда с трех сторон обступали джунгли. А в джунглях смерть была обыденным явлением.

За завтраком Адам был в подавленном настроении, посему Джон Булль подумал, что лучше ему кое о чем напомнить.

— Не забудьте о визите леди Лэмб. Я приготовлю свежее белье и ванну в четыре часа ровно.

— Я буду, — заверил слугу Адам, отказываясь от дополнительного кофе и фруктов. — Некогда. До четырех еще много дел.

Ему не было нужды обговаривать детали обеда в честь гостьи: здесь Джон Булль был непревзойден.

Сэвидж оседлал одного из своих арабских скакунов и направился к холмистому участку, засаженному чайными кустами. Сборщиками были мужчины, женщины и мальчики и девочки постарше. Их ярко окрашенные хлопчатобумажные одежды представляли собой экзотическое зрелище. За спинами бамбуковые корзины, висящие на протянутых по лбу веревках. Между кустами сновали юные подносчики с мешками, в которые сборщики опорожняли корзины.

Зрелые чайные кусты давали урожай побегов каждые две недели. Побег представлял собой нежную почку и два листика. Надсмотрщики с зонтами непрерывно следили за тем, чтобы кусты очищались от непродуктивных стеблей и чтобы в корзины не попадали огрубевшие листья.

Подсчитывая фунты собранного чая, Сэвидж любовался работой женщин. Они работали лучше, чем мужчины. Их ни с чем не сравнимые руки нежно порхали над кустами, набирая горсти побегов и непринужденно бросая их через плечо в корзину, не повредив ни одной нежной почки.

Сэвидж двинулся к дальнему концу участка, где формировали крону кустов. Обрезчики, учитывая их квалификацию, зарабатывали больше. Кусты должны обрезаться в строгой последовательности, так, чтобы они давали урожай полтора года до следующей обрезки.

Для очистки дренажных канав, труб и водоотстойников требовались десятки других работников. Гордостью плантации был лесной заповедник с идущими на дрова быстрорастущими деревьями, работники разделывали древесину и перетаскивали ее в коптильни латекса и на четырехъярусную чайную фабрику, где выполнялись пять операций: завяливание, скручивание, ферментация, сушка и сортировка.

Адам в тысячный раз благодарил провидение за то, что во время своих дурно пахнущих поездок в Китай с контрабандой он заинтересовался выращиваемой там замечательной культурой. Подсчитав, сколько чая можно поместить в трюме, и узнав, какие нелепые цены англичане готовы платить за этот ставший модным напиток, он не раздумывая воспользовался случаем. Затем позднее, когда он наскреб денег на покупку плантации на Цейлоне, он купил сотни хрупких сеянцев, осторожными руками посадил в землю каждый росток, потом любовно ухаживал и нежно заботился о чае, как о собственном ребенке. Забота, так щедро проявленная к этим первым нежным чайным кустикам на Цейлоне, окупилась тысячекратно. На следующий год он проделал то же самое с привезенными из Бирмы каучуковыми деревьями.

Плантации постоянно угрожали те или иные непредвиденные стихийные бедствия. Около полудня Адам осматривал рощицы — нет ли заболеваний на стволах и корнях. Его внимание отвлекли птицы. Их щебет и мелькание на верхушках деревьев вызывали бурю чувств. Ласточки собирались в стаи, чтобы вернуться в Англию. И его охватила такая тоска по родине, что он понял, что если не вернется, то станет жертвой «дулалли», граничащего с безумием состояния, вызванного длительным пребыванием в условиях одиночества и тропической жары.

Сэвидж подумал о строящемся доме. Он был вершиной всех его мечтаний, завершением его тяжелого труда. Он приехал в индийские владения с наивными надеждами юнца раздобыть древесины для расширения отцовского дела. В голове роились картины обеспеченной жизни, планы покупки небольшого домика в приличном районе, подальше от грязного сырого двора рядом с Темзой, где размещалась мебельная мастерская отца.

Смерть отца разрушила все надежды и оставила чувство вины. По сей день он считал, что, останься он там, чтобы вылечить отца от хронического бронхита, и сделай все, чтобы выбраться из предательской нищеты, отец, возможно, был бы жив.

Сэвидж превозмог горе и чувство вины, преисполнившись твердой решимости разбогатеть. Если он не отступит от своего решения и преодолеет стоящие на пути препятствия — а он поклялся сделать все для достижения своей цели, не останавливаясь перед убийством, — ничто на земле не помешает ему добиться своего. И он добился. О, это было нелегко. Двигавшее им честолюбивое стремление толкало его на путь зла и несправедливости. Он дорого платил за каждую совершенную ошибку. Но медленно, постепенно замысел приобрел очертания.

Это был честолюбивый замысел, великолепный замысел и, самое главное, достойный замысел. Возможно, в этом состоял секрет успеха. Мало было хотеть чего-то. Пока ты этого не заслужил, не стремись получить.

Величественный дом в Англии был только частью этого замысла. Он был средством достижения цели. Без дополнительных атрибутов Адам никогда не достигнет достойной его цели. Венчающим штрихом его английского поместья была бы такая женщина, как Эвелин Лэмб. У нее даже был титул. При такой очаровательной и любезной хозяйке, как леди Лэмб, его честолюбивые замыслы осуществились бы в два раза скорее.

Он решил больше не терять времени. Сегодня же начнет ухаживать. Придется немного потерпеть. Она не ляжет сразу с ним в постель, как какая-то девица для утех, да он этого и не хотел бы, но он должен сломать разделяющие их классовые барьеры, которые помешали бы более близким отношениям.