Солнце, сумрак и радуга (СИ) - Век Саша Саша Век

   За право вырезать с поверженных механизмов конденсаторы, Михаил как правило отказывался от всей остальной доли при разорении гнезда. Жак предпочитал рабочие механизмы, а Николай, в основном специализировался на редких углеводородах, которые использовались при строительстве старинных моделей роботов. Таким образом, никто не мешал Роману рыться в самом гнезде. Здесь не было никакой органики, техника предпочитает технику, даже в посмертии. Сломанные аккумуляторы, старинные коммуникаторы, какие-то пластиковые коробки. Вот эта не вскрытая, с яркими печатями, кажется космическая почта. Наверное, ценная. Куски старых станков не имеют ценности, кроме как на рынке втор сырья. Роман засунул коробку подмышку и отошёл в сторону, водя оружием из стороны в сторону, но всё тихо.</p>

<p>

   Мужчины рылись в старых железяках, описывали находки и ждали утилизационную команду. Два десятка роботов, явились через пару часов. Они под чистую вынесли все, что представляло хоть какую-то ценность, включая самих хозяев гнезда, обречённых теперь на переработку. Плёвое дело. Хорошо, здесь не оказалось какого-то хитрого механизма, настроенного на агрессивное взаимодействие с людьми.</p>

<p>

  Роман с пластиковой коробкой подмышкой и его напарники, нагруженные запчастями, покинули разорённое гнездо металлических пиявок.</p>

<p align="center">

6.Утро и сперма.</p>

<p>

    Утро — это хорошо. Здесь на верхних этажах, утро не просто информация в виде цифр на часах или писка будильника. Здесь это свет в окно. Иногда яркий солнечный, как сейчас, иногда тусклый пасмурный, но именно свет после тьмы. Верхние уровни на то и верхние, чтобы обеспечить достойных светом и тьмой, а не как внизу, вечным сумраком.</p>

<p>

   Пробуждение Миры было самым обычным. Яркие лучи восходящего солнца били в потолок, отражаясь от хрустальной люстры и, солнечными зайчиками, разбегаясь по постели. Одеяло смялось и сдвинулось, открывая большую упругую грудь с затвердевшими по утру сосочками. Длинные тёмные волосы раскиданы по подушке.</p>

<p>

   Стоило сдвинуть одеяло в сторону, как выяснилось, что затвердели не только сосочки. То, из-за чего она и её дети носят грубое прозвище, дик, торчало, словно высеченная из камня колонна, покрытая синими прожилкам и увеченная красновато-синей головкой. В принципе ничего нового, в силу происхождения и физиологии, подобные ей с раннего детства вынуждены изучать анатомию своего организма.</p>

<p>

   Кстати, о детях, где там Анфиса и Жани. Уже давно выросшие, великовозрастные, но всё равно остающиеся для Миры детьми. Примерно двадцать два года назад она сдала свою сперму, с периодичностью в несколько месяцев и перестроила свой жизненный цикл, получив взамен двух очаровательных детишек. Эти две проказницы принесли много хлопот и не меньше радости в её жизнь.</p>

<p>

   Постель Миры находилась на, своего рода балконе, с которого легко можно было оглядеть всю квартиру-студию. Только кухня, находившаяся под лестницей, да скрытая за дверьми уборная, были недоступны взору. Всё остальное, прихожая, большая гостиная, гардеробная, спальни и несколько столов с оборудованием, было как на ладони.</p>

<p>

   Встав и поправив волосы, Мира свесила свою большую обнажённую грудь через хромированные перила балкона. Видимо Анфиса пришла вчера поздно и навеселе, ботинки разбросаны, как попало, модные штанишки со звёздочками не в шкафу, а на спинке кресла, нижнее бельё прямо на ковре. А где же сама негодница?</p>

<p>

   Подавшись ещё дальше вперёд, так, что член высунулся меж прутьев ограждения, она обнаружила детей, причём сразу обоих. Жани при полном параде, кофточка, чулки, короткая юбочка. Даже чересчур коротенькая, эрегированный член торчит из-под неё, хотя это, наверное, видно только по тому, что она сидит на корточках. Анфиса же вообще пренебрегла одеждой, стоит, прислонившись спиной к шкафу гардеробной, и гладит тёмно-фиолетовые волосы сестры.</p>

<p>

   Хотя многие считают, что дик нельзя отнести к какому-либо конкретному полу, сами себя они причисляют скорее к женщинам. Манерами, одеждой и во многом поведением, они подтверждают это. Потому и обращаются друг к другу как к дочерям, сёстрам, матерям несмотря на то, что это не совсем точно.</p>

<p>

   Жани с наслаждением заглатывала член, стремясь засунуть его как можно глубже себе в глотку. Анфиса же нежно гладила её по голове, приговаривая что-то слышное только им двоим. Близкие к инцесту отношения тоже были обычным делом в семье дик. Не имея возможности забеременеть на прямую, а также вынужденные жить с врождённой гиперсексуальностью, им пришлось изначально откинуть многие моральные устои и предрассудки.</p>

<p>

   Взять, к примеру, тот же минет, который сейчас самозабвенно делала Жани, даже не замечая, что за ней наблюдают. Именно в такой форме, он является детищем цивилизации. Изначально же это действо воспринималось, как унижение. Способ получить удовольствие, не доставляя его другому. Более того, лучше всего, когда это происходит по принуждению, под таким страхом насилия, что униженная особь, даже не смеет причинить боль своему угнетателю. Издевательство и своего рода пытка, с одной стороны, а с другой желание унизить, покарать, заставить мучиться. Жертва обязана испытывать отвращение и стыд. Варварство, одним словом.</p>

<p>

   Сейчас всё не так, и это хорошо. Отличным примером является Жани, начавшая раскачиваться всем телом и ускоренно двигать головой, без всякого принуждения, по собственной инициативе. Сейчас люди совсем другие, минет, стал актом любви. Его делают, чтобы доставить удовольствие близкому человеку, выказать своё расположение. Оральный секс перекачивал в русло приятных развлечений. Тот, у кого сосут член, больше, как правило, не является доминирующей фигурой, всё делают за него. Нёбо, губы, язык, глотка, даже пищевод, если это позволяет физиология партнёров, всё идёт в дело. Существует множество техник занятия оральным сексом, ведь из акта насилия он превратился в акт любви.</p>

<p>

   Просунув руку между прутьями перил, Мира принялась гладить свой половой орган, ещё не опавший со сна. Только ощутив всю мощь, зажатую в кулак, она осознала, чем занимается. Гиперсексуальность, что тут поделать. Глубоко вздохнув, она принялась ускоренно водить рукой по стволу.</p>

<p>

   Её дочери, меж тем, похоже, не стремились к быстрому концу. Почти доведя Анфису до оргазма, Жани вытащила изо рта не маленьких размеров член, мокрый от слюны и смазки, и приложила его к своему лицу. Губами она нежно начала затягивать в рот яички, облизывая и посасывая их по очереди. Анфиса стонала, вцепившись в голову сестры.</p>