Рыжий пес(Алтайские народные сказки) - сказки Народные

Она и ушла. Ей опять говорили: «Надень шелковую шапку», — но она отказалась. Красивую шубку не стала надевать, в дырявой телогрейке и в берестяной шапке ушла гулять. Вернулась же на другой только день вечером.

— Как праздник? — спросили ее.

— Ой! Такой праздник был, что не рассказать. Сорок скакунов в скачках состязались, сорок человек в борьбе состязались. Угощали так, что у худого человека за ушами трещало, а у паршивой собаки хвост от объедков поднимался, — так говорит, а сама все воду пьет да отлеживается, видно, объелась.

После же опять взялась за работу. Время проходит, больше никуда лисичка не идет.

Захотел как-то раз старик соленого сыра-курута отведать. Эти старички курут в яме под елью прятали. В доме хранить негде было, такой дом у них был маленький, говорят. Под елью земля не замерзает; вот они ямы там копали и в этих ямах курут хранили. Лисичка, конечно, сыр носом учуяла. И, говоря: «Ухожу к брату на праздник», — она шла, откапывала ямы и набивала брюхо тем сыром.

Вот пошел старик к ели, отрыл большую яму — пусто.

Откопал среднюю — там тоже пусто. Откопал тогда маленькую яму — и там ничего! Только лисий помет лежит. Что делать? Старик стал кричать:

— Эй, старуха, лови лисичку!

А старуха в доме сидит и спрашивает:

— Что он кричит, дочка? Ничего я не слышу.

Лисичка подбежала к порогу, обратно вернулась и говорит старухе:

— Велит, чтобы ты толокна заварила.

Подкладывает старуха в очаг дров, варит толокно.

— Старуха, — кричит опять старик, бежит к дому, — лови эту лисичку, она в нашем тайнике весь сыр съела, оказывается!

— Что он говорит, дочка? — опять не расслышала старуха.

Лисичка от дверей прибегает:

— Велит подкладывать больше дров, быстрей заварить толокно, есть хочет, — говорит.

Вдвоем сильней огонь разжигают, толокно заварили, густую похлебку сделали. Но старуха догадалась о чем-то, сама пошла к дверям.

— Что говоришь, дед?

— Лисичку лови! Весь сыр у нас плутовка съела!

Старуха бросилась лисичку ловить, но та хвостом макнула в крутой навар, — пшик! — брызнула в лицо старухе. «Ай! — кричит старуха. — Ай, лицо обожгла!» — а рыжая уже выскочила из дома и была такова.

Так, говорят, все было.

АК-САГЫШ И КАРА-САГЫШ

или два брата — Ак-Сагыш и Кара-Сагыш. У них были две коровы — белая и черная, две лошади — белая и черная, две собаки — белая и черная. Решили они их поделить. Ак-Сагыш взял животных белой масти, Кара-Сагыш взял животных черной масти. И отправились они в путь.

Проехали они день, и Кара-Сагыш сказал:

— Брат, давай заколем и съедим эту белую корову. Нам и одной коровы хватит.

Белую корову закололи и съели. Поехали дальше. Кончилось мясо, и Кара-Сагыш сказал:

— Брат Ак-Сагыш, давай заколем и съедим эту белую лошадь. Нам и одной, черной лошади хватит.

Закололи белую лошадь и съели. Проехали так еще и решили съесть белую собаку — Кара-Сагыш ее опять выпросил. Зажарили и съели.

А наутро проснулся Ак-Сагыш и увидел, что брата нет, он забрал свою черную корову, черную лошадь и черную собаку и ушел.

Пошел Ак-Сагыш один. Долго шел, добрел к вечеру до чащобы с желтыми-прежелтыми ивами и шалашом. Устал он и решил переночевать там.

Только лег, садилось солнце, и вошла вдруг в чашу лиса:

— Пока ловила и ела мышей в лесу, даже не заметила, как солнце закатилось, а-а, — сказала она. Легла и уснула.

Когда начало смеркаться, заяц пришел:

— Пока ел лишайник, даже не заметил, как стало темно, — лег и уснул.

Когда стала тьма сгущаться, медведь пришел.

— Пока собирал шишки темного кедра, даже не заметил, как ночь наступила, — лег и уснул.

Уже в ночной тьме пришел волк-храбрец:

— Белые стада Караты-Каана от жажды гибнут. Пока ел эту падаль, даже не заметил, как стемнело, — сказал он и завалился спать.

Вдруг поднялся заяц:

— Постой-ка, мне отец-мать говорили, что если копать-копать землю под мшистым камнем, то выйдет чистая родниковая вода.

— Ты никому это не рассказывай, дай хоть досыта мяса поесть, — обругал волк зайца.

Ак-Сагыш, лежа в шалаше, все внимательно выслушал и мысль обдумал. Когда настало утро, все звери разошлись за своей пищей, Ак-Сагыш, крадучись, озираясь, вышел из шалаша и направился в землю Караты-Каана.

Пришел туда и увидел, что белые табуны и племя-народ каана и вправду гибнут от жажды. Зашел он в аил Караты-Каана, открыв двустворчатую резную дверь, и сказал:

— Ой, уважаемый, давайте я вам раздобуду воду. Что вы дадите мне за это?

Караты-Каан посмотрел удивленно на него и громко захохотал:

— Такой нищий бродяга откуда может достать воду?

Потом, насмехаясь, сказал:

— Половину своего белого скота отдам, из единокровных своих детей самую младшую дочь в жены отдам, если напоишь и скот, и народ.

Позвав жену, он досыта накормил Ак-Сагыша, как гостя. Голодный парень наелся, хорошо отдохнул и вышел из дома Караты-Каана. Нашел мшистый камень и, копая черную землю, он добрался до чистой родниковой воды.

Жаждущий белый скот, голодный народ-племя — всех напоил!

Родившийся грозным Караты-Каан, отвернувшись, плачет, в лицо же смеется. Сказанное слово — что выпущенная стрела: половину своего богатства отдал, младшую дочь по имени Кымыс отдал. Ак-Сагыш выбрал себе самое хорошее место и, погоняя свой скот, вместе с женой туда жить ушел.

Когда зажил он богато и вольно, когда на передний подол его, народившись, стали наступать дети, а задний подол его, расплодившись, стал топтать скот, пришел его брат Кара-Сагыш. Увидел, как разбогател его младший брат, и позавидовал.

Лукаво спросил:

— Брат мой, как же ты разбогател?

Ак-Сагыш, долго не думая, рассказал ему про чащобу с желтыми-прежелтыми ивами и про шалаш. «Переночуй там и разбогатеешь», — сказал он.

Пошел Кара-Сагыш в лес.

Когда, устав, притомившись, дошел до густой чащобы, то и вправду среди желтых-прежелтых ив стоял шалаш.

Кара-Сагыш лег в него отдохнуть.

Вот солнце стало садиться за гору — вошла красная лисица:

— Пока ловила мышей, даже не заметила, как солнце закатилось, а-а, — сказала она и легла.

Когда наступил красный вечер, пришел белый заяц:

— Пока собирал, ел лишайник в непроходимой чаще, даже не заметил, как солнце село, — сказал он и лег.

Когда сумерки стали сгущаться, вошел старик медведь:

— Пока собирал орехи с кедра, даже не заметил, как тьма наступила, — сказал он и лег.

Наступила ночь, пришел серый волк и принес такую весть:

— Ох, нынче скот Караты-Каана вдоволь напился, сильный стал. Его черный жеребец лягнул меня в лоб. Пока я с ним дрался, даже не заметил, как вечер прошел.

Кары-Сагыш, услышав это, не вытерпел и громко рассмеялся. Серый волк накинулся на него и съел.