Сагловский замок - Александр Сергеевич Яцкевич

мрак… Его путь пишет он сам, а единственное, что освещает его – бесчисленные папирусы и покрытые чернилами перья.

Или это разбойники? Они убили жителей и разграбили деревню, и сейчас, разведя костёр, празднуют удавшееся дело. Жестокие головорезы, наслаждающиеся болью, ощущающие эйфорию при виде проливающейся крови, пляшут вокруг костра, поглощая крепчайший алкоголь, стараясь задеть друг друга, дабы начать какую-нибудь потасовку.

Возможно, это чудовище, что рыщет по лесам в поисках заплутавших людишек. Своими острыми когтями оно разрывает тела жертв, а его острые клыки преподносят ему горячую, недавно ещё струящуюся по чьим-то жилам, кровь. Глаза его ярко-жёлтого цвета и оно замерло. Оно наблюдает и ждёт, пока кто-либо не придёт к нему, желая выяснить, что же это за огни. Но нет. Это лишь старик Росс.

Наше воображение такое же, как и разум. Несмотря на это, одно с лёгкостью может уничтожить другое. Ведь люди верят в сказки, в чудеса, а со временем понимают, что это всё вымысел. Они приходят в восторг от вещей, которые создаёт иллюзионист, но стоит узнать секрет и вся магия исчезает. Знание убивает воображение, убивает веру в чудо.

– Господин Эбран! – размышления были прерваны так неудачно зашедшим Хаблом. – Все гости явились ко двору. Вас ожидают.

– Да, я уже иду, – в очередной раз, отложив свои раздумья, Эбран последовал вслед за дворецким.

– Хабл, – встрепенулся Эбран, завидев нечто в конце коридора, пробегающее меж комнат, – кто это там?

– Простите, сэр… Сейчас все на первом этаже, – хрипло проговорил Хабл. – Возможно, отблеск света… Дети в своих комнатах, но, может быть, они их покинули?

Прищурившись, Эбран долго старался высмотреть во мраке то, что так неудачно выдало себя. Эбран знал: ему не показалось, он всегда знал, где обрывается реальность, а где начинается вымысел. Но сейчас он был уверен, что это была не тень и не отражённые деревенские фонари. Это то, что явилось в его дом без приглашения. То, что хотело остаться незамеченным. То, что сейчас затаилось и ждёт. Но чего? Боится оно, иль провоцирует? Что увидит Эбран, подойдя к нему? Мальчишку-вора или устрашающего монстра? Сбежит оно от него, как добыча, убьёт ли как охотник?

Эбран взялся за рукоять меча, висящего на стене, и хотел сделать шаг в тонущие во тьме и неизвестности коридоры, но его образумил появившийся на лестнице Грегори:

– Amicus! – Грегори родился в этих местах, но его родители настаивали на том, чтобы он сохранял латинский диалект. – Salve!

– Salve, Gregori! – хоть Эбран и знал некоторые слова, он не разбирался в построении предложений, что не мешало Грегори понимать его.

– Tantum heri et accepi Invitatio! – Грегори постоянно поправлял небольшой цветок, казалось, розу, на грудном кармане своего красного костюма.

– Хабл? – Эбран бросил вопросительный взгляд на дворецкого.

– Господин Грегори говорит, что приглашение на бал пришло к нему только прошлым днём, – сложив руки за спину, перевёл слова Грегори Хабл.

– Невероятно! Ну что же, – Эбран поправил висящее на стене оружие и направился к лестнице, жестом приглашая товарища спуститься, – прошу…

– О чём? – Грегори почесал затылок.

Эбран улыбнулся и подошёл к Грегори, несколько раз хлопнув того по плечу, указывая путь к банкетному залу.

Глава 15

Сырость, холод, тьма… Что может быть хуже? Лишь осознание того, что именно здесь ты можешь закончить свой жизненный путь.

– Ну и вонь! – произнёс Дэйв, сделав шаг на вымокшую от влаги деревянную лестницу.

Каждый шаг отзывался гремящим скрипом, который точно волчий вой, пугал и завораживал одновременно. Но что же могло устрашать в обычном скрипе, который издают деревянные половицы или дверь, петли которой уже покрылись ржавчиной?

– Чёрт, – Дэйв сделал шаг с последней ступени. – Народ, здесь воды по горло! Если у вас нет желания поплавать – держитесь подальше от пола.

Погреб впечатлял своими размерами и вполне мог быть принят за целый комплекс подземелий или военный бункер.

Яркий свет фонаря открыл взору друзей двухметровые полки, набитые разноцветными бутылками и плетёными корзинами, которые были наполнены жуткой гнилью, от которой, вероятнее всего, и исходил смердящий запах.

– Что это? – Джимми обратила внимание на странное содержимое корзин и подошла ближе, чтобы попытаться понять, что это такое.

– Думаю, виноград, – высматривая что-то в другом конце помещения, произнёс Майк. – Странно. Слышите звук?

– Да, я думал, я один его слышу, – отозвался Дэйв, старавшийся избавиться от воды, заполонившей его кроссовки.

Майк аккуратно шёл к источнику звука, но не мог понять, что именно является им.

– Майк, ну что? – раздался голос Вероники, которая, идя вдоль стены, старалась дышать через рот.

– Это… Не вода, – голос Дэйва изменился.

– В каком смысле?

Дэйв медленно окунул палец в массу, которая заполоняла поверхность пола, после чего также неспешно вынул и осветил его фонарём.

– Это вино…

– Ребят! – Майк, находящийся уже в другом конце погреба, подал несколько сигналов фонариком, подзывая всех к себе.

Через несколько секунд уже были возле большой деревянной бочки, из которой текла небольшая струя тёмно-фиолетового напитка.

– Кран повёрнут, – растерянно произнесла Джимми.

– Вот именно! Его открыли недавно. Иначе бы вино уже давно бы вылилось.

Позади них послышался скрип. Тихий, но отчётливый. Тонкая полоса света ворвалась в подвал.

– Это ещё что? – Дэйв тихо, закрывая кран, посмотрел в сторону света. – Здесь дверь!

– Это выход на первый этаж, – шёпотом произнёс Майк, – идём…

Глава 16

Факелы, горящие на первом этаже замка, не давали лунному свету проникнуть внутрь. Точно в самый солнечный день, витражи сияли, а в замке слышались музыка и разговоры.

– Эбран, друг мой! – произнёс Жак, подойдя к Эбрану. – Как это ни прискорбно, но нам пора отправляться домой…

– Не смею вас задерживать. Позвольте мне вас проводить, – Эбран старался проявить хоть какое-то гостеприимство.

– Не стоит! Мы сами. Прощай.

Эбран отошёл к картине, висящей на стене. Она называлась "Тайная вечеря", её написал Тинторетто в 1592 году. Это полотно было создано для венецианской церкви Сан-Джорджо-Маджоре. Неизвестно, где находится оригинал, но принято полагать, что он до сих пор там. На холсте изображён Христос и люди, сидящие за выпивкой в небольшой таверне. Тинторетто изобразил всё так, что кажется, будто пространство вокруг Иисуса бесконечно.

Эбран не увлекался живописью, но он считал, что так стены его замка выглядят менее пусто. К тому же его притягивала идея коллекции.

– Друг мой! Что происходит? – Жак стоял посреди замкового коридора, скрестив руки на груди, позади него стояла его супруга.

– Простите? – Эбран не понимал, что так возмутило его знакомого.

– Врата замка заперты! А дворецкий сообщил мне, что ваша… Кон…