Говорящие с... - Мария Барышева

   Она додумывала, уже садясь, мысли ползли сами, переплетаясь с ощущениями, словно выматываясь из глубины мозга - прежде, чем она успела придумать новую искреннюю фразу для кресла - что там разговоры и ехидство, когда бедной маленькой Эше и в самом деле хочется немного посидеть...

   Кресло приняло ее в мягкие, расслабляющие объятия, спина удобно прилегла к персиковой пухлости, руки сами собой устроились на широких подлокотниках, и ее окутало такое же ощущение уюта, какое она недавно испытывала в ейщаровском кабинете. Так приятно - можно сбросить обувь и сидеть сколько угодно - никто не станет возражать, никто не выгонит... Она и вправду, наклонившись, автоматически потянулась к правому сапожку, а в следующее мгновение, тихо ахнув, одним прыжком выскочила из кресла, едва не повалив стоящий рядом торшер. Ейщаров не шевельнулся, продолжая спокойно смотреть на нее.

   - А как это?! - наклонившись, Эша потянулась к креслу, но тут же отдернула руку. - Оно... А почему?..

   - Видно, вы правильно попросили.

   Он меня действительно гипнотизирует, вот что! Подменяет мои ощущения!

   - Разумеется, а как же, - лениво произнес Олег Георгиевич и слегка потянулся. - Обожаю на досуге кого-нибудь погипнотизировать.

   - И читать чужие мысли!

   - Да не умею я читать чужие мысли. А если б вдруг обрел такую способность, то, наверное, застрелился б через пару дней, - он достал из кармана пиджака портсигар. - Просто когда-то я и сам так реагировал. И теории были те же. Так что угадывать мне нетрудно.

   Эша вскинула перед собой руки с растопыренными пальцами, словно рыбак, демонстрирующий размеры немаленького улова, описала по комнате неровный круг и снова остановилась перед креслом. Разумеется, это фокус. Но каким образом? Что-то там в этом кресле выдвигается, убирается, автоматика, сориентированная на время или на количество присаживаний... но главное попросить, кресло не откажет, если его вежливо попросить... Мысли начали путаться, она прижала ладони к щекам, тут же опустила и безжизненно спросила:

   - А что не так с этим плащом?

   - Чтобы узнать, вам придется его надеть, - Ейщаров закурил и добавил, упредив ее вопрос: - Это безопасно.

   - А мне нужно спрашивать у него разрешения? - поинтересовалась она дребезжащим голосом. - Или, может, поздороваться?

   - Нет.

   - Ну, конечно, - пробормотала Шталь и стянула одежду со спинки, - с плащом, значит, можно не церемониться. А если я его встряхну - он обидится?

   - Не валяйте дурака.

   Эша хотела было огрызнуться, что насчет того, кто именно здесь валяет дурака, еще можно поспорить, но прикусила язык. С сумасшедшими лучше быть поосторожней. Конечно, Ейщаров кажется довольно безобидным сумасшедшим, даже очень милым... зря только голову бреет, проплешин вроде не видать - зачем ему этот стиль а-ля Куценко? Ему бы очень пошли волосы, а еще бы ему пошло... стоп, Шталь, ты пришла сюда не за этим. Хотя... Ее взгляд подобрался к его лицу, и Эша отвернулась, стараясь вообще ни о чем не думать. Развернула плащ, от которого пахнуло пылью и еще чем-то горьковатым, и встряхнула - исключительно назло. Плащ был огромных размеров - понадобилось бы не меньше четырех таких, как она, чтобы его заполнить. Эша подозрительно обернулась.

   - А в нем, надеюсь, никто не умер?

   - Нет, - в его голосе послышалось легкое нетерпение. - И он чистый.

   Эша мысленно выругалась и кое-как облачилась в плащ, который повис на ней, словно шкура какого-то гигантского животного. Подол доходил ей почти до щиколоток, рукава болтались много ниже кончиков пальцев. Приподняв руки и плечи, чтобы плащ не сполз, она сделала шажок вперед, колыхающиеся полы обвились вокруг ног, и Эша чуть не упала.

   - Да, великоват бурнус, - со смешком заметил Олег Георгиевич, и Эша сверкнула глазами.

   - Надеюсь, вам действительно очень весело! И что дальше?

   - Застегнитесь и завяжите пояс. Я бы вам помог, но лучше сделайте это сами, а то потом начнете меня обвинять в очередной уловке.

   - А будет повод? - Шталь подхватила ускользающие полы. - И если я застегнусь, как я себя в этом плаще потом найду?

   Кое-как она застегнула серые перламутровые пуговицы, которые, впрочем, ныряли в петли легко и весьма охотно, и развевающаяся шкура превратилась в огромный балахон. Подтянув пояс, Шталь завязала его, и выше талии плащ вздулся пузырем, будто она обладала на редкость гигантским бюстом, ниже же лег множеством уродливых складок. Она машинально поискала глазами зеркало и тут же порадовалась, что его здесь нет. Развела руки в стороны и медленно повернулась, меленько перебирая ногами. Чуть горьковатый запах усилился, в носу начало пощипывать. Плащ был тяжелым и очень жарким, при движении он едва слышно шуршал, и в этом легком звуке чудилось нечто удовлетворенное.

   - И что дальше? - мрачно осведомилась она, и Ейщаров сквозь облако сигаретного дыма задумчиво посмотрел на носки ее сапожек.

   - Теперь снимите его.

   - Что-то не уловила я смысла этой демонстрации, Олег Георгиевич, - Эша ехидно дернула губами, опустила руки, чтобы развязать пояс, и обнаружила, что пока она поворачивалась, свисающие концы пояса, который она завязала всего лишь на один перехлест, успели совершенно непонятным образом перекрутиться и перепутаться, образовав тугой узел. Эша вцепилась в него ногтями и несколько минут, невнятно бормоча и отбрасывая лезущие в глаза волосы, безуспешно пыталась его развязать, но добилась только того, что затянула узел еще туже. Отложив пока пояс, она взялась за пуговицы - в конце концов, пояс не главное - можно стащить плащ через голову или просто вылезти из него - достаточно будет расстегнуть пару верхних пуговиц. Но с пуговицами тоже творилось нечто невообразимое - они стали скользкими, точно намыленные, они выворачивались из пальцев, как живые, цеплялись за петли, которые вдруг сделались удивительно маленькими для них, хотя вроде бы размер их не изменился, и провоевав с пуговицами минут пять, взмокшая Эша сдалась, так и не расстегнув ни одной.

   - В этом плаще очень жарко - у меня даже пальцы вспотели! - сердито-оправдывающеся заявила она выжидающему взгляду хозяина комнаты. - А петли слишком узкие. И пояс запутался. Может, вы мне поможете?

   - Хм, боюсь, я тут тоже ничего не смогу сделать.

   - Тогда я сейчас их просто оторву! - пригрозила Шталь. Ейщаров чуть дернул бровями и простецки сказал:

   - Валяйте.

   Эша, не раздумывая, завела пальцы за высокий вырез воротника и рванула, но ничего не произошло - она не услышала даже легенького треска хоть самую малость поддавшейся нитки. Она дернула еще раз, потом наклонилась и, поймав полы там, где они расходились, снова дернула изо всех сил. Пуговицы сидели как влитые, швы держались насмерть. Эша вцепилась в полы между пуговицами - опять ничего. Одну за другой она пыталась открутить перламутровые кругляшки, но те даже почти не поворачивались, издевательски поблескивая.