Пророчество Асклетариона - Александр Балашов

— А все ослы страдают самонадеянностью. Одна надежда на милосердие зоопарка. Законное, по билету, моё место — двадцать второе, верхняя полка. Я о нём вам сразу же при посадке заявил. И никто, кроме меня, его не занял. Да и вот женщина эта, — Максим глазами указал на солидную тетку, — видела, как я пытался в кассе получить дубликат билета, выданного на фамилию Нелидов. Мою фамилию…

Проводница энергично покачала симпатичной головкой — будто стряхнула с себя эту словесную мишуру, которой её осыпал безбилетный пассажир.

— Подождите, подождите… Совсем меня запутали. Как это — «моё место по «закону»? А — билет? Я спрашиваю, где ваш проездной документ, подтверждающий право на проезд до…

— До Курска, — подсказал Максим.

— Допустим, до Курска.

Проводница подумала о возможных неприятностях с зайцем, слова которого ни себе в карман, ни в карман ревизоров не положишь…

Нелидов от вагонной духоты и переживаний вспотел, снял шляпу, и проводница увидела длинные смоляные волосы своего «зайца», стянутые в хвост пониже затылка. Парня нельзя было назвать красавцем, но в го взгляде было что-то притягивающее, глубокое и вместе с тем доброе, не таящее в себе ни угрозы, ни зла. Было видно, что он нравится молоденькой проводнице.

— Вы не переживайте, в компьютере кассы вокзала осталась моя фамилия — Нелидов. Максим Дмитриевич Нелидов.

И он, по военному щелкнув каблуками, франтовато нагнул голову. А вас, прекрасная хозяйка вагона, как звать-величать?

— Люба, — машинально ответила она…

— Любовь, значит, — подхватил Максим. — Моё любимое имя.

— Разрешите ваш паспорт, — Любаша опять стряхнула дурман магии и наваждение, напущенные на нее безбилетником. В голове пронеслось: «Вот такие красавчики с подвешенными языками чаще всего и бывают мошенниками… Так учил бригадир на инструктаже».

— Да ничему нас жизнь не учит, — будто угадал её мысли заяц. — Паспорт, билет и паспорт я положил в одно место, в бумажник. А бумажник-то и умыкнули грабители.

— Так вы — человек без паспорта? — ужаснулась Люба.

— Как Паниковский.

— Сразу видно, что аферист! Я его еще у кассы приметила. От таких все наши беды… Такие на выборы не ходят, — выпалила жена хмурого мужичка, вернувшаяся из туалета в мужских спортивных штанах с красными генеральскими лампасами. — Ссадить его на первой же станции — вот и вся недолга. Мне такие же мошенники как-то пачку денег из нарезанных листов подсунули, на работе… Представляете — чистых листов бумаги!

— А вам, мадам, следует, как огня, бояться кленового листа. Обыкновенного листа привокзального дерева Это я вам как звездочёт со стажем говорю…

Баба в генеральских штанах покрылась краской, подбоченилась, готовясь отразить любую атаку афериста.

— Откуда вы такие, черти волосатые, на нашу голову свалились? Я — член избиркома! Да вы знаете, знаете!.. — она так и не расшифровала свои тайные знания, обратившись за поддержкой к мужу, молча страдавшего на верхней полке. — Вася! А ну разберись с этим аферистом. Он меня каким-то листом пугает. А у самого документа нет.

— Вася, не обращая внимания на расходившуюся супругу, с гримасой мученика спросил проводницу:

— Скоро Тула?

Любаша не ответила.

— Знаете что, гражданин Нелидов… Или как вас там?

— Друзья называют Звездочетом…

— Вот видите, люди добрые. Кликуху имеет. Погоняло, как они говорят — Звездочет! Из тюрьмы, наверное, убег! У них там у всех клички заместо нормальных имен!.. — шумела на весь вагон «член избиркома».

Муж активистки-общественницы грузно слез с верхней полки и, покачиваясь, направился к служебному купе, где с отвращением стал пить теплую кипяченую воду из титана. Когда вернулся к конфликтующим сторонам, спросил:

— Скажи, Звездочёт, а как завтра наши сыграют с англичанами?

— Сперва забьют англичане, но наши все-таки победят — два один, — как бы между делом, ответил Нелидов.

Мужичок хрипло рассмеялся:

— Ну, ты, лепила, загнул!.. Выиграть у родоначальников футбола? Ты гляди, еще кому-нибудь такое не сбрехни, прорицатель!..

— Два один, и к гадалке не ходи, — с улыбкой повторил Звездочет. — Два один в нашу пользу…

— Я как член избиркома требую, — скривила губы бдительная пассажирка. — Паспорта нет, а кругом террористы.

— При чем тут это? — пожал плечами Нелидов. — Вы член какого избиркома? Уличного?

— Сам ты бомж! — вспыхнула «генеральша». — Скоро узнаешь, какого… Все вы узнаете!

И, перейдя на свистящий шёпот, добавила:

— Я, может быть, из самого НФР.

— Может быть, ФБР? — не снимая улыбки, спросил Максим.

— Из Национального Фронта России, дурак!

— Угу, — кивнул Звездочёт. — Опричники царя-батюшки…

— Ну, с меня хватит! — захлопнула дерматиновую папочку Люба, не любившая политических намёков. — Всем успокоиться и спать. А вы, гражданин Звездочет, пройдемте в служебное купе.

— Для выяснения личности?

— Разберемся.

Проводница явно была в замешательстве, не зная, как ей быть с первым в ее послужном списке зайцем.

— Правильно! — закивала пассажирка в лампасах. — С такими нечего церемониться, — под стук колес кричала им член избиркома. — В Туле его ссадить! Вы гляньте на его рожу — вылитый террорист-безбилетник.

Она перевела дух и уже жалобно пустила вдогон последние, только что отлитые и горячие, пули: — Он меня каким-то листом пужал! Напугал ежа голой жопой!.. Я в партии пенсионеров с двухтысячного года! Я у администрации в пикете стояла, не хуже человека с ружьем!

Бедная партийная активистка еще не знала, что в Старом Осколе на мокрой платформе её уже поджидал роскошный кленовый лист, украсивший бы любую коллекцию юного ботаника из нашей средне-реформированной школы. Но на этот раз листу было суждено стать не экспонатом гербария, а камнем преткновения. Скоро бывшая пикетчица, выйдя на знакомый перрон, поскользнется на этом листе ровно в «ноль часов ноль минут» остановившихся еще в начале года вокзальным часам. Только чудом она не угодит под тронувшийся поезд, но судьба на этот раз милует члена избиркома… Судьба даст ей в травматологии старооскольской больницы, где она неустанно будет изобличать врачей-взяточников и прочих негодяев, последний шанс. С месяц она думала над героической судьбой простой русской бабы, которая, если партия позовет, будет ночами стоять в пикетах у любой администрации и любой, даже самой народной, власти.

А в тот день, по прибытию в Старый Оскол, её муж Вася ровно в двадцать часов сорок девять минут разлепит у включенного телевизора тяжелые веки. Он тупо переведет взгляд с пустой бутылки водки на телеэкран. Весь матч века он под гул стотысячного стадиона в Лужниках он мирно проспал у телевизора. И только после окончания матча понял: наши выиграли — 2:1.