Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов

1995

Кубанка

Клубится пыль через долину.Скачи, скачи, мой верный конь.Я разгоню тоску-кручину,Летя из полымя в огонь.

Гроза гремела спозаранку.А пули били наповал.Я обронил свою кубанку,Когда Кубань переплывал.

Не жаль кубанки знаменитой,Не жаль подкладки голубой,А жаль молитвы, в ней зашитойРукою матери родной.

Кубань кубанку заломила,Через подкладку протекла,Нашла молитву и размыла,И в сине море повлекла.

Не жаль кубанки знаменитой,Не жаль подкладки голубой,А жаль молитвы позабытой,Молитвы родины святой.

Клубится пыль через долину.Скачи, скачи, мой верный конь.Я разгоню тоску-кручину,Летя из полымя в огонь. 

1996

Погребение зерна

Последний век идёт из века в век.Всё прах и гул, как и во время оно.— Не может быть! — воскликнул человек,Найдя зерно в гробнице фараона.

Он взял зерно — и сон зерна пред нимВо всю земную глубину распался.Прошли тысячелетия, как дым:Египет, Рим, и все иные царства.

В каком-то поколенье хлебороб,А по занятью осквернитель праха,Он в чистом поле зёрнышко погрёб,Хотя и не без трепета и страха.

Зерно погибло — вырос хлеб вины.Шумит в ушах бессонница-пшеница.Но этот мир лишился глубины,И никому уже он не приснится. 

1996

Русский лубок

Во вселенной убого и сыро,На отшибе лубочный пустырь.Через тёмную трещину мираСвяторусский летит богатырь.

Облака, что бродячие горы,Клочья пены со свистом летят.Белый всадник не чует опоры,Под копытами бездна и смрад.

Он летит над змеиным болотом,Он завис в невечернем луче.И стреляет кровавым пометомМерзкий карлик на левом плече.

Может быть, он указы бросаетИ рукой его бьёт по плечу.Может быть, свою душу спасает:«Осторожно! Я тоже лечу».

Облик карлика выбит веками,И кровавые глазки торчком…Эх, родной! Не маши кулаками.Сбрось его богатырским щелчком. 

1996

Лежачий камень

Лежачий камень. Он во сне летает.Когда-то во Вселенной он летал.Лежит в земле и мохом зарастает…Упавший с неба навсегда упал.

Старуха-смерть снимала жатву рядом,И на него нашла её коса.Он ей ответил огненным разрядом,Он вспомнил голубые небеса.

Трава племён шумит о лучшей доле,Река времён обходит стороной.А он лежит в широком чистом поле,Орёл над ним парит в глубокий зной.

И ты, поэт, угрюм ты или весел,И ты лежишь, о русский человек!В поток времён ты только руку свесил.Ты спишь всю жизнь, ну так усни навек.

Спокойно спи. Трава племён расскажет,В реке времён все волны зашумят,Когда он перекатится и ляжет,Он ляжет на твою могилу, брат! 

1997

Серафим

Души рассеянная даль,Судьбы раздёрганные звенья.Разбилась русская печальО старый камень преткновенья.

Желает вольный человекСосредоточиться для Бога.Но суждена ему навекО трёх концах одна дорога.

Песок и пыль летят в лицо,Бормочет он что ни попало.Святой молитвы колесоСтальные спицы растеряло.

А на распутье перед нимНа камне подвига святогоСтоит незримый Серафим —Убогий старец из Сарова.

1997

Живой дар

Одно и то ж: и память, и забвенье.Что Бог послал, а принял только я.В руке моей, как вечное мгновенье,Мерцает незабудка бытия. 

1997

Тёмные люди

Мы тёмные люди, но с чистой душою.Мы сверху упали вечерней росою.Мы жили во тьме при мерцающих звёздах,Собой освежая и землю и воздух.А утром легчайшая смерть наступала,Душа, как роса, в небеса улетала.Мы все исчезали в сияющей тверди,Где свет до рожденья и свет после смерти. 

1997

Предчувствие

Всё опасней в Москве, всё несчастней в глуши,Всюду рыщет нечистая сила.В морду первому встречному дал от души,И заныла рука, и заныла.

Всё грозней небеса, всё темней облака.Ой, скаженная будет погода!К перемене погоды заныла рука,А душа — к перемене народа. 

1998

Призыв

Туман остался от РоссииДа грай вороний от Москвы.Еще покамест мы живые,Но мы последние, увы.

Шагнули в бездну мы с порогаИ очутились на войне,И услыхали голос бога:— Ко Мне, последние! Ко Мне! 

1998

* Поэзия есть свет, а мы пестры… *

Поэзия есть свет, а мы пестры…В день Пушкина я вижу ясно землю,В ночь Лермонтова — звездные миры.Как жизнь одну, три времени приемлю.Я знаю, где-то в сумерках святыхГорит мое разбитое оконце,Где просияет мой последний стих,И вместо точки я поставлю солнце. 

1998

Стихи 1998–2003

Узоры

Светлый ангел пролетал по небу.Девка выходила на крылечко,На ступеньку низкую садиласьИ брала иголку с тёмной ниткой,На холстине белой вышивалаТайные девические грёзыИ узоры жизни осторожной.Только ничего не получалось.Заливалась бедная слезами,Не могла увидеть даже нитки,А не то чтоб ангела на небе.Светлый ангел порадел о девкеЗа её девические грёзыИ узоры жизни осторожной,Постучал по голубиной книге -Выпали три волоса на землю,Три закладки меж страниц священных.Первый волос золотой, как нива,А второй серебряный, как месяц,Третий волос синий и зелёный,Словно море в разную погоду.А меж ними облака стояли,Полыхали тихие зарницы.Поглядела девка в поднебесье,А оттуда молния летела,А вернее молвить, паутинка,В паутинке нива золотилась.Сотворила девка свят-молитву,Отпустила душу и сказала:— Это волос ангела блистает,Мне о нём рассказывала бабкаИ шептали во поле колосья…Поглядела снова в поднебесье,А оттуда молния летела,А вернее молвить, паутинка,В паутинке месяц серебрился.На неё перекрестилась девка,Облегчила душу и сказала:— Это волос ангела сияет!Мне о нём напоминает месяц,Зимний снег и седина разумных…Поглядела снова в поднебесье,А оттуда молния летела,А вернее молвить, паутинка,В ней менялось синее с зелёным.Перед нею задрожала девкаИ глаза, как спящая, закрыла,Затворила душу и сказала:— Это волос ангела играет,Словно море в разную погоду!Он сегодня мне приснился ночью,Ничего я про него не знаюИ дрожу с закрытыми глазами…А когда она глаза открыла,Волосы в ногах её дремали.Осторожно их брала рукамиИ свивала радужную нитку.И три дня не грёзы вышивала,А узоры жизни терпеливой,Мудрые священные узоры.О трёх днях над вышивкой сидела,И мелькала быстрая иголка,И струилась радужная нитка.На четвёртый день вставала девка:— Всё готово! Где хвала и слава?..Распахнула душу и воротаИ сказала: — Вот мои узоры!Приходил народ на погляденье,Глубоко ему запали в душуМудрые священные узоры.А они, как нива, золотились,А они, как месяц, серебрились,И играли синим и зелёным,Словно море в разную погоду.А меж ними облака стояли,Полыхали тихие зарницы.— Это счастье! — говорили люди.— Это радость! — восклицали дети.— Божья тайна! — молвил самый старый.— И моя! — проскрежетал зубамиПовелитель мировой изнанки.Потемнело небо голубое.Выскочил откуда-то чертёнок,Прошмыгнул между хвалой и славойИ царапнул по зелёной нитке.Где царапнул, там и след оставил,Где царапнул, там и потемнело,Хоть слегка, но всё-таки навечно.Явно для того, кто может видеть,А для глаз счастливых незаметно. 

1998